Пронто

- Только не говорите мне, - сказал Гарри, - что деньги внес Джимми Кэп. Ладно?

- А как насчет вашей жены из Палос-Хейтс, из Иллинойса? - спросила женщина из залоговой конторы.

Гарри потребовалось порядочно времени, чтобы переварить такую новость.

- Моя бывшая жена? - озадаченно произнес он. - Так вы хотите сказать, что она прилетела сюда и выложила вам чек на пятнадцать кусков? С того дня, как я начал заниматься букмекерством, она перестала готовить, отказалась даже появляться на кухне, пока я не подыщу себе настоящую работу. Девять лет кряду мы обедали где-нибудь на стороне. Когда стало ясно, что больше мне этого не выдержать, я переписал на нее дом в Палос-Хейтс, рядом с Чикаго, - коттедж в тюдоровском стиле, с четырьмя спальнями - и переехал сюда.

- Ты и сейчас каждый день ешь на стороне, - заметила Джойс.

Она явно злилась, узнав, что у Гарри прежде была жена, - он никогда об этом не рассказывал.

Женщина из залоговой конторы - блондинка лет тридцати пяти, довольно симпатичная для такой профессии - сказала, что человек по имени Томазино Битонти принес ей чек и документ об условном отказе от прав на недвижимую собственность в Палос-Хейтс, все за подписью Терезы Ганелло. Вернула, значит, девичью фамилию.

Вот теперь кое-что понятно. Джимми Кэп хочет вытащить его на солнышко. Своих денег ему жалко, и он послал Зипа в Палос-Хейтс, чтобы тот нажал на Терезу, заставил ее внести залог. Вот откуда только, кольнуло его беспокойство, Джимми знает, что у Гарри есть там бывшая жена? Разве что они вели на него досье и выведали, что он родился в Майами, в пятидесятые работал здесь, потом женился, а после Кефоверовского расследования преступности в Майами переехал в Чикаго, родной город Терезы. То, что Гарри вернулся в семьдесят первом, один, и занялся букмекерством, эти типы знают прекрасно, ведь именно тогда они и навязали ему это самое партнерство.

Все это он объяснил Джойс по пути домой, на шоссе Макартура, время от времени сам себя перебивая восклицаниями: "Господи! Мне в жизни не выдержать большого срока!"

- В тюрьме даже не с кем поговорить, там же ни с одним человеком не сойдешься интересами, - простонал Гарри.

- Что-то я не понимаю, - уколола Джойс. - Если ты нарушаешь закон каждый день, и так всю жизнь, то должен ожидать, что когда-нибудь тебя посадят.

Все еще злится, после того как узнала, что у него была жена. К тому времени, когда они добрались до отеля Гарри, Джойс перешла к прямым расспросам. Где он познакомился с Терезой? В Рони-Пласа, Тереза приехала туда зимой, погреться. Сколько лет были они женаты? Почти десять. На что она похожа? На аллигатора. Потом Гарри поинтересовался - какое все это, собственно говоря, имеет значение? Детей нет, эта часть жизни осталась позади как отрезанная.

Он позвонил в Палос-Хейтс впервые за двадцать с лишним лет, чтобы поблагодарить Терезу.

- Я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты внесла за меня залог. Сразу, как только разберусь немного, вышлю тебе чек на пятнадцать тысяч. Хотелось бы надеяться, что не доставил тебе больших хлопот.

- Трус проклятый, букмекер дешевый... - Голос Терезы Ганелло буквально рвался из трубки; Джойс, стоящая рядом с Гарри, слышала все до последнего слова. - Сукин ты сын, ты набрался наглости прислать сюда этого громилу, чтобы он мне угрожал. Ты знаешь, что было бы с тобой, будь жив папа? Я каждый вечер возношу молитвы Господу, чтобы они заперли тебя покрепче и потеряли ключ от твоей гребаной камеры.

- Спасибо, Тереза, было очень приятно побеседовать, - сказал Гарри и повесил трубку. - Так ты считаешь, я мог жить с такой женщиной? - спросил он Джойс. - Ведь та тоска и злость, которая у других бывает вечером, после работы, у нее - круглый день. Ведь ее любимое занятие - защемлять яйца дверью, она курсы может вести для баб, почему-либо не овладевших этим высоким искусством при рождении. Слушай, она ведь всю свою жизнь считала, что ее папаша занимается настоящим делом, торгуя копченой колбасой. Чтобы развестись с ней, мне потребовалось его разрешение. И знаешь, что он мне сказал? Он сказал: "Десять лет вместе! Господи Иисусе, да я бы на твоем месте и половину не выдержал".

Глава 4

Весь понедельник и вторник телефон звонил не умолкая; друзья и клиенты - все спешили сообщить о прочитанном в газете или услышанном на улице, спрашивали, как у него дела, интересовались, продолжает ли он свой бизнес. В "Майами геральд" появилась короткая заметка с заголовком:

"Жителю Саут-Майами-Бич предъявлено обвинение в убийстве из огнестрельного оружия".

Заметка безнадежно похоронена на третьей странице. Так это все, что можно про него сказать, - житель? А почему не Известная Всему Саут-Майами-Бич Личность? Или Персона? Житель, Господи прости! Друзьям и клиентам Гарри объяснял, что все это ошибка, в которой скоро разберутся. Когда звонили регистраторы и курьеры, он просил их подождать день-другой позже он сам с ними свяжется.

Зип позвонил во вторник, уже к вечеру. Гарри не был к этому готов.

- Ты что это еще придумал, Гарри, людей стрелять? - раздался в трубке голос со знакомым акцентом. - Ты хоть знаешь, какого мужика уложил? Ведь это Эрл, знаток рыбных мест, Джимми только с ним и ездил на озеро. Так ты собираешься позвонить Джимми, извиниться перед ним?.. Гарри?

Гарри не знал, что делать. Он не мог подыгрывать и делать вид, будто не знает, кто послал этого самого, прости меня Господи, Эрла Кроу. Поэтому он повесил трубку.

Но и это не дало ему времени на размышление.

- Ты никак трубку бросаешь? - спросил Зип, сразу же перезвонив.

- Связь прервалась.

- Ты что, опасаешься разговаривать по телефону? - спросил Зип после довольно долгого молчания.

- Ты хочешь узнать, не подключились ли к моему телефону? - спросил Гарри. - Ты это имеешь в виду?

- Там, в холле, сидит один парень, - сказал Зип. - Я вот думаю: не твой ли это дружок? Кто-то за тобой приглядывает.

- Я не выходил из квартиры.

- Ас людьми из ФБР ты говорил?

- Пока нет.

Гарри повесил трубку. А долбись они все конем. Он встречал людей, лупивших в минуты отчаяния по стене кулаками, некоторые из них даже ломали при этом пальцы. Сейчас ему хотелось разбить что-нибудь, выкинуть телефон в окно. Садануть ногой по телевизору. А еще что? Как ни удивительно, эти мысли его успокоили. Он завязывает, осуществляет план, который разрабатывал сорок семь лет. Так чего же тогда мельтешиться?