Страница 23 из 47
Матвей сунул руки в карманы и засвистел легкомысленную песенку. Кузька подхватил – неумело, но старательно, и у него окончательно отлегло от сердца.
* * *
- Скучно едем, - скосив глаза на мать, констатировал Кузька.
- Ну, кто едет, а кто и на своих двоих чешет! – хмыкнул Мотя.
В какой-то степени мальчишка был прав: до этого их путешествие проходило куда веселее. Несмотря на солидную разницу в возрасте, воспитании и менталитете, темы для болтовни находились легко. Матвей терпеливо отвечал на многочисленные вопросы мелкого, сам расспрашивал о сказявских обычаях и с удовольствием вспоминал детство - играл на привалах в ножички, учил делать правильную рогатку или свистеть через травинку. А сейчас и сам Кузька притух, видно, опасаясь материного подзатыльника за неподобающее поведение, и Матвей в основном помалкивал, из тех же соображений. То есть, он, конечно, не подзатыльника боялся, а того, что его обвинят в плохом влиянии на «кровиночку». Как позже выяснилось, совершенно напрасно…
- Дядь Мотя, спой нам песню, а? «Сектор Газа», мне особенно про вампира понравилось, который мужика покусал, и про стакан тоже. И про…
- Кхе-кхе, какие песни, Кузь? – сделал «страшные» глаза Быков. - Хватит, напелся уже. Лучше сам спой, ну или стишок какой расскажи. У нас дети всегда стишки рассказывают, когда гости приходят. Становятся на табуретку, чтобы лучше слышно было, и потом все им дружно хлопают.
- Чем хлопают, дверями? – не понял тот.
- Да нет, в ладоши, вот так. Это значит, благодарят и показывают, что понравилось. А родители улыбаются и гордятся, что у них ребёнок такой умный.
- Да? Тогда я тоже стих расскажу! Только у меня табуретки нету.
- Ничего, табуретка не главное. Вместо неё вполне Сивка подойдёт. И нефиг на меня так коситься, ишь, обидчивый какой…
- Стих! – торжественно провозгласил Кузька.
Вчерась большая бляха-муха
Залетела к дядьке в ухо!
А огромный таракан
Занырнул к нему в карман!
А крылатый унитаз
Нажурчал бедняге в глаз!
А пупырчатая клёпа
Враз нацелилась на…
Матвей не выдержал, и конец строки утонул в оглушительных аплодисментах. На Бабу-Ягу поднять глаза было откровенно страшно, но когда он осмелился сделать это, то увидел то самое, описанное им выражение лица – законную гордость за умного ребёнка. Шутка ли, такой длинный стих запомнить!
Быков просто увял… а потом рассмеялся и махнул рукой на такую вопиющую (и спасительную для него) разницу в воспитании маленьких землян и сказявцев. Если так, значит, тем более нечего заморачиваться и пытаться строить из себя «городского, культурного», всё равно не оценят.
- А мы в детстве проще говорили:
Муха села на варенье,
Вот и всё стихотворенье.
- Вау, круто! – явно копируя его, восхитился Кузька. – И короткое, и в рихму! А ещё расскажи!
- Да я детских и не помню больше…
- А взрослых? Мам, хочешь, тебе дядя Мотя стишок расскажет?
- Хочу! – с энтузиазмом закивала та. – Я поезию страх как уважаю!
Блиин… Во попал.
- Ладно, щас вспомню чего-нибудь…
Быков последовательно почесал затылок, потёр висок, наморщил лоб, возвёл глаза к небу… Споткнулся о камень и вспомнил.
- Ну, это… Короче, Пушкин.
Я помню чудное мгновенье
Явилась ты ко мне опять
Как мимолётное виденье…
- Ээ…
- А что дальше-то?
- Забыл, - смущённо развёл руками Мотя. – Чего-то про красоту вроде. Как мимолётное виденье…
- Сидела в ступе Кузи мать! – закончил за него рыжик и горделиво разулыбался. – Мам, точно! Это же про тебя стих!
Быков открыл рот возразить и вдруг заметил на щеках Бабы-Яги предательский румянец. Интересно, кто-нибудь из деревенских поклонников посвящал ей стихи? Угу, по три раза на дню, особенно дед Пихто… Поэтому Матвей не стал её разубеждать. И сам почувствовал себя неловко, поймав благодарный взгляд больших синих глаз. Как мало женщинам иногда надо для счастья…