Названные именем забытым

Вам пуповины режем мы.

Отныне - Женское Безвластье.

Мы все - бойницы и анархи.

Да здравствует Женпендоздрастье!

Цеховые:

Женпендоздрастье!

Начальница:

Женпендоздрастье!

Сонечка:

Женпендоздрастье!

Верочка:

Женпендоздрастье!

Юрия: А теперь стреляй в Начальницу!

Начальницу повалили на пол и дали свёклы. Кровь полилась по всему цеху, провозглашая молодость нового мира. Акробатиски стали прыгать и делать детей с другими цеховыми дамами. Через кровь рождались новые девочки, на лбу у которых была красная метка - огромный ноль, означающий будущую весёлую жизнь. Все новорождённые девочки прыгали вместе с фокусницами, распевая с трибунами марши и оперетты. Кругом был праздник нового дня.

Сонечка: Я думаю, пора нам сжечь старинные дела.

Верочка: Ты верно смеешь. Я - крыло.

Женская анархия разрезала труп Начальницы и стала им поджигать весь Женский Цех. Законурье полыхало. Видно было, как дамы понимают свою жизнь. Соня и Вера провозгласили новую женскую историю, новых женщин и женское будущее. Особенно важным решением была отмена любой одежды. Всем было просто хорошо и очень забавно. Наступали новые женские времена. Теперь Соня и Вера были во главе движения Свободных Женских Губ.

КАРТИНА ВТОРАЯ. ВОЙНА.

I

Пролили красную слезу

Две дочери густого мира.

Всё гениальное - мертво,

Всё то, что есть - давно забыто.

Десятки лет идёт война.

На поле битвах гибнут дамы.

Им некогда сойтись сполна -

Хотят они иной программы.

Кто был могучей, стал пустой.

Кто был златой - в гробу смеется.

Не будет больше зал пустой,

Отныне все места забьются.

Гробы с телами нежных тел

Распространяются внезапно.

Всё больше девушек лежит

В уютных домиках занятных.

Успей сбежать из дома женщин

Скорей укройся вдаль от них.

Теперь рождаться стало лишним:

Умри, но не отдайся им.

Они придут, возьмут твой хлеб.

Всё женское сотрут в тебе навеки.

И будешь мертвой спать как снег

Рукой хватаясь матери за веки.

Тульская Мойва: Тесновато мне, сестрицы. Женщиной быть хочется, да всё какая-то сухая смесь давится.

Сонечка: Волю дали сестры сестрам - рожай и притягивайся. Нет, они выдумали себе животы и побираются по жизни.

Верочка: Скоро мы найдём себе жизни и погубимся.

Революционерки начали свою кампанию по истреблению чужих волосищ, но получили отпор и сопротивление со стороны престарелых девиц, именуемых Старицами. Кажется, нет никакого смысла противиться новой жизни, но те были преданы своим могилам и не смогли отступиться. Одну из Стариц поймали и уже заканчивают дорезать.

Буревестница Роза: Да чего она мечется-то? Я ж её не остужала.

Набугойка: Резать женщину - всё равно что слезой топиться. Никак ты её не изрежешь - она матерь земли.

Тульская Мойва: Повесь-ка ты её части, Феклуш, Верочке праздник исполнится.

Феклуша забирает частицы Старицы и выгружает их на соляную горку. Части тела слетают по железному уклону и падают в свои виселицы. Феклуша аккуратно проверяет все верёвки правосудия и вздёргивает части тела Старицы во имя женской консолидации.

Верочка: Соня хмурая. Я её ночью грудью боевой отпаивала, но она всю будущую жизнь будет стужиться.

Феклуша: Хорошо быть женщиной.

Буревестница Роза: Верно топчешься!

Набугойка: Хорошо не быть, особенно женщиной.

Тульская Мойва: Истину царапаешь, милость ты моя!

Пауза.

Феклуша (Буревестнице): Мать твоя умерла.

Буревестница Роза: Да подожди ты, у меня Женпендоздрастье рожается.

Революционерки бредут в поисках жертв. Они оставляют за собою мёртвые деревни, города, страны, планеты, мироздания и концы всего. Они забирают всё, поскольку сами ничего никогда не имели и не могли ощутить себя живыми. Забирать жизнь - это единственный их способ зарабатывать себе бытийство. Сейчас они мучают очередную свою проводницу в мир живых.

Шальная: Красивые у вас работы в сирени, девоньки, да я на них не словилась.

Верочка: Чего же ты хочешь, ловилка?

Шальная: Суп изготовить жене, да уснуть тёплой.

Сонечка: Еду, как и жизнь, мы забираем себе.

Шальная: Да я и не жалюсь, красавица. Своё я уже возымела. Пусть я прахом буду, но не приму другой жизни.

Набугойка: Нет, ты не гениальна. Ты только думаешь. Возможно, у тебя талант есть и можешь из себя выдавить. Но ты только среднее, ты только международное положение показываешь. У тебя нет ничего выдающегося. А мучка твоя от того, что ты не хочешь принимать среднюю степень. Смирись со своей средней частью и упокойся.

Сдирают оставшуюся кожу Шальной. После, насилуют её тельце, в котором уже тысячи лет не было ни одной живой капли. Воцаряется гул из мрака.

Верочка:

Душу свою мёртвую вывела наружу

Свет огней людских смазал ей бока.

Сонечка: Хватит людиться, перестаньте кланяться.

Тульская: Я Розе давно говорила на счёт своей судьбы. Мы вырежем ещё двести, но женщины закостенелись и это щепотка. Мы должны убить ещё миллионы женских вымыслов.

Феклуша: Я думаю, и я не могу не думать. В этом мой женский огонь.

Буревестница: Всё верно. Мы убили многих девиц. Мы порезали множество девочек. Но нам необходимо решиться для похода в последние страны Стариц.

Верочка: Я слышала, что существует какой-то дом, где Старицы хранят свою великую наследницу и тайну.

Сонечка: Нам нужно найти этот дом и выжечь его. Так мы откроем себе новое время.

Революционно-военным маршем отправились они искать таинственный дом Стариц. Однако каждая из них много отдала революции и не готова была к межженской войне. Женпендоздрастье стоит этой жертвы, но они стали сомневаться, нужна ли эта жертва им самим. Много сомнений и много дум. Пусть лучше стреляются - пока они ещё смогли бы это оправдать и показаться красивыми. Но потом - потом всё это будет частью их внутренней карикатуры, которая не похожа даже на действие от назойливой тоски и клопов скуки.

Верочка:

Не зная, что делать и куда идти

Мы можем отправиться восвояси.

Но если уверены и сможем прийти

То будем убийственны и с кровью в мясе.

Сонечка:

Воинственной волей сжигая путь

Мы заберемся торжественно.

Феклуша:

Найдём себе дом и закинемся мокро

Отдавшись таинственной вере ночной.

Верочка:

Ночь лишь питает мою кровь без богини.

Я состою из пространств негодяев.

Сонечка:

Нет никаких мужских слов в наших листьях

Прости прими, что мы умираем.

Набугойка (несущественно пропадая): Храм! Бери его, нечестивого!

II

Старица обитает здесь вместе со своими мёртвыми надеждами. В храме пустынно, везде лежит песок и аромат прошлого. Некогда жившие портреты богини блистают в своей бывшей могущественности, но от пустоты человеческой веры они утратили свои соки. Старица зажигает свечу и поправляет свой платок. Она знает, что женская война унесет всех её сестер, дочерей, матерей, бабушек и внучек. Большей ей ничего не осталось вытерпеть: сейчас юные воительницы покажут ей красную долину будущего, а потом на её трупе напишут великое слово - Женпендоздрастъе. Старица оборачивается к ним и зовёт рукой. Так она близится к своему триумфу.