Сердце в залоге

Марина закусила губу, не в силах проглотить комок в горле. Она ощущала себя отвратительно. Даже руки подрагивали.

В этот момент телефон пропищал сигналом принятого сообщения. Честно говоря, Марина задохнулась и на секунду испугалась, задумавшись, а стоит ли вообще открывать и смотреть, что там? Стало страшно. Но Марина все же решила, что имеет смысл узнать, как именно он отреагировал.

«Привет. Нормально. В делах. Ты еще в офисе?»

Ее настолько обнадежило отсутствие какого-либо упоминания о родителях в сообщении Миши, что она тут же ответила. Показалось, что не так и страшно выдать скоростью своего ответа то, насколько Марина нервничает и ждет реакции от Миши:

«Нет. Уже ушла»

И вновь начала моментально переживать, а еще сомневаться: может, не стоило уезжать? Может, Миша сейчас приедет в офис, и они бы встретились. И…

«И правильно. Нечего там сидеть лишнее время. Отдыхай. На каникулах же. До завтра»

Очередное сообщение заставило ее нежданно позабыть обо всех своих сомнениях, страхах и неуверенности. И стало так спокойно и тепло внезапно. Внутри. В душе. И почему-то появилась уверенность, что все же не показалось ей в пятницу, и не воспринимает он ее только ребенком крестного.

Сегодня снова было пасмурно, точно, как и вчера. Только вот непонятно: разразится эта удушающая жара грозой или нет? Вчера дождь так и не пошел, и они разговаривали с Калетником, буквально ощущая разряды электричества на коже. Это была первая встреча один на один и, насколько это понимал Михаил, справились они неплохо. Хотя бы потому, что далеко не все в принципе удостаивались личной встречи. Чаще всего все решалось через Бабенко. Мало кто смел оспаривать предложенные условия «сотрудничества». Но Михаил не согласился. И упорно, в чем-то даже борзо, наверное, требовал встречи. Он хотел решать все напрямую, тем более что его совершенно не устраивали предлагаемые варианты. Их компания была достаточно крупной и вполне могла рассчитывать на иной подход. Да и Граденко имел огромные планы по развитию своей фирмы далее, и не собирался позволять кому-либо мешать ему.

Разговаривали у реки, на прекрасной смотровой площадке одного из закрытых клубов. Очень закрытого. Как понял Михаил, кроме них здесь сейчас находилось лишь ограниченное количество сотрудников самого клуба. Вода реки казалась серой и такой же стоячей, как и сам воздух. И хоть вид открывался шикарный, ни прохлады, ни свежести не чувствовалось. Парило. Михаил ощущал противную липкость испарины и под летней сорочкой, и с большим удовольствием оказался бы в тот момент под кондиционером. Вполне возможно, что это также было элементом психологического прессинга губернатора, потому Граденко ничего об этом и не сказал.

А вот «хозяин» встречи говорил много и пространно, по большей части вообще не по теме встречи. Все больше по снастям да по его привычкам удить рыбу.

И борзым его назвал как раз Калетник. Но вроде бы даже с интересом и некоторым одобрением. Наверное, не многие сейчас пытались оспаривать авторитет губернатора, продержавшегося на этом посту достаточно долго, а следовательно, и сумевшего подмять под себя практически всех.

Михаил не согласился с таким определением своего подхода. Он просто стоял за свою территорию, за то, на что отец положил и полжизни, и здоровье. И он хотел расширить это все.

- Слышал, тебя в борьбе друзья и соперники «медведем» называли, - Калетник хмыкнул.

- Звали. Из-за имени, - не особо желая именно это сейчас обсуждать, кратко согласился Михаил.

– Да ты характером похож. Точно говорю, на молодого и борзого медведя, который пытается новую территорию отхватить. А потянешь?

- Потяну, - не задумываясь, пообещал Михаил, не оглядываясь на Костю, который стоял чуть поодаль, вместе с охраной Калетника.

- А если ошибаешься? – собеседник подал знак маячившему вдалеке официанту. Тот тут же оказался рядом с бокалом ледяной воды.

- Не ошибаюсь, – Михаил покачал головой, отказываясь от такого же угощения.

- Посмотрим. Мне будет интересно понаблюдать. Обещаю не мешать, а то все притихли как-то, будто в болоте: стоит вода, протухает. Может, ты эту тишь разгонишь, - Калетник отпил из своего стакана.

Михаил промолчал, не торопясь рассыпаться в благодарностях.

О том, можно ли верить этому обещанию, он думал и сегодня. Не особо как-то привык рассчитывать на чью-то милость. В той же борьбе все зависит от тебя, от сосредоточенности, силы, выносливости, стойкости. На это он предпочитал опираться и в бизнесе. Хотя иногда этого не хватало, не поспоришь.

О чем еще Михаил думал, даже несмотря на такой напряженный график, так это о Марине. И сколько бы он ни напоминал себе, что и без этого проблем – выше головы, что стоит сосредоточиться на иных ситуациях, – ничего не получалось. Она сама как-то в его мыслях появлялась. Исподволь просачивалась сквозь любые заслоны самых серьезных разговоров. Даже вчера, даже после такой напряженной встречи – сбила его с толку своими смс-ками, заставила улыбнуться и чуть расслабиться.

И, видимо, так же исподволь и незаметно она в принципе в него просочилась, прокралась, пропитала своим присутствием каждый его час и день. Так что Михаил даже не мог конкретно вспомнить и вычленить мгновение, когда стал воспринимать Марину совсем не маленькой девчушкой, с которой забавно общаться. Он думал об этом на выходных, после их ужина, занимаясь делами, и честно признаваясь себе, что хотел бы закончить все иначе. Как минимум поцелуем. Но… Оставался все тот же перечень довольно существенных «но». Которые, казалось бы, должны были раз и навсегда закрыть для него эту тему. Однако не работали.

И сегодня Марина ничуть не помогла ему решить эту дилемму. Он, когда увидел ее пару часов назад в приемной - просто опешил. И не сумев вот так, с ходу, решить, какую выбрать линию поведения, предпочел молча ретироваться в кабинет. И смех, и грех: вчера с Калетником спорил, а увидев Марину утром – спасовал.

Потому что сегодня она совсем не выглядела пятнадцатилетней девчонкой. И даже шестнадцать ей не дал бы. Больше.

И не сказать, что Марина вырядилась как-то или накрасилась так, что не узнать. Наоборот, косметики почти нет, и одежда соответствовала дресс-коду компании, даже больше, пожалуй, чем все ее прочие наряды. Сегодня Марина была в хлопковой блузке с коротким рукавом и воротником-стойкой, и в юбке. В очень приличной юбке, ни на сантиметр не открывающей колени. Скромные открытые туфли на невысоком каблуке. И волосы, собранные в простой узел, заколотый двумя какими-то палочками, по типу японских.

Но Боже ж мой, на ней это все выглядело так… У него мозг вынесло. Остались голые инстинкты, требующие заполучить ее в свое безраздельное владение.

Вот Михаил и предпочел тактически отступить.

А теперь сидел и ни о чем другом не мог думать. И, главное, даже затруднялся описать, что именно его так припечатало? Чего он раньше такого не видел?

Да, блуза сидела, как влитая, подчеркивая достоинства фигуры. А уж юбка и вовсе напоминала скорее изощренную пытку для мужчин: строгая до жути, и при этом сидящая на ее бедрах второй кожей, так и заставляя заглядываться на стройные, изящные ноги.

Черти с чего его именно сегодня накрыло с головой физическим притяжением к этому солнышку яркому?! Может, сказалось все то отсутствие общения с противоположным полом, о котором уже и Костя догадывался? А может, дело было в ней самой и в том особенном чем-то, чем Марина его и правда цепляла покруче всех, с кем у него вообще были отношения? Может, самой невозможностью этих отношений именно с ней… Или…

Михаил понятия не имел. Знал только, что готов практически на все, чтобы эта девочка его стала. Только вот, все то, что его останавливало еще вчера – никуда не делось.

Тяжело вздохнув, он растер лицо рукой.

- Миш? – Вселенная, видимо, решила добить его, чувствуя, что выдержка на пределе. Михаил поднял голову. – Тут Вера Михайловна просит, чтобы ты с этими документами определился, что ей делать?