Страница 61 из 76
— Так невозможно, все это…. - развернулась, стараясь дышать как можно спокойнее. Пальцы легли на холодную, просто ледяную ручку двери, тихий щелчок, показался выстрелом.
А потом лишь его тёплое дыхание. Поцелуи, руки. Но только у неё в голове. Она плотно закрыла дверь с обратной стороны, а он даже не шелохнулся. Так и остался сидеть в кресле, пальцы с невероятной силой сжимали шариковую ручку, противный хруст, и в ладони — лишь осколки пластика. Прикрыл глаза.
Убил бы. Дикая, едкая яркость разлилась по жилам, задевая каждый закуток тела. Стиснул челюсть, набирая Мишки номер.
— Я передумал, не будем ждать. Запускай человека сегодня же.
— С чего такие изменения?
— Я сказал сегодня, — заорал в трубку.
— Понял, — Миша отключился, а Артём продолжал сидеть с телефоном, плотно прижимая его к уху.
Как же он был прав ввиду своих опасений. Тогда. После той ночи в клубе, когда привёз ее домой. Уже тогда он знал, чем для него обернётся вся эта история. За столь короткий срок она свела его с ума, поставила на колени. Сделала зависимым. Он и представить уже не мог, что способен чувствовать, что до сих пор может кем-то дорожить, кем-то, кто не является его семьей.
Вера, словно взрыв, совершенно неожиданно вошла в его жизнь. Подчинила себе, а после расхреначила все до пепла. В один миг, в одно мгновение.
Прикурил сигарету, сосредоточенно смотря в одну точку.
Домой он поехал уже за полночь. Работал. Пытался выбить из себя все мысли и переживания, какой смысл о чем-то переживать, если он изначально знал, что все будет именно так. Она уйдет. Сама. Она ушла. Теперь он должен быть счастлив, по той его логике, он должен быть на седьмом небе от счастья! Но, с*ка, его разрывало на куски. Тело охватила агония. Он боролся с накатывающими приступами лютой ярости, когда медленно начинал теряться в реальности. Все казалось одноликим, всё и все. Не было разницы, не было ничего. И ее тоже не было.
Уже на подъезде к дому зазвонил телефон. Не смотря на имя звонившего, Артем скинул вызов. Но звонок повторился вновь.
— Что еще? — раздраженно.
— Артем Викторович, Веру сбили.
— Где? — прошептал сквозь стиснутые зубы, не поднимая головы.
— В центре, машина вылетела со встречки, прямо на пешеход, скорая приехала быстро. Она в центральной городской… — Виктория понизила голос.
Артем молчал.
— Артем Викторович, — раздалось в трубке, но он уже не слышал. Сейчас он был в своем мире, мире величиной с головку булавки. В нем он был один на один со своим страхом.
По телу пробегает мелкая дрожь. Душа разрывается на части. В глазах неподвижное фото Алены, оно отмечено черной лентой. Артем сжимает руку в кулак… Но это лишь капля в море горя, оно безумно и неудержимо. Оно разъедает изнутри, а он кричит что есть сил, срывая голос. Это сильнее его, это чувство невыносимо. Страх, огромный сгусток страха. Та потеря лишила его самого дорогого в жизни. Неужели это повторяется снова. Почему не он? Почему не он сейчас на месте Веры? Почему?
Умри он, все было бы гораздо проще. Но нет, жизнь та еще садистка. Она все перевернула, испоганила. Убила. Убила и посмеялась над ним.
Скинул вызов. Педаль в пол, и ни разу не сбавленная на поворотах скорость. Красный свет светофоров, люди — все не важно.
Машина залетела во двор больницы, сбивая высокий металлический забор. Заглушив мотор, он выскочил из авто, и не оглядываясь взбежал по лестнице. Верка была в операционной, а врачи, попадавшиеся на пути, не могли объяснить ничего внятно.
— Артем? — послышалось позади, — ты что здесь? — Сергей оглянулся по сторонам, совершенно не понимая присутствия, и столь обеспокоенного состояния Старкова.
— Серега? — выдохнул, пытаясь собраться с мыслями, — к вам привезли девочку, авария на пешеходе. Вера, Вера Кораблева…
— Она перенесла операцию, но еще не пришла в себя. Потребуется время…
— Что с ней? — схватил за грудки, — говори? — мужчина втянул шею. Санитар подбежал сзади, но останавливать Старкова было бесполезно.
— У нее многочисленные ушибы, сотрясение, возможен посттравматический шок, — бормотал доктор.
— Жить, — прищурился, — она будет жить? — медленно разжал пальцы. Глаза налились кровью.
— Будет, все хорошо. Мы вытащили осколки, все заживет.
— Извини, — резко отпустил доктора и отошел к противоположной стене, вновь погружаясь в свои мысли.
Ярость была неудержимой. Если с ней что-то случится, он никогда себе этого не простит, никогда.
На улице шел дождь. Артем прикурил сигарету, смотря в небо, если бы они сегодня нормально поговорили, ничего бы не произошло, он не должен был ее отпускать… Не должен был. В голове прокрутилась вереница мыслей. Смерть, она преследовала его на протяжении всей жизни…
За 8 часов до аварии…
Ребров.
Первое, что я хотел сделать, когда вышел из больницы, увидеться с этой сукой. С это продажной, дешевой тварью.
Верочка — меркантильная мразь, так правдоподобно строящая из себя бедую овечку. Овца!
Из-за этой твари я почти три месяца провалялся в больничке, перелом обеих рук, тяжёлая травма головы, вывихнутая нога…. Через пару дней, после того как эта сука выбежала из моей квартиры, обрекая меня вывихнуть ногу, навернувшись с лестницы, меня подкараулили возле редакции. Три твердолобых дегенерата, с маниакальным кайфом пытающиеся объяснить мне законы этого мира. Все, что я запомнил, или то, что они хотели чтобы я запомнил, это: «ещё раз приблизишься к ней, Старков тебя пристрелит, и, поверь, перед этим ты испытаешь столько боли, что сломанные ручки покажутся мелкой занозой».
Когда я пришёл в себя, то не помнил ничего, кроме этой отрывной фразы. Я, сука, не помнил, как меня зовут, но четко осознавал, что все, что со мной произошло, это ее проделка. А я же её любил. У меня от неё крышу сносило. Все бабы бл*ди… Но она…
Девочка-конфетка, недотрога, а перед ним все же раздвинула ноги.
Конечно, король жизни. Моральный урод! Но вот она, она в тысячи раз хуже. После подобного я не мог сломать этой твари нос, но одно мог точно, поведать ей пару тайн, чтобы моя дорогая подружка детства е*нулась с небес на землю. Скоро мой милый небесный ангелок превратиться в обычную общипанную курицу.
Два дня я подкарауливал ее у дома отца, потом у сверидовского, но она там не появлялась. Раскинув мозгами, и в сотый раз заказав такси, я понял, что осталось только одно место — её универ. Не знаю, сколько прождал её на лавке под голубыми елями, но она все же вышла. Несмотря на всю ту боль, что она мне принесла, я смотрел на ее стройные, обтянутые в синие джинсы, ножки, и сходил с ума. Она же, как ни в чем не бывало, трепалась по телефону, улыбалась… тварь! я из-за нее чуть без башки не остался, а она продолжала жить и скалиться.