Страница 30 из 61
Но граф А.Ф. Ростопчин не желал ждать еще четверть века. После смерти Александра II он подает новую просьбу. Об этом свидетельствует хранящийся в деле другой документ от 16 мая 1881 года: «В должности шталмейстера Двора его императорского величества действительный статский советник граф Ростопчин просит о возвращении ему записки отца его, главнокомандующего в 1812 году в Москве. Рукопись эта, писанная на французском языке, касается только событий 1812 года, с оной существуют списки, она не содержит никаких государственных тайн и из нее были мною напечатаны несколько лет тому несколько глав. Находится с 1826 года в Архиве 3-го Отделения Собственно его императорского величества Канцелярии» (л. 9).
6 июня 1881 года была составлена следующая Справка: «Упоминаемые в представленном при сем прошении графа Ростопчина бумаги покойного отца его, бывшего главнокомандующего в 1812 году в Москве, находится на хранении в Архиве упраздненного 3-го Отделения Собственной его императорского величества Канцелярии. Бумаги эти состоят из восьми писем, писанных на русском языке, и одного всеподданнейшего – на французском и двух записок, которые, так же как и означенные письма, заключают в себе лишь рассуждения о состоянии Москвы после изгнания из нее французов, а также некоторые взгляды на тогдашнее положение Малороссии. Граф Ростопчин с подобным же ходатайством уже обращался в феврале месяце сего года, впоследствии чего он был извещен письмом, что означенные бумаги не могут быть ему выданы на основании последовавшего в декабре 1856 года Высочайшего повеления, по которому бумаги те, как относящиеся собственно до служебных предметов, назначены к хранению в архиве бывшего 3-го Отделения» (л. 11–11 об.).
17 июня был составлен «Всеподданнейший доклад министра внутренних дел», в котором говорилось: «В Архиве бывшего Третьего Отделения Собственно его императорского величества Канцелярии с 1827 года находятся на хранении доставленные по высочайшему повелению графу Бенкендорфу некоторые бумаги, оставшиеся после смерти бывшего главнокомандующего в Москве 1812-м году графа Ростопчина… Означенное ходатайство принимаю смелость повергнуть на всемилостивейшее воззрение Вашего императорского величества вместе с подлинною рукописью графа Ростопчина» (л. 12).
На этот раз дело тронулось; 24 июня 1881 года граф А.Ф. Ростопчин получил из Департамента Государственной полиции письмо такого содержания: «Милостивый государь граф Андрей Федорович! Государь император по всеподданнейшему докладу моему ходатайства вашего сиятельства в 20 день сего июня Всемилостивейше соизволил на выдачу Вам хранящейся в Архиве бывшего 3-го Отделения Собственной его императорского величества Канцелярии с 1827 года рукописи покойного родителя Вашего, бывшего главнокомандующего в Москве 1812 году. Во исполнении таковой монаршей воли препровождая при сем к Вам, милостивый государь, означенную рукопись, имею честь покорнейше просить о получении ее уведомить… Граф Игнатьев» (л. 13–13 об.).
Однако граф Игнатьев, по-видимому, сам не просмотрел возвращаемые документы. 29 июня 1881 года граф Ростопчин направил ему новое письмо: «Ваше сиятельство, милостивый государь, Николай Павлович. Приношу вашему сиятельству изъявление глубочайшей благодарности за доставление мне нескольких бумаг покойного моего отца, но с горестью осмеливаюсь до сведения Вашего, что мне не возвращено то, чем более всего дорожу, а именно: «Записки» о 1812 годе, написанные на французском языке, на что и прошу обратить милостивое Ваше внимание и осчастливить меня присылкою оных» (л. 14). На этом письме имеются две резолюции карандашом: «Прошу справиться есть ли еще какие-либо бумаги» и «Письмо от имени г. Директора, что записок на французском языке по самым тщательным разысканиям не оказалось».
Ответ граф Ростопчин получил от В.К. Плеве: «Милостивый государь граф Андрей Федорович! Вследствие письма вашего сиятельства от 19 прошлого июня по поручению графа Николая Павловича имею честь уведомить Вас, милостивый государь, что по произведенным самым тщательным розыскам в делах бывшего 3-го Отделения Собственной его императорского величества Канцелярии упоминаемых в означенном письме вашего сиятельства записок о 1812 годе, написанных покойным родителем Вашим на французском языке, не оказалось…» (л. 17–17 об.).
Получив из архива отцовские бумаги, Ф. Ростопчин тут же сообщил их в «Русский архив»[59], где появилась публикация: «Новонайденные бумаги графа Ф.В. Ростопчина»232. Бартенев снабдил эту публикацию следующим замечанием: «Нижеследующие черновые письма графа Ростопчина принадлежат к числу тех бумаг его, которые по его кончине были доставлены правительству, и ныне из архива бывшего Третьего Отделения возвращены его сыну, шталмейстеру Андрею Федоровичу, сообщившему их нам для обнародования. Историческая важность их не требует пояснений». В 1909 году эти документы с прибавлением других были переизданы в «Русском архиве»233.
Что же касается разыскиваемой А.Ф. Ростопчиным рукописи «Записки о 1812 годе», то и она была, по-видимому, найдена (возможно, в копии). Судьба у нее, как рассказано в РБС, получилась следующая: «…“Записки” эти, взятые после смерти Ростопчина по распоряжению правительства для помещения вместе с другими бумагами Ростопчина в Государственный Архив, долгое время находились в Архиве III Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, затем были переданы в Архив Канцелярии Военного Министра, а в 1880-х гг. поступили в Военно-Ученый Архив Главного Штаба. Они составляют рукопись на 42 полулистах, на французском языке; со списка, снятого с рукописи, были изданы в “Materiaux” сыном Ростопчина значительные выдержки; в переводе использованы А.Н. Поповым в его “Очерках об Отечественной войне” – “Русск. архив” 1875 и 1876 гг. и в “Русской старине” 1877 г., а также в сочинении Сегюра: “Vie du Comte Rostopchine”, p. 1871 и в “Девятнадцатом веке”, кн. II, стр. 114–120; полностью же перевод сделан И.И. Ореусом и помещен в “Русск. старине” 1889 г., № 12, стр. 643–725»234.
Приложение III
Составлено 18 июня 2001 г., г. Москва
Из редакции журнала «Наука в России» на исследование поступили 2 письма графа А.Г. Орлова из Ропши. Относительно 2-го письма (письмо графа А.Г. Орлова из Ропши от 3 июля 1762 г.) были поставлены следующие вопросы:
1. Установить текст, отпечатавшийся между 2-й и 3-й строками.
2. Установить текст под затертыми местами на 15-й и 17-й строках.
3. Характер отрыва – случайный или преднамеренный.
4. Временная разница между написанием письма и отрывом его нижней части.
5. Что было написано на оторванном клочке.
6. Сколько слов могло поместиться на оторванном клочке.
7. Характерны ли петли букв по линии отрыва для почерка графа Орлова.
8. Написано ли письмо второпях.
9. Написано ли оно на твердой поверхности или же (как утверждают некоторые очевидцы) на барабане.
10. Психологическое состояние автора письма.
Исследование
В результате проведенного криминалистического исследования писем Орлова установлено следующее:
Рукописные тексты обоих писем исполнены одним лицом в среднем темпе в привычных для этого лица условиях письма, о чем свидетельствует отсутствие признаков нарушения координации мелких движений (в частности, устойчивость фоновой компоненты письма) и пространственной ориентации фрагментов текста. В дальнейшем объектом исследования является 2-е письмо.
Исправления в тексте на 15-й и 17-й строках сделаны, по-видимому, по ходу письма с затиранием ранее исполненных письменных знаков. Восстановить затертые письменные знаки не представилось возможным.
Относительно характера отрыва можно высказать следующие соображения. Отрыв производился из средней части нижней стороны листа, при этом линия отрыва несимметрична относительно вертикальной линии сгиба листа, что нехарактерно для бытового случая отрыва от листа небольшого клочка бумаги. Вероятнее всего, отрыв является преднамеренным, так как его форма близка к трапециевидной, и линия отрыва образует с нижним краем листа с левой стороны угол близкий к 90°, а с правой – около 60°. В случае же случайного зажима и отрывания, как показали эксперименты с бумагой, сходной по характеристикам с бумагой исследуемого письма, от листа отделяется сегментовидный фрагмент с острыми углами при основании. Форма линии отрыва соответствует случаю преднамеренного вырывания части листа. Это предположение подтверждается тем, что верхняя линия отрыва точно позиционирована под строкой письма.
59
Граф А.Ф. Ростопчин передавал в «Русский архив» некоторые исторические бумаги отца и раньше. Так, публикуя письмо графа Федора Васильевича к великой княгине Екатерине Павловне, П.И. Бартенев сделал следующее примечание: «Печатается с современного списка, поступившего в Русский Архив в числе разных бумаг графа Ростопчина от сына его графа Андрея Федоровича» (РА. 1876. Кн. 1. С. 374). В 1878 году в «Русском архиве» было опубликовано письмо графа Ф.В. Ростопчина «О состоянии России в конце Екатерининского царствования» (Там же. 1878. № 3. С. 292).