Хэппи Энд

"Кирилл.

Я знаю, что была тебе плохой матерью, то есть, что я - совсем никакой. Сейчас вот пытаюсь исправить, а в моих силах не так уж много. И слишком поздно. Ты - взрослый человек, с устоявшимися желаниями и стремлениями. Мне не остаётся ничего другого, как решиться на этот последний, отчаянный шаг. Или отчаявшийся? Вот смешно: русский язык позабыла.

От всей моей заблудшей души надеюсь, что моя смерть спасёт тебя. Значит, я должна сделать то единственное, что ещё могу.

Я искала тебя в ту ночь. Хотела поговорить. Узнать, каким ты стал без меня. Крутилась вокруг палатки Олега, потому что видела раньше, как ты отправился туда отдыхать. Понятно, наши песни вряд ли могут тебя заинтересовать... Спать же на природе, должно быть, приятно. Я видела, как ты выскочил из палатки. По дороге ты как будто чистил какой-то твёрдый предмет мягкой тряпкой... Потом с ужасом сообразила: это был пистолет. Ты пытался впихнуть его во что-то... Шапку, что ли... Сначала я не была уверена, ни что за предмет, ни в том, шапка ли это, ни в том, серая ли. Всё-таки темень стояла глубокая. Ну а утром поразмыслила хорошенько и, в конце концов, обо всём догадалась. Совсем недавно... Сопоставив факты, вдруг всё поняла.

А тогда, там... Через некоторое время в похожей шапке вдруг увидела Мишку. Он сказал, что вытащил из моей сумочки. У меня ничего серого вообще никогда не бывает, просто не к лицу мне серый цвет. Мишка был в стельку в ту ночь, а после сболтнул, что всё знает, поскольку видел, кто убийца. Я постаралась убедить его, что ему померещилось спьяну.

Любые вещи, которые видишь в ночной тьме, кажутся неубедительными, а уж при таких-то обстоятельствах... Всё, что произошло, выглядело миражом, вернее, ночным кошмаром, пьяным бредом... Поэтому я пошла обратно к тому месту, едва дождавшись рассвета. Как будто чёрт меня гнал. Увидала расплывшееся по боку палатки кровавое пятно. Костистая ледяная рука сжала горло изнутри... Несмотря на страх, я заглянула в палатку. Да, пуповина, связывавшая меня с тобой когда-то, давно перерезана, тем не менее связь существует, да ещё какая крепкая! Не беспокойся, понимаю: тебе не до моих эмоций, поэтому продолжаю о фактах. Значит, обнаружила два трупа. Руки женщины сжимали серый шарфик, той же выделки и того же материала, что шапка на Мишке, которую, по его утверждению, он вытащил из моей сумки.

Не надо было быть великим мыслителем, чтобы угадать, кто сунул мне в багаж злосчастную шапку. Я поняла, что, когда ты застрелил женщину, она, сползая, нащупала последнюю соломинку - твой шарфик - и стянула его. А вытащить потом этот шарфик из её рук ты не смог, поэтому решил избавиться и от шапки. Ну, и заодно - утопить человека, которого ты ненавидел в жизни больше всех других людей. То есть, меня. Значит, ты слышал ругань твоего отца и той ведьмы в мой адрес, когда якобы ушёл спать. И, безусловно, понял, что я и есть твоя мама. Всё просчитал ещё до моего решения явиться с признаниями к этой... твоей... опекунше. От Мишки узнала, что ты у неё, и отважилась. Между прочим, алкаша несчастного не бойся: он ничего не помнит. К тому же я написала следствию такое письмо, что они должны мне поверить и закрыть это дело. Ну, и шапка, разумеется... Из моей сумки...

Что ж, долги надо платить. У меня их - хоть поварёшкой хлебай. Но ты - самый главный, самый огромный, самый греховный. Жаль, что приходится это делать вот так. Да ведь я только теперь и осознала, что люблю тебя. Всегда любила, помнила, страдала.

Прости меня, если возможно меня простить. Жизнь моя непутёвая. Вот и смерть дурацкая. Но твоя жизнь продолжается. Даю тебе её второй раз. И опять оставляю на произвол судьбы. Вот какая я безалаберная. Но, может, у тебя всё ещё будет хорошо. Как бы я этого хотела!

Прощай, сын. Теперь уже навсегда и бесповоротно.

Твоя мама.

Любопытной Варваре

Длинный нос оторвали,

Улыбнувшись коварно,

Намекнули на нары,

А пока, что есть прыти,

Пусть уносит копыта,

А не то будет битой

И ни-ни любопытной.

На базаре Варвару

Ни за грош продавали,

А лихие гусары

Растерзали гитару

И с улыбочкой дикой,

Чтоб до нервного тика:

Будешь знать, как пиликать,

И вообще не чирикай.

Беспощадно Варвару

Потребили на пару

И в занюханном баре

Прокатили на шару,

И дурили со смехом,

И чинили помехи,

Тыча мордой в огрехи,

И валя на орехи.

В общем, бедной Варваре

Наяву, не в кошмаре,

Все бока обломали,

Душу вдрызг измотали,

Задурманили пивом

И напели фальшиво:

- Не родись мол красивой,

А родись, блин! - счастливой.

Марго, Сан-Франциско, 7/2000"

Всё, Павел. Вся в слезах и соплях. Заканчиваю, иду взглянуть на Кирилла. Как там он... И всё-таки нужно постирать.

Клара. 15 июля, суббота, 12-25

Паша, не могу до тебя дозвониться. Ты висишь в паутине... интернета, то бишь... Телефон занят. У сотового, по-видимому, села батарейка. Ничего, кроме писанины, не остаётся..

Значит, происходит у нас следующее.

После того как я отправила тебе предыдущее послание, я совсем было собралась в прачечную, чтобы хоть мозги чуть-чуть отдохнули. Необходимость, наконец... Так вот, у меня в кладовке стояла пачка, в которой оставалось немного стирального порошка. Когда взяла эту коробку в руки, удивилась: мне показалось тяжеловато для той горсти, которая там оставалась. Заглянула, а внутри что-то чёрное.

Короче, Паша, в этой пачке оказался пистолет. Тот самый? А разве упоминались в этом спектакле другие? Мальчишка есть мальчишка. Другого тайника, посерьёзнее, конечно, не нашёл.

Руки у меня затряслись, я пошла будить Кирилла. Стояла, вопила и размахивала пистолетом, пока сонный разгильдяй не пришёл в себя. Ну, выхватил он этот кошмар из моей руки, буквально вытолкал меня из комнаты и заперся. Я, естественно, стала ломиться обратно. Через которое время дверь распахнулась, Кирилл выскочил, уже одетый, и ушёл. Он не сказал мне ни одного слова.

Он ушёл, Паша! Ушёл молча. Что делать, не знаю.

Я готова на всё, только бы спасти этого несчастного мальчика.

Клара. 15 июля, суббота, 12-50

Паша, ты сойдёшь когда-нибудь с интернета?

Кирилл позвонил мне, почему-то по сотовому и сказал: - Не бойся. ЭТО у тебя уже не найдут. Я и раньше хотел перепрятать, но ещё просто не успел.

После этого, он бросил трубку.

Бедный мальчик... Что мне делать, Паша? Отзовись уже, наконец. К компьютеру я близко не подойду. Позвони мне. А то я из дома уходить боюсь, вдруг Кирилл вернётся. В полицию, сам понимаешь, звонить не могу. Что делать? Я вся извелась.

Павел. 15 июля, суббота, 14-11

Я вот почему тебе пишу: не понравилась ты мне по телефону. Совсем не понравилась. Все твои обещания успокоиться и не сходить с ума звучали неубедительно. А я действительно хочу, настаиваю, требую, чтобы ты успокоилась и не сходила с ума. Ну и что - письмо Марго? Ну и что - пистолет? Ну и что - Кирилл-убийца? Никакой он не убийца, чушь это все, а его биологическая мамаша-истеричка даже после смерти его достает. А заодно и тебя. И меня тоже.

Лучше подумай, где он сейчас может быть? Свихнувшийся от всего этого мальчишка с пистолетом по городу мотается - сюжет, достойный пера Петрарки или, скорее, Фрейда. Не к друзьям-подружкам же он с ним, с пистолетом этим, пойдет! Кстати, ты не посмотрела, был ли он заряжен? То есть, были ли внутри патроны: там, в барабане должно было быть видно. Если не было, то пусть себе бегает, как ковбой по прерии, реклама сигарет "Марлборо", а вот если были - это уже серьезно. Не знаю, чего бы я натворил, будучи на месте Кирилла да при заряженном пистолете... Клар, он не сказал тебе, что вернется? Не сказал, когда вернется?