Страница 13 из 25
В Абидосе некий вельможа по имени Икудиди оставил надпись (в настоящее время она хранится в Британском музее: Breasted, Records, I, § 524), в которой он описывает экспедицию в оазис Харта, расположенный в глубине Западной пустыни. На обратном пути он приказал подготовить для него гробницу на территории священного некрополя Осириса в Абидосе. Текст был составлен на 34-м году правления Сенусерта; в нем говорится: «Я отправился из Фив в качестве доверенного лица царя, который выполняет все, что хвалит царь, в качестве начальника новобранцев для того, чтобы посетить землю жителей оазиса… И я сделал эту гробницу у подножия трона великого бога (Осириса), чтобы (в качестве духа) я мог пребывать в его свите…»
В распоряжении исследователей имеется небольшая, но довольно интересная надпись, хранящаяся в настоящее время в Лейденском музее и датированная предыдущим, 33-м, годом царствования Сенусерта. Она составлена в память о неком чиновнике по имени Интефикер, который обращается к читателям со следующими словами: «Отец отца моего отца (то есть его прадед) был писцом полей на орошаемой площади города Абеджу (Абидоса), что в номе Тени (Тис) во времена Уаханха, царя Верхнего и Нижнего Египта, сына бога солнца Интефа». Царь Уаханх Интеф, основатель XI династии, правил в 2271=2222 гг. до н. э. Так как наш Интефикер составил данный текст в 2059 г. до н. э., можно прийти к выводу о том, что его заявление небезосновательно.
Тогда он, возможно, достиг довольно преклонного возраста (родился Интефикер предположительно около 2130 г. до н. э.). Его отец мог появиться на свет примерно в 2170 г. до н. э., дед – около 2210 г. до н. э., а прадед – примерно в 2250 г. до н. э. Таким образом, последний к концу правления Уаханха Интефа уже мог быть достаточно взрослым для того, чтобы стать писцом.
Также следует упомянуть другие тексты, написанные в правление Сенусерта. В документах как государственного, так и частного характера, которые можно более или менее точно датировать, зафиксированы события первого, третьего, седьмого, девятого, десятого, 13, 14, 17, 18, 20, 24, 26, 31, 33, 34, 39, 41, 43, 44 и 45-го годов его царствования (см. Petrie, History, 163). К числу археологических памятников относятся алтарь из коллекции замка Олнуик, несколько фрагментов статуи, находящиеся во Флоренции, медный топор, изображение льва из аметиста, несколько сосудов, два груза, несколько ракушек перламутровой двустворки с надписями, статуя из карнеола, некогда находившаяся в Лувре, множество скарабеев, несколько цилиндрических печатей и бусин.
В Карнаке Сенусерт установил статуи представителя V династии Сахура и царевича Интефа, отца Уаханха Интефа, основателя XI династии (Legrain, Cairo, Catalogue, Karnak Statues, 42004, 42006). Он называет их своими предками, следовательно, он сумел проследить свою родословную примерно на 600 лет в прошлое и, вероятно, мог связывать свое происхождение с древнейшими правителями Египта. В Фивах были обнаружены гробница и заупокойная часовня (№ 60), вероятно возведенные для визиря Интефикера, служившего Сенусерту, и его супруги Сенет (Davies, Gardiner, The Tomb of Intefoker). Однако Интефикер был погребен на краю Лишта, недалеко от своего царственного повелителя, а его вдова Сенет, судя по всему, решила приспособить фиванскую гробницу для себя и велела уничтожить имя покойного мужа, будто не хотела делить с ним загробное существование.
Теперь нам следует вернуться к рассказу Синухета. Напомню, что он во время восшествия на престол царя Сенусерта бежал из Египта через пустыню в Сирию, считая, будто его жизнь под угрозой из-за того, что он принимал участие в заговоре, нацеленном на свержение этого правителя. Он чуть не умер от жажды, но его спас местный вождь, и Синухет жил то в одном, то в другом племени, пока не достиг страны Кедем, расположенной, вероятно, где-то в Северной Сирии, за Ливаном. Там он предстал перед Амуненши, правителем Верхней Сирии, сказавшим ему: «Тебе будет хорошо со мной, ты будешь слышать египетскую речь».
«Он сказал это, – сообщает Синухет, – потому, что он знал о моих достоинствах, слышал о моей удачливости. Египтяне, бывшие там у него, дали сведения относительно меня.
Затем он сказал мне:
– Как ты дошел до этого? Что это значит? Уж не случилось ли чего при дворе?
– Царь Верхнего и Нижнего Египта Сехотепибра ушел в небесный чертог; никто не знает, что случилось вследствие этого.
Затем я сказал, утаив правду:
– Я вернулся из похода против Земли Тимхиу, когда мне рассказали. Мой ум помутился, мое сердце – его не было больше в моем теле – увлекло меня на путь бегства. На меня не взвели хулы, не оплевали мое лицо, я не услышал порочащего слова, не услышали моего имени из уст глашатая. Я не знаю, что привело меня в эту страну. Это было как предначертание бога.
– Что же теперь будет с землей Египетской без него, без этого благодетельного бога, перед которым страны были объяты таким же страхом, как перед Сехмет в годину мора?
Я же сказал ему в ответ:
– Ведь сын его вступил во дворец, Он восприял наследие отца своего».
Далее следует длинный панегирик новому царю, который Синухет добавляет в свой рассказ из политических соображений. На это правитель отвечает: «Что ж, Египет несомненно счастлив, раз он ведает его (царя) доблести. Ты же здесь и останешься со мной; я буду милостив к тебе».
«Он, – продолжает Синухет, – поставил меня во главе своих детей; он женил меня на своей старшей дочери. Он разрешил мне выбрать для себя в его стране участок – среди его лучших владений – на границе с другой страной. То был благодатный край, назывался он Иаа. Там были фиги и виноград. Вина там было больше, чем воды. Он изобиловал медом, был богат оливковым маслом. Всевозможные плоды росли на его деревьях. Были там ячмень и полба, неисчислимы были стада различного скота. Многое еще было пожаловано мне из любви ко мне. Он сделал меня правителем племени – одного из главных (племен) его страны. Для меня было установлено пропитание, состоявшее из напитка минет и вина – ежедневно, из вареного мяса, жареной птицы, не считая дичи пустыни; для меня ловили западнями и клали передо мною, не считая того, что приносили мои охотничьи собаки. Мне доставляли множество [сластей]. Все, что варилось, – варилось на молоке».
Судя по всему, Синухету не предоставили дом, но, как будет сказано выше, он, подобно Аврааму, жил в хижине в центре лагеря, разбитого этим народом. Можно предположить, что он довольно быстро усвоил образ жизни обитателей Сирии, так как дальше в тексте говорится о том, что он не стриг волосы и бороду и привык спать на полу, а не на кровати, как остальные египтяне.
«Я провел (так) многие годы, – продолжает он. – Дети мои стали сильными, все они занимали главенствующее положение в своем племени. Гонец, направлявшийся на север или на юг – к столице, делал остановку у меня: я позволял останавливаться каждому. Я давал воду жаждущему, я указывал дорогу заблудившемуся, я заботился об ограбленном.
Когда бедуины бывали вынуждены давать отпор властителям чужеземных стран, я помогал советом их выступлениям, ибо благодаря этому правителю (страны) Ретену я провел долгие годы в качестве командующего его войском. Над каждой страной, против которой я выступал, я торжествовал победу, и страна лишалась своих пастбищ и колодцев; я угонял ее стада, я уводил ее жителей, захватывал их съестные припасы; я убивал находившихся там людей своей могучей рукой, своим луком, своими переходами, своими искусными замыслами.
Я покорил его сердце, он любил меня, так как он узнал, сколь доблестен я был; он поставил меня во главе своих детей, так как он увидел, сколь крепки были мои руки.
Пришел силач страны Ретену и оскорбил меня в моем шатре. Это был смельчак, не имевший равного себе; он подчинил себе всю страну. Он задумал сразиться со мною. Он рассчитывал ограбить меня и намеревался угнать мои стада, подстрекаемый своим племенем.
Этот правитель совещался со мной, и я сказал: