Страница 66 из 76
Пальцы выводили, какие-то сумасшедшие, безумные движения, заставляющие ее тело сжиматься, покрываясь мурашками. Он методично несколько раз подвел ее к самой черте, не позволяя перешагнуть.
— Я так не могу, — простонала в полной растерянности и беспомощности.
Но он смолчал. Убрав руку, повис над ней, целуя в губы. Глубокий, ласкающий поцелуй, его руки с силой сжимают ее талию, и он в один миг стаскивает с нее майку, припадая губами к острой, возбужденной груди.
— Иди ко мне, — шепчет в ее губы, подтаскивая к себе.
Он сжимает ее тело в своих руках, и медленно сходит с ума. С ней все чувствуется острее, ярче. Она затмевает абсолютно все. Ее хочется целовать, хочется сделать хорошо. Но особенно хочется довести ее до сладостного сумасшествия, полной беспомощности. Он раз за разом сворачивает почти на самом пике ее оргазма. Не давая кончить. Мучает ее, упиваясь стонами, в которых проскальзывает блаженство и дикая злость. Эта злость побуждает ее прижиматься теснее, кусать его губы, извиваясь под ним, в попытках взять хоть что-то под свой контроль.
— Я убью тебя, — со всхлипом, — я просто убью тебя, если ты…
По его лицу проскальзывает довольная улыбка. Ладонь сжимает ее грудь, в то время как губы спускаются ниже. Пальцы пробегают вдоль нежных складочек, раздвигая их. Язык, выводящий узоры на плоском животике, спускается ниже, пока не касается нервно оголенного клитора. Его мягкое прикосновение поднимает волну судорожных мурашек. Вера вздрагивает, руки сами тянутся к его голове в безнадежной попытке остановить. Артем лишь сильнее вбирает в себя возбужденный бугорок, пальцы входят ее лоно, продолжая нежную пытку. Слыша ее стоны, он усиливает напор, действует немного грубее, заставляя ее выгибаться ему на встречу.
Комнату заполняет крик. Пальцы сжимают уже влажную от их тел простынь в кулак.
Артем отстраняется, словно в завершении, проводя пальцами по возбужденной плоти.
Она обвивает руками его шею, ее трясет от удовольствия, но это не конец, всего несколько секунд, чтобы Вера выдохнула.
На этот раз он входит в нее резким, глубоким толчком. Без нежности, с долей звериной грубости и страсти. Подхватывает ее под спину, переворачиваясь.
Усаживает ее поверх себя, ладони ложатся на ее талию.
А она никак не может избавиться от ощущения своей дикой неопытности, находясь в таком положении. Так ей кажется, что все ее жалкие попытки доставить ему хоть какое-то удовольствие сводятся к полному нулю. Он держит ее талию, подталкивая, направляя, но стоит ему отпустить руки, как все ее движения становятся ужасающими. Мысли сжирают ее сознание, и хочется разрыдаться от собственной ничтожности.
Артем притягивает ее к себе, его жадный поцелуй вселяет в нее некое успокоение. Его руки обхватываю ее, заключая в крепкие объятия. Он входит в нее до основания. Быстрые, грубые толчки, на фоне мокрых тел и громких стонов. Он содрогается, прижимая ее к себе, спустя пару минут тишины, Вера аккуратно укладывается рядом.
— Я тебе люблю, — шепчет, утыкаясь носом в его плечо.
— И я, — целует в лоб, а потом быстро уходит в душ.
Неясно, сколько бы они еще проспали, если бы не яркое обеденное солнце, светящее в окно.
Старков лениво перекатился на живот, сталкиваясь с Вериным взглядом.
— Доброе утро, — нежно улыбнулась.
Артем ничего не ответил, лишь коснулся ее губ.
— Надеюсь, сегодня мы будем что-нибудь есть? — вопросительно посмотрел на Кораблеву, вытирая мокрую голову.
Вера, расположившаяся на кухне с ноутбуком, задумчиво посмотрела на Артема, озираясь в сторону холодильника.
Старков открыл дверцу хмурясь.
— Ты вообще ешь что-нибудь, кроме йогуртов? — взял с полки баночку.
— Нужно идти в магазин, — пожала плечами.
— Пошли тогда.
— Ты пойдешь со мной за продуктами? — с недоверием и ноткой смеха в голосе.
— Придется. Иначе мы здесь с голоду сдохнем. Сколько у тебя еще больничный открыт?
— Три дня.
— Вот — вот.
— Ты собрался сидеть здесь со мной все три дня?
— Что-то вроде этого. Считай, у меня отпуск.
— Ты сам это сказал
— Пошли уже.
Они спустились в магазин у дома.
— Артем, не бери это, — забрала из его рук какой-то непонятный торт, — там одна химия, смотри состав.
— А твои йогурты, можно подумать, натуральные?!
— Натуральные, и я их не здесь покупала, — положила в тележку авокадо.
— Ну пи*дец просто, — убрал руки в карманы пальто.
— Что ты вообще хочешь на ужин?
— Мне все равно, — пожал плечами.
— Рыба или мясо? Лучше рыбу в пароварке, с овощами, да, — пошла в отдел с рыбой.
— Еще сои возьми, чтоб уж наверняка.
— Ты тоже любишь? Да, нужно взять.
— Серьезно? — нахмурил брови, — Я пошутил.
— И ананас, — себе под нос, — так, вроде все.
— Ты всегда так ешь?
— Как? — несколько удивленно, направляясь к кассе.
— Рыба, соя, морковка какая-то, — с недоверием посмотрел в тележку продуктов.
— Я за правильное питание.
— Давай хоть колбасы возьмем что ли, мяса какого-нибудь, картошки там, я, ты знаешь, как-то совсем не по твоей траве.
— Прости. Ты сам сказал, что тебе все равно.
— Ну уж не настолько.
Домой они вернулись с тремя пакетами, а торт, который она у него отобрала, Старков в итого все равно взял. Обосновывая тем, что у них будет раздельно питание.
— Ты вот меня вообще не обрадовала, — положил на хлеб кусочек солями и сыра, — питательная ты моя.
— Артем, я всегда так ем, я же ничего не навязываю, нравится тебе твой торт и колбаса — ешь, я не отбираю. И мнение свое, заметь, тебе не навязываю, — взмахнула рукой, в которой был нож, она как раз начала резать рыбу.
— Не нервничай так, — посмотрел на нож.
Остаток вечера, как и последующие два дня, они провели вместе. Почти не выходили из дома, смотрели какие-то сериалы, разговаривали, открывали друг друга с иных сторон. Они действительно словно уехали в отпуск. Отрешились от всего и всех. Только вдвоем.