Посмотри на меня

Девушка являла собой олицетворение стиля "деловая женщина". Возраст - чуть за 30. Белый верх, черный низ. Блузка с длинными рукавами, застегнутая до последней пуговицы, чтоб никакой фривольности, и черная юбка ниже колен, чтобы можно было оценить стройность загорелых ног, но не допустить фантазий о том, где эти ноги заканчиваются. Презрительный взгляд класса "Мой "Лексус" сегодня в ремонте, вот я и еду с вами, плебеи", да каштановые волосы до плеч. Ухоженные, блестящие здоровьем, хоть сейчас в рекламу шампуня о дополнительном объеме.

Девушка стояла в шаге от двери автобуса, держась за вертикальный поручень и загородив собой место кондуктора. Именно к своему рабочему месту и пыталась протиснуться кондуктор, женщина неопределенного возраста, в серой и неприметной одежде, состоящей, казалось, из одного предмета, закрывающего все тело. Типичная кондукторша.

Вздохнув, та протиснулась под рукой девушки, усевшись, наконец, на свое место и наградив фифу укоризненным взглядом.

- Вы бы прошли в салон, нет же давки-то. Люди выходить будут, а вы тут, у дверей. И мне мешаете, опять же.

- Не ваше дело, где я стою. Ваше - продавать билеты, а не мне указывать.

Кондуктор не приняла вызова, не стала спорить, и Женя понимал, почему. Слишком неравны весовые категории. Кондуктора в глазах многих - люди второго сорта. Низшая каста обслуживающего персонала. Люди, поставленные служить. С ними не церемонятся ни пассажиры, ни руководство ПАТП. Один звонок в диспетчерскую, и кондуктор получает втык. Вариантов множество, от выговора до лишения премии, а если у оскорбленного в лучших чувствах пассажира найдется высокий покровитель, так и до увольнения.

Клиент всегда прав. Женя, в студенческие годы проработавший два года официантом, знал это не понаслышке.

Автобус подкатил к следующей остановке, всосав в себя еще пяток человек. Кондуктор встала, ткнувшись макушкой в локоть так и не пожелавшей сдвинуться с места дамочки. Та презрительно фыркнула, но позы не изменила.

Автобус тронулся.

В глазах у Жени потемнело. Не помутилось, а именно потемнело. Люди показались каким-то серыми, а потолок так и вообще потонул в темноте. Он помотал головой, прогоняя морок, чем вызвал новый взрыв боли в центре черепной коробки, а заодно и заработал тяжелый, пристальный взгляд мрачной старушки, сидевшей на переднем сиденье. В ее глазах молодой человек, мотающий головой в автобусе, был как минимум наркоманом. Как максимум - американским шпионом.

- Паноптикум! - пробормотал он себе под нос, подразумевая и бабку, и фифу, и кондукторшу, и весь автобус в целом.

В голове снова что-то взорвалось, но, по крайней мере, зрение больше не чудило.

"Доехать до работы и выпить "Анальгина"...

В ближайшие три месяца головная боль станет постоянным жениным спутником. Он будет пить "Анальгин" сначала пару раз в неделю, потом - каждый день. Потом перейдет на "Парацетамол", которого иногда придется съедать по две таблетки утром и вечером. К исходу третьего месяца Оксана силком отправит его к врачу. Он будет упираться, как может, чем вызовет крупный семейный скандал со слезами и криками. Скандал начнется с "Ты меня никогда не слушаешь" и закончится "Ты представляешь, каким будет наш ребенок, если ты все время на каких-то таблетках?" И, в конце концов, Женя сдастся, обещав сходить к неврологу, потому что даже ежу понятно, что головные боли - от защемления какого-то нерва, скорее всего в шее. Курс массажа и он будет как новенький. И не пошел он к врачу до сих пор не потому, что такой гордый, а потому что некогда. Потому что он - мужик, который занимается зарабатыванием денег для своей семьи, и ему просто некогда ходить по врачам, потому что все деньги тут же тратятся на лечение его жены от бесплодия, хотя всего его друзья говорят, что дело тут не в "железе", а в "софте". В том, что в глубине души она не готова заводить детей, вот организм и противится. Друзьям-то явно виднее, чем гинекологам!

Тем вечером Оксана уйдет из дома и неделю проживет у своих родителей.

Но семь дней спустя вернется, когда пьяный в хлам Женя позвонит ей и расскажет о здоровенном светлом пятне в его мозгу, которое запечатлел магнитно-резонансный томограф, и о результатах анализа на онкомаркеры, который не оставляет сомнений в том, что именно поселилось в его голове.

Будет кредит под залог квартиры, в сомнительной конторе с грабительским процентом, потому что нет времени ждать, пока банк одобрит заявку. Будет операция, длящаяся более двух часов. И будет врач, который придет в бывшую женину палату, где все эти два с лишним часа сидела Оксана, беспрестанно теребя нательный крестик и шепча одними губами "Отче наш", потому что других молитв она просто не знает.

Будет врач, который придет в бывшую женину палату, сказать, что это бывшая женина палата. И что Оксана меняет статус. Она больше не жена. Она вдова.

Выкидыш случится в тот же день...

Но все это будет потом, а в этот день Женя ехал на работу в автобусе, полном серых лиц, думая о спасительной таблетке "Анальгина", что ждет его в офисной аптечке. Ехал в автобусе, под потолком которого в такт движения покачивалось и переливалось густое черное облако, которого не видел никто из пассажиров.

Но многие чувствовали. Чувствовали растущее беспокойство. Чувствовали приближение чего-то страшного, какой-то беды. Чувствовали зуд где-то в подсознании, и за 10 минут до того, как это бросило всю свою силу на одно короткое действие, три человека вышли из автобуса, решив подождать следующий, а добравшись до работы - помониторить новостные сайты в поисках информации об аварии с участием автобуса где-нибудь в районе Купеческого тракта. Слишком сильным было это дурное предчувствие, накрывшее их с головой.

Но никакой аварии не произошло. И в жениной раковой опухоли это было не виновато. Облако вообще забыло о его существовании после того, как он сыграл свою роль.

Глава 4.

Это выбрало цель. Это потянулось к цели. Цель была почти готова для вливания.

Почти.

Глава 5.

Вынужденная в пятый или шестой раз подныривать под рукой упрямо стоявшей на ее пути пассажирки, кондуктор все-таки не выдержала и сорвалась.

- Да отойдите, в конце концов! Вы что, не видите, что мне приходится едва ли не проползать под вами? Вам что, так трудно отойти?

- Я скоро выхожу! - презрительно бросила девушка.

- Вы уже минут двадцать "скоро выходите"! Скорей бы уже вы вышли.

- Не ваше дело, когда мне выходить и где стоять!

Подбородок кондукторши заметно дрожал. Казалось, она вот-вот расплачется, но на ее собеседницу это не производило ни малейшего эффекта. Она стояла, гордая и непоколебимая, вздернув нос к потолку, не удостаивая собеседницу даже взгляда.

Пассажиры молчали. Большинство, как и Женя, смотрели на эту сцену с недовольством. Кто-то мысленно уже отвешивал фифе пинка, и в их воображении она летела из автобуса кувырком, разбивая лицо об асфальт, кто-то представлял, как выливает ей на голову ведро холодной воды, сопровождая это лаконичным "Охладись!" Но никто не вступал в разговор. Никто не пытался обратить внимание девушки на ее неадекватное поведение.

- Ведь есть же место! - кондуктор шмыгнула носом, но снова пошла в атаку. - Вон туда, вперед пройдите, и никому не будете мешать.

- Я и так никому не мешаю. Вам надо - обойдите.

- Так ведь негде!

- Так есть же место! - передразнила девушка.