Страница 5 из 18
Женщины рождаются для балов. В темноте полярных ночей, в переходах замков, в постелях и умывальнях, в окружении сановников или простых подруг – женщины готовятся танцевать. Движение и воображение, сложный адюльтер, искусство полуслова, лилии рук и мягкие ресницы – созданы чтобы быть. Чтобы говорить о них и вспоминать, ждать, гореть, улыбаться, и, отпустив себя, – рассмеяться всей душой. Чтобы удержаться на каблуках и пуантах, взлететь, поддержанная партнёром, взмыть над землёй, и приземлиться под взглядами ликующей судьбы. В мире изобилующих слов женщинам не хватает свободы – последняя возможна лишь в танце, под музыку Штрауса и хореографию Петипа. Подводный танец, в объятиях быстрого дельфина, невозвратим и вольготен, и – ах! – почему же дельфины не умеют целоваться? Танцы под куполом цирка, несомые лентами маятника, овациями и тяжким трудом созданы для отчаянных, танцы на песке, на берегу бескрайнего моря, – для самых счастливых. Мужчину так сложно заставить танцевать, заставить помолчать, послушать себя и забыть упрямство – и женщины танцуют вместе с женщинами, репетируя и готовясь. А строгий хореограф, лишённый всякого человеческого начала, посвятивший свою жизнь исключительно развитию двигательного воображения, так и норовит, в наказание и во исполнение художественного замысла, посадить тебя в расписной вазон, и изображать попеременно волнующиеся годеции и ветреную любовь. Ему не стыдно и покормить тебя из ложечки сметаной, и вытереть платочком рот – его снисходительность не знает никаких границ. А насмешливые подружки станут играть в пантомиму, передразнивать и флиртовать с проходящими мужчинами. Оттого осторожные, убежав от всех, танцуют в одиночестве в беседках замкового парка, среди срываемой ветром листвы и кельтских божеств. Музыка звучит у них внутри, выбираемая порывистым внутренним ветром, вместе с полётом каблуков, подхваченных вихрями нот. Танцующие на аллеях и среди колонн, на ступеньках, на парапете, на террасе – танцующим нет числа. Молодая пианистка танцует одними руками, ей уже посвятили оду, а она лишь взглянула на дерзкого почитателя – какой мужчина сравнится в совершенстве с роскошным роялем? Но вот, седой князь подвигает к роялю стул, кладёт на клавиши руки… Четыре руки сливаются воедино, они уже признаются друг другу в почтенном любовании, смеются, флиртуют, спорят… Они обходятся своим языком, они посвятили ему годы жизни, труда, страсти – кто же другой поймёт их? Что им до дерзких поэтов, роскоши, вин, Галеона, золота… Её игра изменилась, она уже пытается ему что-то доказать… Своё превосходство? Так он же написал эту музыку, просто она не знает… Она превзойдёт его, он не исполнитель, он творец. Кто-то расскажет ей об этом, она сильно удивится. Какая встреча… Так вот Вы какой? Я так любила ту сонату… Напишите?.. Для меня…
Те, кому не довелось найти поклонение одного, ищут восхищение многих. Танцующим в одиночестве оно даётся легче, загадочный закон обрекает на него. Поклонение бывает разным, но ему запрещено прерываться близостью. Как можно быть близким с Богом? Эта близость уже сравни обожествлению. Ты даришь им себя – и они сохранят драгоценное, они дорисуют тебя и твою жизнь, увидят во снах, напишут стихи… И не подойдут. Оставят тебя одну, чтобы не сжечь этот порыв, не вернуть на землю, не понять. Это зовётся мудрым – пойми же это, танцуя на парапете. Улыбайся, рисуй лилиями рук… Праздник подарит этот шанс, осмелиться и забыть о близости, счастье, крепких руках… Остаться одной на удивительной вершине, совершенством. И долго плакать в подушку от скребущего жестокого одиночества. Мечтая, чтобы кто-то однажды постучался в запертую дверь… Не бойся, этого не суждено… Танцуй…
Праздник знает людей. Он не даст им уединиться, не даст побыть вдвоём, спрятаться. В огромных залах растопят камины, просторы парка окружит ночной холод. Для полноты счастья люди попросят уюта – и не получат его. Им принесут вина и стекла, желающие отведают ужина, будет фейерверк, сцены, песни… И люди, и маскарад, и смех, смех, смех… Уют в Замке? Вы шутите? Уют возможен лишь на чердаке. Поговорите с придворным математиком. Сил хватит на многое, ночь длинна. Можно успеть влюбиться и расстаться, и влюбиться вновь, в каждую новую партнёршу, в каждую встречную маркизу, молодую и яркую.
Любовь легка как глоток вина, лишь каждый пьянеет по-своему. Искусство лицедеев, талантов и лиц, любовь взрослая, простая как птица. Мы не верим в любовь и никогда не поверим в неё, мы пришли танцевать. А Вы? О, я пришёл любоваться. Любовь – райская выдумка… Как я с Вами согласна… У Вас в глазах… Соломинка? Да, маленькая соломинка. Держитесь за неё… Боюсь утонуть… Любите этот вальс? Безумно. Пойдёмте, а то опоздаем. Зачем мы говорим друг другу Вы? Мы же на балу… Ты любишь Гофмана? Гофман… Слышится дремучий лес.
Сколько препятствий на готовящемся пути… Мужчины и женщины, молодые и седеющие, баснословные фамилии, экстравагантные поступки. Сколь многие положат на неё глаз, станут смешить и смеяться, опять заговорят о любви, увлекательно, правдиво, порывисто. Говорить, говорить блестяще, как ты умеешь.
Мой следующий танец уже заказан. Отмени его. Не могу, я же обещала. Не смейся, чего ты? Ты не один. И ты не одна. Но я буду тебя ждать. Я танцую с Аллиетой, знаешь её? Познакомь нас. А она кто? Какая разница. О чём мы говорили? Не помню. Ты слишком крепко меня держишь. И я старше тебя. Ты богата? Безумно. Тогда я украду тебя. Тебя поймают и отправят на каторгу. Я успею тебя зарезать. Как же… Я ношу на груди маленький дамасский кинжал. Моя любовь стоит дорого. Ты богата? Безумно… Нас найдут на рассвете. Ах! Не делай так! Ах!
Те, кто не танцует – говорят, говорят блестяще, вдохновенно, под аккомпанемент и обожание. От одного переходят к другому, рождается соревнование, турнир. Что рыцари… Кому теперь нужны они? Вокруг адъютанта Императора собрались молодые повесы, он привычно блистает в своём кругу. Этим летом в моде панорамы писателей…
Сейчас, сейчас, он должен подойти к ней, догнать, нужно спешить, за мостом она повернёт, её могут встретить, там уже стоят. Нет, нет, бежать нельзя, она испугается, она уже оборачивалась. Поторопиться, быстрее, сейчас уйдёт, прилив недолог, опять стану описывать эти перила, виньетки, к чему виньетки, проклятый чердак, какое вдохновение может быть на чердаке, будь проклят тот день, когда я приехал в Париж, вместе с издателем, вместе с сыром, эта проклятая сцена на мосту, что же написать? Нужно поймать её, во что бы то ни стало, нужна тревога, показать его коварство, лживость, он не пропустит шанса, сегодня он свободен, нельзя пройти мимо этой штучки, обязательно. Уже четыре недели пишу о его жене, сколько можно, денег осталось на четыре дня, нужна кульминация, новая завязка, нет времени в прачечную сходить, записался. Какие могут эмоции в четвёртом часу ночи, какой баран познакомил меня с этой бараниной… Он хватает её за манто, он торопится, речь бессвязна, он искал её, да, да, она нужна ему, никогда, как она могла забыть, детство, рощица в лесу, они… Нет, нет, он не Шарль, он Эмиль, Эмиль. О нет! Я обознался, как я мог, ты не Сегретт, нет, о горе мне… Несчастье, как объясниться, поймите, я не думал, не знал… Горе, горе… Сейчас, сейчас, он поведёт её, попалась, как это просто… Мост уже заканчивается, мосты коротки, к набережной, поцеловать её там, понюхать…
Дома у нас в форме грибов. Что Вы улыбаетесь? Крестьянам нравится. Каким покрасишь – так и назовут, у нас в большинстве белые грибы и подберёзовики. Окна, ясное дело, – вишенки. От плетней мы отказались, они архаичные. Водонапорная башня у нас сосной. Сосна с лестницей, по ней детвора лазить любит. При церкви библиотека. По воскресеньям у нас литературные вечера проходят – один выступающий декламирует, остальные наслаждаются. Обстановка камерная, стулья мы ставим в полукруг, женщины садятся в середине, мужчины – по краям. Приходят со всего села, учатся. Крестьяне у нас светские, предпочтения классические. Отдаём дань поэзии, прозу читают реже. Женщины эмоциональнее, они чаще темы любовные берут. Мужчинам ближе поэтическая история, баллады, сказания. Некоторые пишут сами, и очень талантливо. Посвящают нашим местам, краю. В праздники мы тоже вечерами собираемся, музыку слушаем. У нас лишь певцы, играть цыган приглашаем. Музыка народная или цыганская – мы от них зависим. Их музыка нам чуть дальше, но мы уже научились понимать. Цыганки одеваются скромно, да…