Хэппи Энд

С Олегом познакомилась в метро. Долго ехали в одном вагоне. Она заметила, сидит такой симпатичный, пялится, но молчит - и пристала сама. Это всё с её же слов. Ему тогда было двадцать восемь. Инженер-экономист, москвич, приятный, интеллигентный... Даже фамилия "Черных" звучала в её ушах верхом совершенства. Ну и отдельная комната в коммуналке на Старом Арбате не помешала тоже. Стали они с Олегом встречаться. Марго тут же забеременела. Олег, конечно, сблагородничал, предложил пожениться. Стала Маргарита Китайгородская Маргаритой Черных: сбылась, то есть, мечта... Бросила свою типографию, с новым рвением взялась за гитару...

В положенный срок родила Кирилла. Походила несколько ночей, "а ведь я, если не высплюсь, то превращаюсь, чёрт знает во что". Быстро сообразила, что "новая музыка" не для неё: "Ребёнок орёт, Олег - ещё больше, а мне - что? Хоть ложись да помирай? Так эти крики и помереть спокойно не дадут". А самой всего семнадцать. Что же получается? Жизни нет: одни пеленки, вопли, недосып, а тут ещё этот (имелся в виду, вероятно, муж) требует жрать, без конца ворчит, что при законной жене нет чистой рубашки, а в доме развели такую грязь, что скоро по тарелкам поползут тифозные вши, - в общем, сплошной кромешный ад.

И она сбежала. Мягко говоря, пошла по рукам. К каждому пыталась пристроиться. "Спать-то они все со мной хотели, а жениться - не очень-то. Даже этот алкаш, и тот морду воротит. Сам звал, а теперь морду воротит." Это, кстати, о Мишке.

В Америку попала, как в Москву: всё случайно, всё безалаберно и всё с тем же результатом. С Мишкой, как ты и упоминал, познакомилась по интернету. Это ж надо! По интернету - и тут же прискакала. А вдруг он - насильник? Или ещё что? Как это можно, - умом не понять, а сердцем...

Когда явилась к нему, тут же и предъявила свою гитару, вот они все вместе (с гитарами?) на пикник и приехали.

Марго увидела постаревшего Олега и сначала не узнала. Тот зато узнал её мгновенно. Без особых церемоний стал гнать с полянки. К супругу, разумеется, присоединилась Зинаида (о мёртвых либо хорошо, а что ж тут хорошего). Уж эта-то тем более не церемонилась: крыла, поносила, обзывала непотребными словами... По комментариям Марго, не пасть, а фонтан помоев, на каком только базаре он выискал такую.

Все события, оказывается, произошли ещё днём, до нашего с тобой приезда. Зинка отчитала бедную Марго, обругала, оскорбила, как могла. В конце концов, Олег объявил приговор: чтоб духу этой потаскушки на одном с ним гектаре не было. Между прочим, из всего потока словесной грязи, вылитой на нас с Кириллом рассказчицей, я выбрала самое цензурное слово, а та не постеснялась и собственного сына.

Маргарита побежала заливать с Мишкой своё горе. Сначала пили, потом пели у костра, не отлучаясь даже в уборную: косые взгляды Зинаиды во время разговора со мной (а я и не догадалась о возможных причинах, думала, мерещится) приводили в трепет. Опьянеть бардесса так и не смогла. "Боялась за себя и за гитару". Ночь напролет глаз не сомкнула. Рано утром, ещё темно было, пошла к палатке Олега. Есть у Марго, как сама же и выразилась, идиотская привычка: сидеть на пороге и ждать у моря погоды. А на этот раз в ней взыграла материнская любовь... Опять же, по её восклицанию, сердце матери, - представляешь, Павлик? Сердце у неё. Надеялась смягчить Олега, ну и любопытство, конечно: возжаждала посмотреть, на что всё-таки похож выросший Кирилл. Когда стало рассветать, то узрела на боковой стенке палатки странное, расплывшееся красное пятно. И не хотела заходить: чувствовала интуитивно, что лучше бежать оттуда подальше, а какой-то чёрт всё-таки загнал в эту проклятую палатку. "Как будто, кто-то заставил войти!". Вот так бедняга нашла два трупа. И никакого Кирилла. Подняла крик, вызвала полицию по Мишкиному сотовому...

Во время этого рассказа с Марго сошло всё её напускное безразличие вместе с сарказмом. Она то причитала, то хохотала актёрским хохотом. Она умудрилась обвинить в своих бедах весь мир. Время от времени гордо вскидывала голову или заламывала руки и переходила на громкий шёпот. Попыталась бухнуться перед Кириллом на колени, дабы испросить прощения. Мальчишке, сам понимаешь, весь этот спектакль претил. Кроме отвращения к "этой ненормальной", его взгляд так ничего и не выразил. У меня такое впечатление, что пуще всего парень сейчас боится, как бы незадачливая мамаша не прибрала его к рукам. Да, сцена была бурная. Я, впрочем, от души наревелась: Кирюшку жалко, да и эту дурёху несчастную тоже страсть как жалко. И тебя жалко, Пашик, и Олега, а себя больше всех.

А дальше уже не интересно. Явился на удивление трезвый Мишка, забрал, не глядя на неё, злополучную гостью. Успел при этом доложить, что ты "готов" и валяешься под столом.

Ну вот, Кирилла с трудом успокоила и уложила. Сейчас допишу и тоже лягу. Твоё письмо прочту завтра, ладно? Не обижайся, пожалуйста. Может, наконец, хоть сегодня удастся уснуть. На работу же возвращаться пора.

Павел. 10 июля, понедельник, 22-40

Только что от меня уехал Мишка. После целого дня, проведенного вместе, мы с ним, как неразделимые сиамские близнецы, никак не могли расстаться. Выпили у меня - совсем немного: ему же домой было ехать, сказал, что там, у себя, оторвется и доберет недобранное. И я, конечно, доберу - хотя завтра на работу, но мне не впервой, а без "добора" я фиг засну. И альтернатива между мной трезвым, но не выспавшимся, и мной же похмельным, но хоть как-то выспавшимся, решается, ну, сама понимаешь, в чью пользу... в мою, конечно!

А пока я еще не совсем "добрал", посчитал долгом своим настрочить тебе коротенький отчет о моем сегодня (или это уже вчера?).

Собрались, значит, мы все в девять утра под крышей знакомого тебе дома. Действующие лица (они же исполнители): Мишка, я (ваш покорный), тетя, дядя и двоюродный брат Зинки. Ты их всех вчера на кладбище видела, она вся такая пепельная, он, супруг ее, весь такой надутый, как зовут обоих - не помню, хоть убей, - нечто экзотическое, и их сын (Зинкин двоюродный, следовательно), зовут Володей (он-то, в основном, и участвовал и, похоже, в отличие от нас с Мишкой и родителей своих, хоть что-то во всем понимал). И были еще двое: адвокат и си-пи-эй. Ну, как тебе объяснить, что такое си-пи-эй, если я и сам толком не знаю. Нечто вроде счетовода или, лучше, делопроизводителя. Клар, у тебя почему до сих пор нет личного адвоката и личного делопроизводителя? Ай-яй-яй, какая ты несовременная. Вот у Олега с Зинкой есть. Были, то есть...

Разбирались с бумагами: и теми, что нашли в доме, и теми что принесли с собой эти двое. Меня хватило ровно на сорок пять минут - академический час, - после чего я вел себя совершенно неприлично: зевал, дремал, выходил курить, как, впрочем, и большинство присутствовавших. Работали в основном эти двое: счетовод и адвокат. Поэтому расскажу тебе очень коротко только то, что я понял и запомнил. Ибо запоминать то, чего я не понимаю, я в принципе не способен, а то, что понял (или мне кажется, что понял), могу и не запомнить. Итак...

Олег с Зинкой вместе крутились не на акционерном рынке, как я почему-то считал, а на валютной бирже. Счетовод сказал, что начинал Олег именно с акций, но потом решил, что в этой сфере все слишком зарегулировано и нет простора для махинаций. Счетовод этот у них уже давно. Говорит, что каждый год, после составления очередной налоговой декларации, подумывал отказать им в своих услугах: уж очень они дурно попахивали, все те операции, по которым он сводил для них балансы и составлял отчеты. Тут юрист вставил свои "пять копеек", сказав, что ничего противозаконного они не совершали. На мой вопрос: "А как в смысле аморального?" - оба профи пожали плечами и грустно так мне улыбнулись. И знаешь, я заткнулся со своими "непрофессиональными" вопросами.