Страница 4 из 15
Петр Афанасьевич неторопливо вытащил авторучку и записал адрес на салфетке.
– Хорошо, Петр Афанасьевич, спасибо.
– Не за что. Думаешь, мне этот разговор будет приятен? Ладно, придешь – обсудим. По-мужски.
Я хотел было расплатиться с официантом, но Петр Афанасьевич решительно отстранил меня, отдал деньги и вышел, не оборачиваясь. По дороге домой он несколько раз проиграл в уме весь разговор и остался удовлетворен собой: ничем не выдал своего замысла, заставил «отца» напроситься на встречу. Теперь нужно продумать, как вести себя с Галкой. И парнишка вроде неплохо выдержал удар. Может быть, все и получится, как задумалось.
В свою очередь и я пытался понять, что от меня хочет Петр Афанасьевич. Ясно, что он хочет устроить «нечаянную» встречу с Галиной. Возможно, и жена появится на сцене. Что ему может быть нужно от бедного студента? Что с него можно взять? Только фамилию; только «покрыть грех»; вряд ли студент нужен как реальный муж. Я уже почти не помнил лицо Гали, в памяти осталось только смутное воспоминание чего-то жесткого в лице – вероятно, выдвинутый вперед подбородок, закушенная нижняя губа и плотно закрытые глаза.
Что нужно взять с собой? Дверь, скорее всего, откроет жена, нужен букет цветов; не охапка, но что-то приличное. Для хозяина нужно захватить бутылку хорошего коньяка: французского или марочного грузинского. Для разговора с Галей подготовить два варианта: минимальный и максимальный. Максимальный: хорошее кольцо, если дело дойдет до обещаний жениться. Минимальный: это если все обернется извинениями. Нет, для этого меня бы не пригласили. Ладно, на всякий случай нужно в запас взять очень хорошие духи. Что-то французское. Стало спокойнее на душе. Все определено, времени достаточно, чтобы все подготовить.
На следующий день я ровно в четыре часа позвонил в дверь. Вместо известной мне преподавательницы дверь открыла незнакомая сухощавая старушка. Кто она? Непохожа на домработницу. Она внимательно разглядывала меня, стоя в приоткрытой двери. Чтобы прервать затянувшуюся паузу я протянул ей букет и представился:
– Я – Михаил. Петр Афанасьевич пригласил меня для разговора.
Старушка молча взяла букет и отступила в прихожую. Вероятно, она не знала пока, как себя вести, и предоставляла мне самому выкручиваться из неудобного положения. Пришлось на ходу изменять заготовленный разговор.
– Петр Афанасьевич у себя?
– Да, проходите.
Цветы она все еще держала в руках, не зная, что с ними делать. Петр Афанасьевич поднялся из кресла мне навстречу.
– Проходи, садись, обсудим. – И указал на соседнее кресло.
Я не торопясь раскрыл дипломат и вынул из него бутылку французского арманьяка.
– Хорошо, но не будем же мы обсуждать такой вопрос всухую.
Петр Афанасьевич немного поморщился (перехватывает инициативу сопляк), но встал и вынул из шкафа две рюмки. Потом посмотрел на этикетку бутылки, на рюмки и сказал:
– Обожди, такой напиток не стоит пить из водочных рюмок. Пойду, заодно что-нибудь захвачу из закуски.
Он вышел из кабинета, притворив за собой дверь. Я воспользовался моментом и встал посмотреть фотографии за стеклом книжного шкафа. На одной из полок последовательно стояли фотографии Гали: в детском садике, с пионерским галстуком, в школьной форме с белым передником. Сомнений нет, это та же Галя. Я снова сел в кресло.
Вошел Петр Афанасьевич с двумя коньячными фужерами и сказал, что закуску сейчас соорудит теща. Понятно, значит, правильно я цветы отдал. Судя по выражению ее лица, ее голос в доме не последний.
Петр Афанасьевич еще раз оглядел бутылку, аккуратно снял обертку, вытащил пробку и плеснул немного арманьяка в фужеры. Я взял свой фужер, погрел его в руке и поднес к носу, не поднимая головы. Петр Афанасьевич украдкой наблюдал за моими движениями, пытаясь понять, что кроется за этим видимым спокойствием. Одновременно он автоматически проделал почти те же действия, досадливо отметив про себя, что повторяет мои движения. Мы оба отпили по глотку ароматного напитка и приготовились к неизбежному тяжелому разговору.
Похоже, теперь была моя очередь начинать разговор. – Петр Афанасьевич, вы ведь не просто так предложили эту встречу, чтобы снова посмотреть на меня. У вас, наверное, есть какие-то предложения? Поверьте, я искренно хочу найти какое-то разумное решение. Я готов во всем пойти навстречу. Скажите только, Галя действительно собирается рожать?
– А ты сам спроси ее.
– Ну что вы. После такого вопроса она меня прогонит и не захочет видеть. Она знает о наших с вами разговорах?
– Нет, абсолютно ничего не знает. Я бы хотел, чтобы ты сам рассказал ей все.
– Но я видел ее только один раз. Мне трудно начать такой разговор, да и где я найду место для разговора?
Только если вы мне поможете.
Наверное, мой тон начинал нравиться Петру Афанасьевичу. Может быть, паршивец и не такой подлец, как ему казалось?
– Я думаю, что она скоро придет. Но мы должны сначала договориться с тобой, о чем у вас пойдет разговор.
– Петр Афанасьевич, давайте говорить напрямик, вы хотите, чтобы у ребенка в свидетельстве о рождении была запись об отце?
– В общем, и это, в первую очередь. Но я бы хотел, чтобы было не только свидетельство о рождении, но и свидетельство о браке.
– Петр Афанасьевич, вы же понимаете, что от бедного студента никакой реальной помощи Галине не будет. Да и согласится ли она на такой вариант. По-моему, она девушка с характером.
– Это да, этого у нее хватает. Честно говоря, я не понимаю, что у вас могло быть общего. Но это прошлое, не будем в нем копаться. Мое предложение простое: вы распишетесь, а после рождения ребенка расторгнете брак, и оба свободны. В основном все. Никакой помощи Галине от тебя не нужно, мы справимся. Жена возьмет годовой отпуск и поможет Гале, чтобы она могла завершить учебу. Да и теща, Вера Игнатьевна, поможет, хоть и старая. Тебе я постараюсь помочь в распределении или в чем другом, что тебе нужно.
– Да вроде, ничего не нужно, но спасибо. Давайте посмотрим, что скажет Галя.
– Хорошо, она должна скоро подойти, подождем.
Вошла Варвара Игнатьевна, принесла поднос с двумя тарелочками, на которых были нарезанные яблоки и лимон, внимательно посмотрела на наши лица и тихо закрыла за собой дверь. Петр Афанасьевич долил в фужеры немного арманьяка. Я демонстративно взял вместо лимона дольку яблока.
Надо сказать, что мои некоторые знания в области дегустирования хороших напитков были результатом общения с одной из моих клиенток. Анна Андреевна – хорошо сохранившаяся жена довольно солидного дипломата – увлекалась французскими авторами конца XIX века. Предпочитала читать в подлиннике. И я периодически доставлял ей радость общения с любимыми авторами. Вообще-то, найти в хорошем состоянии такие книги не просто, особенно первоиздания, но с другой стороны, кроме библиофилов, даже в Ленинграде они никому не нужны. Уже при второй встрече ее интерес к книгам дополнился интересом к моей персоне. Муж после их возвращения из Парижа получил должность в МИДе, связанную с инспекционными поездками в посольства, оставлял ее часто и надолго одну в не очень любимом городе. Знакомых не слишком много, скучно, а тут молодой парнишка, совсем неотесанный, которого нужно и можно наставлять, учить многому. И она учила. В том числе правилам хорошего тона, этикету. Естественно, я весьма настойчиво искал для нее книги, чтобы опять и опять посещать ее уютную квартиру, вдыхать запах ее духов и постигать все виды преподаваемых ею наук. Возможно, главное, что я воспринял из ее уроков, это желание и умение прислушиваться к ощущениям женщины, понимание, что для нее важен не только секс, но и все то, что ему предшествует и после него следует.
Я, конечно, уже не брал с нее деньги за книги. Но она регулярно дарила мне импортную одежду, обувь, прекрасные напитки, привозимые мужем. К сожалению, наше знакомство продолжалось чуть более полугода. А потом мужа направили с повышением в Данию. Анна Андреевна тяжело переживала предстоящий переезд в Копенгаген, о котором у нее были только неприятные воспоминания по прежней работе мужа.