Страница 4 из 18
Балы не начинаются в полдень. Балов не бывает поутру. Репетиции случаются по утрам, бывают и ранние знакомства, но не свидания. Свет отпугивает тайну, глаза лучше закрыть. Перед закрытыми глазами развернутся древние празднества, апофеоз их сливается с сумерками. Зачатый на закате ребёнок родится властелином мира – таково древнее поверье. А зачатый на рассвете? Сказания забывают упомянуть, и остаётся лишь гадать по ладоням возлюбленной. Пусть полночь бьёт посередине между рассветом и закатом, шепчась о скрипучих колёсах. Её знаменуют букеты тимофеевки, внесённые покорным слугой. Старый закон запрещает ночные звуки, его нарушают лишь филины, бесстрашные и неуловимые. Но полдень, определённый Солнцем, не может пустовать. Его следовало заполнить. Заполнить движением, силами природы и тела, гомоном, фоном. Гостей уже встретили, проследовали церемонии и слова. Можно было уйти от всех, побыть одной, можно пойти к ручью, бродить по песку. Можно сидеть у окна, сделав зарядку, можно выпить кофе, добавив глоток мартини. А почему же утром не бывает встреч? Согласно древней легенде раньше люди встречались поутру. А потом перестали. Часы изобрели. Полдень давно позади. Праздник в самом разгаре.
Праздник повсюду. Гости съехались самые разные – приглашения раздавались на площадях городов, каждый мог вытащить счастливый билет. Полыхают флаги, вывески аттракционов, смех. Фаворитки и фавориты, камергеры и силачи, мошенники, бездельники – в павильонах не спросят. Столы со спящими выложены на всеобщее обозрение. Снадобья из маленькой лавки, на бирке – росчерк Амадея. К спящим не положено прикасаться, бредят и даже ходят. Аттракционы детям, цирк с циркачами и дрессированным шимпанзе-шахматистом. Сеансы одновременной игры. В маленьком вагончике ждут подростков, книги из библиотеки Амадея, с картинками. Чревовещание и мироздание. Ясные сумерки. Настройка и тонкая настройка. Рефлексия удовольствия. Плацебо Неленивый. От подростков нет отбоя. По соседству – 5 рецептов имитации сумасшествия. Попробуйте убедить мастера-психиатра. Самых убедительных ждут подарки, шоковые признания от таинственной гостьи.
Мужья пытаются скрыться от жён и фавориток, жёны – от мужей. В особых покоях красавцы-Гераклы украшают и одевают несносных – эстеты стремятся туда. Их ещё нужно найти, вывесок нет. Там царят тишина и послушание, желание Геракла – закон. Сеанс длится ровно час, право выбора образа – за ним. Лучшие образы скрывают от посторонних глаз, до поры бала. Для этого освобождали чуланы, туда поставили зеркала. По просьбе выдают и керосиновые лампы. По слухам, одна сумела выбраться из чулана и разгуливает среди толпы. Даму нашли на бегах, она без конца ставила на одного и того же мужлана. В наказание она не получит положенный всем крем для рук. Удар по самолюбию.
Бьют фонтаны, скрипят вращающиеся колёса.
Самые отчаянные отправляются посетить только что запущенный аттракцион, Галеон. Неизвестно откуда привезённый полноценный Галеон, занявший одну из полян на окраине парка, ждёт своих обитателей. Поднявшись по трапу и поговорив с заезжими пиратами, стоит заглянуть и внутрь. Галеон превращён в отель, с номерами на двоих. Каждому предоставляется шанс самостоятельно вытащить из корзины номерок, вслепую. После второго вошедшего комната запирается до рассвета. В каждой каюте – свои сюрпризы, приключения ожидают многих. В потолках кают созданы иллюминаторы, можно заглянуть и к соседям. Рассказывают об одной парочке, вытащившей два одинаковых номерка. Повезло им… Причуда судьбы. Бывает же…
Вина ещё не разносили, погреба заперты, желающим предлагают конфеты. Многие мучаются жаждой – бурдюки так и не донесли и где-то потеряли. Пьют прямо из купален, из бассейна с офиурами. Говорят, у воды появились целебные свойства. Про офиур говорят все, тема животрепещущая. Намекают, что это заморские наложницы одного из должников Замка, он расплатился ими, проигравшись. Играют все, играют повсюду, ставить можно всё. Очень дорого ценится власть над собой – в половину предыдущей ставки. Проигравшие на одну ночь становятся рабами и рабынями Замка – их уводят, некоторые хохочут. Своих рабов Замок тут же пускает в лотерею – каждый может заполучить себе одного, вытащив счастливый билет. Один юноша-подмастерье вытащил графиню Мантуа, роскошную сумасбродку средних лет. Проигралась в пух и прах. Графиня ещё в самом соку, она любит внимание публики. Он водит её на цепочке, они гордо продефилировали по подмосткам, на глазах у всей толпы. Им аплодировали, отмечая её уникальную выдержку. Проиграв все свои шелка, она ни минуты не колебалась, и проиграла всё нательное серебро. По слухам, последней она спустила легчайшую сорочку-кольчугу, мечту любой женщины. Замок уже выставил её на аукцион, она придаёт неуязвимости.
Одна девочка выдувает мыльные пузыри ростом с себя. Оторвавшись, они медленно поднимаются в небо. Она заворожила окружающих, мимо не проходит ни один. Повторить её не пытаются – девочка учится в особой школе для юных волшебниц, статистическая нестабильность – её кредо. Амадей лично обещал навестить её, он тоже так не умеет. Рядом с ней говорят шёпотом – девочка не улыбается, она серьёзна. Девушек приводят посмотреть на неё, юноши держат их под руку, им кладут голову на плечо, и стоят, любуются. Рядом с ней попадаешь в другой мир, в котором чудеса возможны. Пузыри поднимаются в небо, затихший вечер и безбрежное небо как пристанище для их полёта. Каждый пузырь она посвящает возлюбленным – один скрипач, бросив замковый оркестр, присел неподалёку и наигрывает медленную историю. Возлюбленные наполнены признательностью и загадывают желания, одинокие провожают шары глазами. На некрасивую девочку смотрят с непониманием, или даже не смотрят. Она говорит на непонятном языке, состоящем из птичьих трелей, движения её рук синхронны и нарушают симметрию лишь коснувшись стеклянной дудочки. Простая, никем не замеченная, она бродила по аттракционам, посчитала шансы в лотерее, поскучала ища четыреста отличий, и решила занять себя сама. Попросила у мальчика дудочку, и… Если бы не шум, шары бы получались лучше, она бы предпочла побыть одна, но раз уж так сложилось… Глядя сквозь пузыри на людей, она видит их изменившимися, посерьёзневшими, словно снявшими легкомысленную шелуху, позабывшими паяцанье и торопливость. Торопливые никогда не научатся равновесию, а внутреннее равновесие – первый залог хороших шаров. А когда шар не хочет лететь – на него нужно подуть, набрать полную грудь воздуха, открыть кругло рот, и медленно выдувая воздух, отправить его в небо. В небе шары неуязвимы для мимов, и мимы, окружив её, любуются ими издалека, застыв в очаровании. Сжалившись, девочка дарит одному миму шар, он держит его на протянутых руках, и осторожно подносит потрогать каждому. И с тревогой, волнуясь, что что-то случится, волнуясь сильнее, чем во время игры, люди прикасаются к чудесному шару, и с улыбкой облегчения смотрят друг другу в глаза. И возлюбленные, держась за руки, шепчут слова любви, смущаются, и просят разрешить коснуться ещё. Касаются и дети, голубоглазые и зеленоглазые, кареглазые, с глазами жёлто-коричневыми и сине-серыми – касаются на память и молодые маркизы, и светловолосые фрейлины, и повариха-Ленела, и замковые горничные, юноша-подмастерье и герцогиня Мантуа. И забыв на миг свою жизнь, они обещают друг другу стать счастливее в этот вечер, пока колесо Замка отбивает грядущие сумерки. А мим, вдохновлённый важностью роли, осмелев под взглядом удивительной девочки, касается мыльной плёнки, проникает пальцами внутрь шара, и вместе с ним, держась за него, медленно поднимается в небо. И люди, запрокинув головы и следя за его полётом, затихнув как никогда в жизни, позабыв говорить и дышать, обещать и верить, провожают задумчивого мима, пролетающего над старыми замковыми башнями. А девочка, оправив косу и опустив дудочку, окинув взглядом других, тихонько отправляется к скрипучим качелям. Маленький миг счастья открывает вечерний бал.