Влюбиться в злодея

- Джейсон Смит знает о связи Деймона и Елены, - встревоженным голосом протянул Элайджа, с трудом скрывая смятение на стальном лице. – Это может усложнить нашу работу.

- Что? – возмущённо вскрикнул Стефан, резко сорвавшись с места. – Нет, этого не может быть!

- Стефан, успокойся, - Кэролайн заботливо окутала взволнованного Стефана в свои тёплые объятия, пытаясь побороть неудержимый гнев и взрыв полыхающей боли. – Мы справимся, и никто не пострадает.

- Я не могу потерять брата, - опечаленным, душераздирающим стоном вылились горькие, острые слова из трепещущей груди Стефана.

========== Глава 45 ==========

Толстые, непробиваемые окна тёмной, как тюремная камера, комнаты были полностью заколочены старыми дряхлыми досками, поэтому яркий солнечный свет не мог пробиться сквозь твёрдую пелену жёсткого дерева. В опустевшем, удушливом воздухе стоял едкий запах сырости и сора. На холодном полу в густом полумраке небрежно шевелились фигуры трёх человек. Их прерывистое, неспокойное дыхание пронизывало потёртые, окостеневшие стены. Один чёрный силуэт резко поднялся на ноги и медленно пошёл к влажному углу комнаты, держа в руках потрёпанный, заскорузлый кусок ткани, похожий на ветхое одеяло. Он бережно и заботливо укрыл лежавших на полу, измученных людей, продрогших от невыносимой сырости.

- Мама, папа, как вы? – угрожающим громом раздался встревоженный голос Джереми, оставляя за собой громкий перезвон эха. – Вы замерзли?

- Всё в порядке, сынок, - тихо ответила сыну Миранда, глотая холодные слёзы безысходности. – Не волнуйся.

- Мам, я слышу дрожь в твоём голосе и слёзы, - растроганным голосом пробормотал Джереми, присаживаясь на пол между замученными родителями. – Папа, а ты как?

- За меня не волнуйся, сынок, - подбадривающим, беззаботным голосом проговорил Грейсон, выдавив на перекошенном от холода лице невинную улыбку, хотя в кромешной тьме никто не мог её заметить. – Я справлюсь. Мы выкарабкаемся. Пообещай мне кое-что.

- Всё, что угодно, - твёрдо выпалил Джереми, почувствовав на своём плече сильную руку отца. – Я готов.

- Пообещай, что будешь заботиться о сестре, чтобы с нами не случилось, - серьёзным тоном протянул Грейсон, не выплеснув ни капли горечи и страха. – Ей нужна будет поддержка.

- Я не хочу этого слышать, - возмущённо вскрикнул Джереми, демонстративно отдёрнув плечо, и в его кристальных глазах заблестели слезы. – Вы будете жить.

- Папа прав, Джереми: назад дороги нет, - томным голосом произнесла Миранда, ласково сжав дрожащую руку сына. – Мы должны ответить за свои ошибки.

- Я не могу допустить, чтобы вы пожертвовали своей жизнью, - дрожащим, разгорячённым голосом вторил Джереми, не сдерживая горьких слёз. – Мы с Еленой вытащим вас отсюда.

- Нет, не нужно, - решительно и самоуверенно провозгласил Грейсон, подняв глаза в потолок. – Вы должны прожить счастливую жизнь, а не расплачиваться за наши ошибки.

- Вы ни в чём не виноваты, - твёрдо, с неприкрытой гордостью прорычал Джереми, подорвавшись с места, как кипятком ошпаренный. – Вы нужны нам с Еленой.

- Смирись, Джереми, - со стальной строгостью воскликнула Миранда, обнимая сына. – Ты же не знаешь правды.

- Я знаю всё, что нужно, - недовольно фыркнул Джереми и нахмурил густые брови. – Вы не обязаны расплачиваться за ошибки Кэтрин.

- Джереми, она ведь тоже наша дочь, - умилительным, заплаканным голосом пролепетала Миранда, усевая ледяную шею Джереми горящими слезами. – Мы не имели права так жестоко поступать с ней. Мы были такими молодыми, что испугались. Мы с Грейсоном больше всего на свете боялись того, что Кэтрин умрёт у нас на руках, и мы не сможем справиться с этим, поэтому отказались от неё. Мы заслужили на все проблемы, что постигли нас.

- Обещай, что поможешь сестре выбраться отсюда и сбежишь вместе с ней, - повелительным тоном проговорил Грейсон, сверкая встревоженными глазами. – Обещай, что вы пойдёте дальше и проживёте счастливую жизнь.

- Обещаю, - Джереми крепко обнял родителей за плечи, мужественно глотая слёзы.

Сквозь решетчатое окно тёмной, укромной комнаты незаметно, небрежно проскальзывали невинные лучи тёплого солнца. Серые стены сырой комнаты давили с неистовой силой, превращая её в мышиную нору, ограждённую плотными, чёрными сетями от живого, эфирного мира, озаряющего одухотворяющей энергией. В разных углах пустынной, безжизненной комнаты сидели две огорчённые, погруженные во всепоглощающий вихрь собственных эмоций девушки. Они были призрачно таинственные и задумчивые, словно узники фантастического, потустороннего мира. Кареглазые шатенки были одинаково красивые даже в хмельном опьянении душераздирающей тоской и печалью, но пылкие сердца бились разными переливами тончайших струн души, обогащённых неустанной жажды счастливой, беззаботной жизни.

Кэтрин с откровенным волнением, пронзающим её гладкое, холодное лицо, пристально наблюдала за Еленой, озадаченной внутренними, пробирающими до костей переживаниями, которые тёмными полосами усталости отражались, словно в кристально-чистом зеркале, на её искажённом болью лице. Впервые за долгое время бессердечная, равнодушная ко всему мира Катерина Петрова почувствовала, что её стальное, безжизненное сердце застучало новым, оживлённым ритмом, наполненным истинными человеческими чувствами, которые пробуждают новые желания и решения. Теперь самовлюблённая, напыщенная красавица думала не о собственных интересах и целях, а о судьбе родных и близких её людей, ради которых действительно стоило жить. Девушка, молча, почти не дыша, прижалась затылком, окутанным мягкой, как шёлк, копной волнистых волос, но перестала наблюдать за сестрой. Елена, отдалённая от реального мира, неподвижно сидела на полу, прислонившись продрогшей от холода спиной к тёмной, ночная мгла, стене. На её ледяных, обнажённых руках выступали мурашки, усевая нежную кожу вспышками застывшего ужаса, словно пелена звёздной пыли окутывала призрачное небо.

«Рано или поздно в жизни каждого человека наступает такой момент, - поглощали расшатанное сознание встревоженной Кэтрин ядовитые мысли, - когда он понимает, что прожил почти всю свою жизнь впустую, так и не испытав ярких, настоящих чувств и не увидев истинного смысла жизни, в котором заключается существование на этой унылой, холодной земле. Я с детства затаила в себе безумную злобу на родителей, которые оставили меня в детдоме. Эта лихорадочная ненависть и неосознанное презрение поглотили меня полностью, окутав цепями отчуждения и хладнокровия. Я никогда не думала о том, почему родители бросили меня. Они боялись того, что умру на их глазах и они не переживут этой тяжёлой утраты. Да, это звучит надуманно и неправдоподобно. Только спустя 18 лет я осознала эту горькую для себя правду, которую всячески отторгала и была одержима необузданной яростью. Я собственными руками уничтожила все возможные пути к моей родной семье. А сейчас я чувствую, что не смогу пережить того, если моя семья умрёт».

- Кэтрин! – раздался робкий шёпот за пересечённой железной оградой дверью. – Иди сюда!

Кэтрин с резким опасением насторожилась и внимательнее прислушалась к знакомому голосу за дверью. Лёгкий, зыбкий холодок пробежал по спине, пронизывая колкой дрожью тонкие пальцы рук. Кареглазая шатенка медленными, неуверенными шагами направилась к двери, прислушиваясь к собственному прерывистому дыханию. В голове щиплющим грохотом звенели громкие, устрашающие мысли, словно сильные удары колокола. Юная красавица всем телом прислонилась к двери и прислушалась, затаив дыхание.

- Кэтрин, это я, - тихим, размеренным шёпотом звучал грубый мужской голос за дверью. – Клаус.

- Что ты здесь делаешь? – с неумолимым опасением продрожал голос Катерины, и она вплотную прижалась к холодной, дряхлой двери, улавливая каждый звук родного голоса. – Ты не должен быть в этом месте: это опасно.

- Мне плевать, - твёрдо ответил Клаус, прижав тёплую ладонь к двери, прислушиваясь к неспокойному дыханию любимой. – Я хочу быть рядом с тобой.