Страница 4 из 12
2. Обряд крещенияЗа спиною: вечер, ветер, Вертер, Вагнер и Веласкес…Разукрашенный темнеет свод, и невесомОгонёк свечи, и, как котёнок, жалующий ласки,Тишина шумов, и покатился колесомЦиферблат веков… Явилась тайна, вся речитативом…Ширма, простынь, просто, крестик, шарма нет, лечуНад подлунным мирозданием и в царствии учтивом,Всплеск младенца, взгляд на взгляд, вбирающий свечу;Оголённый трепет го́лоса, «аминь» повтором славен,Круг, другой, свеча, холодный пол, белым-бела —Седина тысячелетий и рубаха, в кучу сваленДымный ладан … Жизнь моя, какой она была?Миро в мирнице. Гвалт мира, исчезающий куда-то.Как торжественно, до слёз, свечусь, в руках несуТёплый свет, как у могилы Неизвестного солдата,У огня свечи стою, и в сказочном лесу.Троекратно: ковш Большой Медведицы с водой благою!Осенило… Осень над Москвою… Осенил…И вдобавок к охватившему заснежному покою,То, что я всем сердцем, всей душою оценил —Красота, простёрлись опрометь и оторопь обряда.И ещё… Не передать мне… Тайна… Помню лишь:Ширма, простынь, я, младенцы на руках, иконы рядом…И божественна молитвой вскормленная тишь!3. Обряд поэзииБессловесный ли немотствующий хорТемноты, иль статуарность мысли полуночной? —Только, понял я, как на расправу скорВетер времени. Сломали, будто позвоночник,Годы – веру в лучшее, в людей, идётПо пятам – стук одноногий, вой, живой по сути!Чуть заснежена душа, который годЯ во снах живу, протянутой рукой посулыСобираю, благодарствуйте, поклон,Паперть каменная моё сердце приютила.И счастливая тоска взяла в полон,И навис над млечной Аттикою меч Атиллы!Мнемозина, дай мне алого вина,Пощади огарок славной каторги поэта!Стих – обряд поэзии. Душа видна.И заснеженное сердце бьётся, льётся где-то…
Отголоски
1.Пропащая пора:Туман чуть призрачен и богом позабытые ступени длятся…Остатки сумерек. Бесед останки и беседки.Окститься надо бы, прийти в себя, но влажный взглядБлуждает в россыпях сухого глянца.Не слёзы… может, так глубок покой, на слёзы едкий?Протяжны чаянья церквей.На безымянной тишине разложены пасьянсом судьбы —Донельзя глубока, замысловата, омут просто…Вповалку листья. И пахнет осенью упавшей. Всевиноватый вид, как будто суд был…Молчание торжественно, как стол в минуту тоста.Всевышний… Вишни… Вышний Волочёк…Смех давешний, давнишний, вешний. Я потешно вторю —Набрякшему уничижению, всей подоплёке:Окраине ноябрьского дня, где-то в России, там, где-то во тьме, там, к счастью, горю —Нет места!…Только слышен голос лет, такой далёкий…2.Затерянный среди обугленных ночей, померкших судеб, силуэтовНа обветшалых скулах зданий – твержу без удержу, держу париО том, что бездыханностью силён извечный миг зари, и силу этуНе превозмочь! Москву, mon cher, печением берлинским одари,Мой век Серебряный, продли свои подлунные шаги, пусть клятвы грянут!Обуреваемый бездействием, кровоподтёками со стен,Я слышу голоса, поверх морщин, поверх причин и благодарных грамот.Неисчислимые Пьеро: в подтёках, и глаза в глаза со сцен.Естественной, давно уж, стала жизнь: без Рильке, без Цветаевой – без гимна.И я сорю словами, в ночь, на рейде, врангелевский Крым, дымы…И только синеокая тоска моя – совсем, совсем, со всем бездымна!Бездомна Родина моя, где дамы, господа, дома, да мы…3.Внимало сущее игре теней и света —На лакированных штиблетах, на штыках.Шершавый шершень сел на лист извета.И ветер штору не заметил впопыхах.Зияла пустота. Нутро огней погасло.Спала бессонница больниц и лагерей.На чёрствый хлеб души намазывая масло,Молчал в запасниках столичных галерейЭпохи старожил, жив яростный вояка.Не звуки – отзвуки владели пустырём.Миг срезан ласточкой, тень на плетень, двоякоВиднелось сущее: в ладони соберём…4.Жизнь выморочную подай на стол,Мне провидение дороже —Кондовых будней, ночь, литаврщиков верни!Возвышенным вас вздором пичкаю:Туман расстелен вдоль дорожек,Дом с заколоченными наскоро дверьми.Приличествует мне: дремота снега, неги позолота, слогаЗаиндевелый звук, невнятность глубины.Не веришь? Просто ты разбрызгиваешь крови сердца, друг, немного,И не в тебя шальные ночи влюблены!Пресекшегося голоса покой, смертельной шашки взмах ленивый;Огни в метель и эдельвейсы на снегу;Взгляд отрешённый отречённого царя – кресало и огниво —Поэзия!.. Сочится смерть… Я не смогуСоздать рассвет, удары сердца ночи на исходе, отголоски!И люди спят вокруг, вповалку спят огни;Спит шар земной, стремительно теряющий полёт, и город плоский.Кричащий шёпот губ: «Литаврщиков верни!»Огласка тайны
«На страшной высоте земные сны горят…»
Осип Мандельштам