Хэппи Энд

На самом деле, Павлик, я сейчас, сию минуту, очень нервничаю. И вот почему.

Опять у нас новости: письмо от Марго на моё имя. Нашла в почтовом ящике. Лежало себе там, такое обыкновенное, безмятежное, а я почувствовала мгновенный укол: что-то не то. И - ву-а-ля.

Сначала обращение ко мне. Печатаю наизусть, потому что ещё на месте, я имею в виду, у почтового ящика, запомнила каждую помарку. Впрочем, это так, для красного словца. Помарок на самом деле нет. Все вежливо, аккуратно, даже как-то незначительно. Я имею в виду, внешне. А содержание - вот: "Клара. Я пишу тебе с того света. Так что, пожалуйста, прочти до конца и не суди меня строго. Впрочем, меня так много судили разные люди, что мне уже давно безразличен чужой суд и чьи-то мнения обо мне и моих поступках. А г...на вылилось на меня - хоть поварёшкой хлебай. Жизнь сломана, чего тут ещё рассуждать да мудрствовать лукаво. Всё равно, ничего уже не склеится и не поправится. Я устала до чёртиков чувствовать себя всегда и во всём виноватой. Плевать на всё.

Под лампой я оставила письмо с признанием для следствия. Сообщаю тебе на случай, если сами не найдут. Я имею в виду, на тумбочке у кровати, под ночником. Чуть было не написала, на моём трупе. А ничего? Звучит! Глупый фарс, именуемый моей жизнью, достаточно надоел. Утомилась я от неудач, от непризнания, от собственной неприкаянности, от бесконечной борьбы со своей подлой фортуной, от гадостных мыслей. Всё. Нахлебалась. Другого выхода для себя не вижу, а этот - надеюсь, хоть безболезненный. Говорят, поживём - увидим? Да что тебе до меня!

Прошу тебя лишь об одном - запечатанный конверт отдай Кириллу, не распечатывая. Это моя последняя и единственная просьба, ведь ты не можешь её не исполнить, правда? Обратиться больше не к кому. Даже в смертный час рядом - ни одной живой души!

Это я убила их обоих. Я совсем сошла с ума, когда случайно заметила и узнала Олега. Ведь это он - когда-то давно и навсегда - убил во мне меня. И вот я отомстила, и теперь ухожу сама. Собственный суд надоел до тошноты, а от суда мещан, которые не в состоянии понять, бежать некуда, кроме как: ТУДА. Чтобы предстать перед судом высшим. И пусть будет, что будет.

За Кирилла - спасибо. Если, конечно, сможешь (зачёркнуто так, что не разберёшь).

Марго. 11 июля."

Паша, получается, она это письмо отправила не позже, чем вчера утром, иначе не дошло бы к сегодняшнему дню. А я как-то совсем отупела. В мозгу крутится одна картина. Ты пьёшь на посошок с Йоськой. Он тебя хватает за рукав, чтобы ты не уезжал, а ты суёшь ему под нос свои часы с подсветкой и говоришь: - Уже час тридцать пять. Детям спать пора.

Больше ничего не помню, не знаю, не соображаю. Письмо я Кирюхе, разумеется, отдала. Не распечатывая. Мальчишка заперся в своей комнате. Я не имею представления, что насочиняла ему Маргарита. Понять не могу. Меньше всего я себе представляю Марго в роли убийцы. Ну непутёвая, ну смурная, но разве такие стреляют? Да и пистолет у неё - откуда? В лифчике, что ли, спрятала? Сумочка крошечная, я заметила. На куртке не карманы, а так - ерундовые финтифлюшки... Фигу там можно спрятать, а не пистолет. Разве что, как заправский гангстер, на ремне под мышкой. Ну, не знаю. Не представляю. Что произошло? С какой стати ей было убивать обоих? Допустим, Олега, почему же тогда... Но ведь... Нет, не соберусь. У меня в мозгах какое-то завихрение. Как ты говоришь, крыша едет. Чем больше думаю, тем больше схожу с ума. И совершенно не знаю, что делать. Мечусь от двери к двери. Не то стучаться к Кириллу, не то - что? Вообще - что с нами?

Павел. 12 июля, среда, 23-35

Та-ак... Марго, значит... С посмертными признаниями... А скажи, пожалуйста, почему ты считаешь, что для Марго имело бы смысл убивать Зинку? Ведь они никогда прежде друг друга не видели, следовательно, ничего плохого сделать друг другу не успели. Кроме того, что Зинка вместе с Олегом радостно крыла ее матюгами на всю полянку. Но неужели одного громкого базара достаточно, чтобы убить - хладнокровно, будучи в здравом уме и твердой памяти? Другое дело Олег. Что там Марго в послании тебе говорила - про то, что он ей всю жизнь сломал? Или она как-то более поэтически выразилась? Так вот, за "всю сломанную жизнь" вполне можно и убить. Ой, Клаш, подводит тебя логика, и даже Агата Кристи любимая твоя не поможет. Кстати, вот ты все про Агату твердишь - в том смысле, что сюжет нашего маленького фарса развивается по ее классическим детективным канонам. Согласен: при первом приближении это все именно так и выглядит. Но на самом деле, если уж искать литературные аналогии, то происходящее с нами и вокруг нас - это не Агата, а, пожалуй, сам Федор Михайлович. Где детектив в форме фарса перерастает в психологическую драму. Драму! Трагедию - если угодно. С большой буквы и по полной программе. Трагедию, какая древним грекам со всеми их театральными традициями и не снилась. Грустно только, что в жуткой этой пьесе мы с тобой не актеры и не зрители. А участники. То есть, одновременно и актеры, и зрители, но нельзя взять больничный или просто встать и уйти в буфет. Или можно? Рано или поздно, впрочем, занавес все же опустится и рампа погаснет. Как ты думаешь - дотянем?

А пока что возвращаемся в наше с тобой сегодня. Мишка пришел поздно, позже, чем я ожидал, почти ничего не ел. А я ради него такое жаркое соорудил, пальчики оближешь (картошка из банки, ну, которая уже очищенная и сваренная, вываливается на сковородку, а потом туда же мясо, тоже из банки, пять минут - и я обхожусь без хозяйки в доме)! Выпили, покурили, еще раз выпили, еще раз покурили... И теперь он тихо дрыхнет на том самом прокуренном диванчике и, между прочим, в отличие от тебя, не жалуется.

А я все-таки не удержусь и сделаю пару замечаний по твоей последней и-мейле.

Замечание первое: человек имеет полное право распоряжаться собой, своим телом, как ему заблагорассудится. Он может до одурения качаться в "джимах", может истощать себя диетами, может ползти на брюхе на эвересты, может очертя голову заниматься сексом с кем ни попадя и даже проституировать (тут моя позиция не совпадает с уголовными кодексами большинства государств мира, но мне плевать, просто человечество в лице парламентариев еще не доросло).

Вопрос: имеет ли человек право на самоубийство? Мой ответ: да, имеет. Просто потому, хотя бы, что не у кого разрешения спрашивать. Меня самого много-много раз от практических шагов в этом направлении удерживало только то, что тогда мама под старость останется совсем одна. Но на том, что я в принципе имею право распорядиться собственной жизнью, я настаиваю. (Ух, чего это я такого умного понаписал, аж самому странно. А все ты: не вытаскивай меня в другой раз на серьезные темы.)

Замечание второе: какого лешего тебе часы мои с подсветкой покоя не дают? Да если бы не они, с подсветкой, не было бы у нас с тобой нашего алиби. Там же темно было, как у... в... А так не только Йоська с Лизой, там еще обе их дочурки крутились, Адик, пришедший Сюську свою верную искать, сама Сюська наконец, сильно запыхавшаяся. Куча свидетелей, железное алиби. Прямо как будто нарочно организованное. Так что, может, ты и права, и есть наверху кто-то, кто нас с тобой оберегает...

А теперь вкратце о том, что мне Мишка успел сегодня рассказать, прежде чем свалился. Не от выпитого даже: он не так уж много и выпил. А просто кто бы на его месте не свалился? (Знаю, впрочем, кто: я бы не свалился, в смысле, уснуть бы не смог, сколько бы ни выпил.)

Накануне перед сном Марго напросилась на секс. Настойчиво напросилась. Как Мишка теперь понимает, подозрительно настойчива была. Тогда как все предыдущие ночи после пикничка пальцем до себя дотронуться не позволяла. А он особенно и не настаивал (мы с тобой знаем, почему, хотя ты и отказываешься верить). В этом месте его повествования я брякнул что-то вроде того, что, мол, он кобель-террорист, затрахал бабу до смерти, а он так по-собачьи посмотрел на меня, что я осекся. Ну, знаю, ну, дурак, ну, больше не буду... не до шуток Мишке сейчас.