Страница 55 из 60
- А где папа? - вежливо спросила Яра.
- Так вот же он! - воскликнула женщина и указала на седого мужчину в круглых очках.
- Привет, дочка, - спокойно сказал он.
- Привет.
- Что дальше делать будешь?
- Пока не знаю. Сначала подрасти, наверное, надо.
- Правильно, не торопись.
- А куда мне теперь торопиться? - спросила Яра и пошла прочь.
- Ярочка, а мы? - окликнула её мать.
- Вы? - Яра удивилась. - Ну, вот вам. Живите.
Она кивнула, и все увидели, что на месте полуразвалившейся избушки зомби стоит роскошный особняк. Рядом возникло озеро. Бумажный лес превратился в благоухающий сосновый бор. В озере плавали белоснежные лебеди.
- Побудь с нами. Мы так по тебе истосковались.
- Странно. Сперва бросили в Зоне подыхать, а после, значит, тосковали?
- Не говори так, - одёрнул её отец. - Так было надо. Ты же ничего не знаешь! Мы тебя спасали.
- Ну, вот и спасли, - сказала Яра и решительно пошла в сторону Крепости.
- Ярочка вернись! - закричала мать. - Мы же не могли выйти, пока ты не придёшь!
- Она ещё вернётся, - успокаивая её, сказал отец.
- Никогда не вернётся, - прошептала Наташа.
***
Подготовка к турниру была закончена. Зомби, как главный арбитр соревнований, получил право выхода из Крепости и теперь важно слонялся между праздничных шатров. Лиза обрядила его в зелёный камзол, ярко-красный жюстокор и башмаки с изумрудными пряжками. От шляпы он наотрез отказался, грел голый череп на солнышке.
Из Кузедеевки пришёл большой караван с товарами, встал табором. Вдоль крепостных стен протянулись торговые ряды. Прилавки ломились от колбас, окороков, копченых кур, вязанок сушёной рыбы и кувшинов с напитками. Потихоньку, несмотря на запрет, приторговывали оружием, патронами. Коллегия жрецов Вуду пыталась торговать кровью диких вампиров, но Лахтадрель со сталкерами сразу жёстко, с мордобоем и пальбой, пресёк это дело.
Из Оторвановки прибыл отряд ополченцев. Все бойцы в отряде были женского пола, молоды и хороши собой. Зрители шли из железнодорожного посёлка, из Столицы, даже из дальнего Великого Улуса. Гнали скот, по дороге били дичь в Зоне, и вот уже там и тут воздвиглись огромные вертела над тлеющими угольями, на которых, истекая жиром, целиком зажаривались дикие кабаны. Ветер разносил обрывки серпантинов, конфетти и воздушные шарики.
Над всем этим великолепием возвышалась эстрада, на которой приглашённый менестрель Прокопий небрежным голосом в сопровождении ансамбля исполнял свою новую песню.
Запью сигару молоком
И закушу коньяк халвой
Пусть не обласкан я молвой
Зато я пьян. И босиком
Могу отправиться гулять
По-вдоль красавицы-реки
И встретив у изгиба блядь
Я ей подам руки
Сорву с бронежилета цепь
Позёрства и стыда
Паду нагой в густую степь
Что скажешь ты тогда?
И затоплю пожарче печь
На берегу крутом
Смыть чтобы пепел наших встреч
Чтоб ничего... Потом
Построю в Зоне старый дом
Такой, как я хочу
И будет место в доме том
И льну, и сургучу
Что скажешь, ты, когда огонь
Сотрёт меня совсем...
А впрочем, нет, иной мне путь
Я слеп, я глух, я нем.[2]
Зрители вяло хлопали и требовали уже полюбившийся шлягер.
- «Секс и пемоксоль», - кричали они. - «Секс и пемоксоль»!
Но Прокопий поморщился и сошёл со сцены.
- Да вы задрали его уже этой пемоксолью! - крикнул барабанщик и швырнул в зрителей палочки.
- Это не тот ли крутой берег вы живописали, что пылающими аномалиями знаменит? - поинтересовался зомби.
- Вы там бывали? - оживился Прокопий.
- Я там живал, - печально ответил зомби.
- О, как я вам завидую!
- Серьёзно?
- Конечно! Это же счастье - жить в таком уникальном месте... Помните как Вертер описывает Оссиана?
Прокопий красиво встал и, отведя руку, с выражением процитировал: «Блуждать по равнине, когда кругом бушует буря и с клубами тумана, при тусклом свете луны, гонит души предков, слушать с гор сквозь рёв лесного потока приглушенные стоны духов из тёмных пещер и горестные сетования девушки над четырьмя замшелыми, поросшими травой камнями, под которыми покоится павший герой, её возлюбленный!»
- Нда, - ответил зомби, вежливо дослушав цитату. - Однако не забывайте, коллега, что сам же Гёте говаривал: «Вертер восхвалял Гомера, пока был в здравом уме, а Оссиана - когда уже сошёл с ума».
Зомби откланялся и побрёл, бормоча под нос: «Тебя бы, падло, загнать при свете луны... в клубы тумана... Когда у мутантов гон начинается, а ты промеж аномалий застрял и в спину тебе сталкеры пуляют!»
А Лиза, положив прелестную головку на плечо инспектора, говорила:
- Ах, Саша, дура я, дура! И зачем всё это затеяла? Ведь побьют же нас.
Инспектор гладил графиню по плечам и успокаивал:
- Непременно побьют. И это очень хорошо. С Тюленичевым объединимся, союзниками станем. Силой с ним поделишься, он учеников твоих к себе возьмёт, а когда обучит, университетское образование им даст, мы и поглядим: кто - кого!
- Он памятник снесёт, - печально сказала Лиза. - Жалко.
- Ни за что не снесёт, - уверенно сказал инспектор. - В крайнем случае, переименует.
***
- Возможно, мы сделали ошибку, - сказал Троян Святовитович, - но другого выхода в тот момент у нас всё равно не было.
У Максима как-то сразу наладились приятельские отношения с отцом Яры. Троян Святовитович оказался прекрасным организатором. Он быстро наладил в особняке подобие комунны, где каждый был занят делом по душе. Люди, провалявшиеся в погребе почти десять лет, да ещё и в бессознательном состоянии, были вынуждены заново учиться ходить, они мгновенно обгорали на солнце, у них была депрессия и авитаминоз. Но тем не менее, усилиями Шуйского были налажены рыбалка, сбор грибов и ягод в очистившейся Зоне, самые слабые занимались уборкой и стиркой, а супруга Шуского, мама Яры, Припегала Игоревна, разбила позади особняка грядки для овощей.
- Доцент Бардокин, копайте на полный штык и комки разбивайте, - прикрикнул Шуйский на флегматичного здоровяка, возившегося неподалёку с лопатой. - Вы не над своей бездарной диссертацией работаете, здесь нужен аналитический подход!
Максим усмехнулся, подумал - строг бывший завлаб, и потянул на себя рукоятку двуручной пилы. Ночи в Зоне были холодными, и они с Шуйским пилили дрова для камина. Впрочем, пилил больше Максим, а Троян Святовитович просто придерживал ручку пилы, чтоб не болталась.
- Всё было хорошо, пока Жрец не полез в политику, - продолжил Шуйский. - Но у него, видимо, не было другого выхода. Вы же помните тогдашнего президента?
- Банальный извращенец, - поморщился Максим.
- И не умный человек, - подтвердил Троян Святовитович. - Жрец подсадил его и ключевые фигуры в правительстве на реалистические сны, в которых исполнялись заветные желания. Был у Жреца такой человечек с редким умением - Баюн.
- Баюн плохо кончил, - сказал Максим.
- Да? Я не удивлён. Жрец всегда легко расставался с людьми, когда в них отпадала потребность.
- Как с вами?
- С нами было несколько иначе.