Меченные проклятием

Ниад покосилась на нее с ужасом. Гвин попыталась ободряюще улыбнуться ей.

- Ничего? - шепнула она. Элим закусила губу. Возион покачал головой.

- Пока нет, - шепнул он. - Но недуг угнездился очень глубоко. И может...

Он переменился в лице. Гвин посмотрела на больного. Глаза Булриона Тарна открылись. Он испустил глубокий вздох.

11

Конюшни произвели на Полиона сильное впечатление. Ни разу в жизни ему еще не доводилось бывать в таком огромном помещении. Стены и пол были мраморными. Он не мог определить высоту потолка, потому что лучи фонаря туда не достигали. Хотелось думать, что Мотылек и прочие лошади по достоинству оценят окружающую роскошь.

Тоб, конюх, не произвел на него никакого впечатления, и большую часть работы он сделал сам, чтобы не сомневаться, что сделана она как следует.

Если Далинг похож на другие города, то мнение у него о них сложилось самое невысокое. Слишком уж много людей на улицах, хотя все его родичи дружно утверждали, будто обычно их бывает куда больше. Слишком уж много обветшалых зданий, обрамляющих улицу будто гигантские черепа. А травы совсем мало. И запахи какие-то не такие.

В Далинге было только одно, что его интересовало, но с этим вроде бы придется подождать до следующего вечера. От долгого пребывания в седле у него ныло все тело, есть он хотел, как медведь весной, и от него несло конюшней. К тому времени, когда он умоется и поест, греховные заведения, наверное, уже закроются.

Скудоумный Тоб показал ему, как пройти в жилую часть гостиницы через кухню. Выйдя во двор, он был ошеломлен, услышав громовые раскаты смеха Тарнов. В дальнем конце шла веселая пирушка, а это означало, что Старику получшало. Очень. Они сидели, озаренные факелами, ели, пили вино праздновали. Рот у него до боли наполнился слюной. Но присоединиться к ним, не умывшись и не почистившись, он, конечно, не мог, а он даже не знал, в какую его поместили комнату!

Затем двор от него заслонило так, будто перед ним вырос амбар. Самый широкоплечий из Тарнов. Старший Братец Джукион.

- Э-эй! - сказал Джукион слегка заплетающимся языком. - Ты, что же, замухрышка, все это время торчал на конюшне?

- Раз уж ты об этом упомянул, то припоминаю, что вроде бы так. Старику полегчало?

- Еще как полегчало! Дед исцелился. Гарцует, что твой жеребенок. Джукион огляделся и оттащил брата в угол ручищей со свиной окорок, привалился к статуе и понизил голос до шепота. - У них был ивилграт!

Полион не знал, чему удивляться больше - тому ли, что ивилграт появился именно тогда, когда они в нем нуждались, или тому, что его брат столь очевидно нализался. Даже его дыхание было смертоносным. Обычно Джукион был сама сдержанность и осторожность. Он забрал себе все мышцы и все добродетели семьи. Со дня рождения Полиону все время тыкали в пример его Большого Брата.

Однако он не стал касаться этой темы.

- Замечательно! Конечно, мы чего-то такого и ждали из-за знамений.

Джукион тактично икнул.

- Наверно. И еще новость: мы отправляемся домой с рассветом.

Полион употребил слово, возможно, Джукиону неизвестное.

Однако Джукион хохотнул, как будто оно было ему хорошо известно.

- Какие-нибудь планы по этой части, замухрышка?

- Но почему? И все? То есть если кто-то захочет задержаться на денек-другой?

- Все до единого. Вроде бы грозят неприятности.

- Какие?

Могучий детина поежился и тревожно посмотрел по сторонам.

- Ну, нынче вечером один тут получил по роже, а оказывается, его папаша большая шишка в городе. Могут быть неприятности.

- А кто его съездил?

- Э... Я.

Полион ухватился за статую, чтобы не упасть. Мир закачался. То есть должен был бы закачаться.

- Ты-ы-ы?!

Он не мог вспомнить, чтобы Джукион хоть раз позволил себе подобное.

- Да.

- Поздравляю! Две недели колки дров!

- Ты же знаешь, я люблю колоть дрова, Полион.

И то верно. Пастырь розгой не пройдется по взрослому мужчине, а из всех взрослых Джукион был самый рослый.

- Послушай, - с внезапной серьезностью сказала эта дубина. - Хочешь побывать в бардаке?

Полион сглотнул. Это уже предел пределов!

- Неплохо бы.

- Ну так пошли. Получится только сегодня - и пока тетя Элим не взяла тебя на поводок.

Ну уж тетю Элим лучше не упоминать!

- Я не могу пойти, пока не приведу себя в порядок.

- А зачем? - Джукион вцепился в плечи Полиона: его вдруг осенило. Пошли, я тебя провожу.

И он, пошатываясь, направился к коридору.

- Но... - сказал Полион, рванувшись вперед так, что его ноги чуть было, не отстали от туловища, но когда Джукион говорит "пошевеливайся", лучше не медлить. - Но я же весь вымазан в...

- Не важно! - Джукион распахнул какую-то дверь, вытащил брата в темноту улицы и потащил вперед. - Тут недалеко. А тебе просто надо будет попробовать горячую лохань. - Он стремительно шагал по погруженной во мрак улице, видимо, находя дорогу чисто инстинктивно и почти неся Полиона на руках.

- Чего-чего?

- У них там все время горит огонь под большими медными котлами, чтоб вода не остывала. И девушки тебя моют. Все вместе, в воде. Душистым мылом.

- И... ты... сам... пробовал?

- Ну, я только смотрел. Мне подавай кровать! И, конечно, было это прежде, чем я женился.

Судьбы! Полион всегда чуть удивлялся, что его благопристойный братец умудряется зачинать одного ребенка следом за другим почти без передышки. И в голове Полиона просто не умещалась мысль, что в юности его брат принимал участие в оргиях! Джукион предстал перед ним в совершенно другом свете. И одновременно его слова вызвали образы даже еще более соблазнительные, чем фантазия Полиона могла нарисовать без подсказки.

Будь это кто-нибудь другой, было бы ясно, что его морочат, хотят сыграть с ними какую-то глупую шутку. Но Джукион был на это не способен. Этот семейный талант целиком достался другому.

- Конечно, я только доведу тебя до двери. Не то Шупиим спросит, а я ей никогда не вру.

Вот это больше похоже на Джукиона!

- А сколько девочек? - хрипло спросил Полион. Сердце у него уже стучало, как дятел по древесному стволу.

- Столько, сколько тебе по силам.

- А сколько стоит эта горячая лохань?

- Не беспокойся. Я угощаю. В первый раз за меня заплатил отец.