Нить на запястье

— Точно знать не хотите? — как-то хитро глянул на них врач.

— А вы гарантию даете? — Олег кривовато улыбнулся, но его взгляд почему-то показался Маше немного напряженным. Заставил ее внимательней всмотреться в любимого, отвлечься пока от будущего ребенка.

— Нет, — врач даже рассмеялся от тона губернатора. — Но я еще не встречал пар, которые бы хоть как-то не пытались это выяснить при первом же посещении. Вроде и отрицая, а сами вопросами и подковырками стараются хоть намек из меня выжать.

— Мы подождем, — уверенно заявил Олег, взяв ее ладонь в свою. — Лишь бы здоровый ребенок и с Машей все нормально.

— Разумный подход, — одобрительно кивнул врач, вернувшись к заполнению карты.

А Маша, продолжая всматриваться в любимого и пытаясь понять, что стоит за его сосредоточенностью, вдруг почувствовала, как Олег легко провел пальцем по нити, что сам по ее просьбе и завязывал у нее на руке. Точно так, как она вечно у него на руке этот оберег проверяла…

И ее осенило! Не хотела вроде, а расплылась в улыбке. Наклонилась к любимому ближе:

— Хороший мой, похоже, я тебя своим суеверием заразила? — лукаво прошептала в самое ухо Олегу, чтобы не кинуть тень на репутацию губернатора, не дай Бог! А у самой улыбка так и рвется на лицо! Так и растягивает губы шире…

Олег не ответил на провокацию. Только косо глянул, словно призывая Машу быть взрослее… А потом не удержался и как-то немного растерянно улыбнулся. Не отрицая, но и не подтверждая ее догадок.

Но ей и такого было довольно. Пожала ладонь Олега в ответ, будто говоря: «не беда, я с этим всю жизнь живу, и ты привыкнешь…», а Олег демонстративно закатил глаза, словно прочитал мысли Маши.

Тут она не удержалась и все же прыснула, безуспешно пытаясь подавить хохот. Но ее никто не упрекал. Олег и сам расплылся в улыбке, а врач только по-доброму покачал головой.

— Давайте-ка, перебирайтесь сюда, — указал ей на кушетку, сейчас посмотрим на вашего ребенка подробней, — велел, подмигнув им обоим.

И Маша улеглась на указанное место даже с некоторым трепетом.

— Так часто… — поначалу немного заволновалась Маша, вцепившись в руку Олега, сидевшего около нее на стуле, когда доктор включил им звук сердцебиения плода.

— Правильно. Так и должно быть, — улыбнулся врач, посмотрев на них с некоторой долей доброго снисхождения. — Это нормально.

Поскольку Маша мало что знала ещё об этом процессе и развитии детей, решила довериться специалисту. А сама вслушивалась — и наслушаться не могла. Лучше любой музыки, ей-Богу! И в глазах любимого те самые эмоции видела.

Жаль только, что невозможно было постоянно в этом состоянии блаженства и счастья находиться сейчас. Реальность никуда не деть.

Старинные напольные часы медленно отсчитывали секунды неторопливым покачиванием маятника, каждые полчаса отмечая тихим звоном. Отбивали время, нарушая тишину в кабинете.

Петр «смотрел» телевизор, где шло очередное «расследование» против него, и буквально закипал от ярости, что душила и била в голову горячей, телепающей волной. Казалось, речь отобрало от злости, а ведь он даже звук не включал — просто смотрел на сменяющиеся картинки, фото всех известных ему компаньонов и помощников, какие-то схемы, которые эти треклятые журналюги размещали на экране…

Петра сдали по всем фронтам. Он уже не раз пытался связаться со всеми, с кем столько лет взаимовыгодно сотрудничал, кому сам не раз помогал и кто поддерживал его, однако с ним не желали общаться.

— В этот раз ты зарвался, перегнув, Петр Иванович, — нейтрально замечал едва ли не каждый, кто в принципе выходил на контакт. — Мы в это ввязываться не желаем. Жить охота.

Остальные же просто отмалчивались, демонстративно игнорируя его.

Малодушные предатели и с*ки!

Перегнул… Мать их! Он не мог перегнуть! Это не он, Коваленко, Верховный судья, зарвался! Это тот греба*** выскочка и бандит возомнил о себе неясно что, подмяв под себя всех и продавливая теперь то, что сам хотел! Провалиться бы ему под землю, этому чертовому губернатору!

Невыносимая ярость, еще более сильная от того, что он ничего реально сейчас не мог предпринять, захлестывала Петра с головой, вызывая напряженную дрожь в мышцах. Он не привык быть беспомощным и плыть по течению. Не выносил, чтобы над ним потешались или за его счет выезжали. А от одной мысли, сколько сейчас о нем сплетничали и том позоре, которым покрыли его имя, растоптав в пух и прах репутацию, — казалось, в голове или груди что-то от бессильной злобы лопнет!

Петр с силой хлопнул руками по столу, пытаясь хоть так снять напряжение. Но это мало помогло.

Его никогда не заботило, чьи интересы он задевает, мля! Естественный отбор оставляет сильнейших. И у него уже имелся приоритет, как у того, кто первым родился. Не зря же у птиц частенько первый и самый крупный птенец младших из гнезда выбрасывает, да и у животных старшие могут сожрать меньших ради выживания. Но Петр был хитрее. Уничтожить младших, устраняя конкурентов, — в человеческом обществе недальновидно. Всегда лучше превратить их в союзников и помощников, усиливая свои позиции и создавая надежный тыл. В чем-то подыгрывая, в чем-то сотворив иллюзию, которую хотели видеть Николай и Маша.

Так в какой же, мать его так, момент, все пошло наперекосяк?! Где оказалась та слабина, которой воспользовался Горбатенко?! Чем заманил остальных?

Ну, с Машкой все ясно. Она со своей вечной моралью и чистоплюйством никогда надежным человеком в его понимании не была. А уж после той истории с Шаховцом… Ну вспылил мужик, пригрозил крепким словцом на нервах, — а чего ждать, когда он в такой ситуации находился в тот момент? Ей бы улыбнуться и мимо ушей пропустить. Так нет же! Уперлась рогом, как последняя дура, ещё и копаться начала в смерти партнера, что Машку вообще не касалось и куда совать свой нос не стоило… Не ее ума дело. Чуть серьезно не подставила их всех — не хватало еще, чтобы разобралась, что и он, Петр, к этому руку приложил.

В тот момент, после ее истерики, он даже порадовался, когда Маша решила отойти от дел семьи. Не место бабе в их конторе — Петр всегда так считал. Пусть бы и дальше игралась в нотариуса, он ей даже не сильно мешал. И ему выгодно с любой стороны: не надо уже делить на Машу доход, не заслужила. А если нужна помощь или консультация — всегда можно ей на совесть надавить и на семейные связи. Действовало безотказно. У Маши совесть вообще слабым местом была, которое Петр прекрасно использовал для манипуляции.

Но вот от Николая он такой подставы не ждал. Младший всегда был подконтрольным и исполнительным. А в адвокатской практике даже поталантливей Петра: умел находить аргументы и расположить к себе и судей, и присяжных, если доводилось. Чем всегда перетягивал симпатии на сторону своих подзащитных. Только вот расхлябанный по жизни, чему Петр, честно сказать, только помогал — так легче манипулировать и управлять братом было. Говорить, что для семьи выгодней и в каком направлении им стоит развиваться. У них хорошая команда вышла, столько всего сделали и провернули! Еще немного, и Петр смог бы реально рассматривать политическую карьеру, уже поступали предложения, выгодные и весьма интересные. А это перспектива еще более щедрая и безграничная, чем его нынешний пост. Сохраняя нажитые связи и влияние, мог бы при удачном раскладе и Генеральным прокурором стать (уже прощупывал на этот счет почву, просчитывая ходы на годы вперед). А это такая власть, о которой многие и не мечтают. Или только в снах и видят себя в подобной роли. Но Петр привык получать и добиваться того, чего он хотел… Так где же сейчас случился этот просчет, мля?!

Если бы не этот треклятый прокурор, которого зачем-то понесло на встречу к Горбатенко именно в этот день… Если бы того не отвлекли, и Алексей не полез в авто первым… Шикарный был план, от Горбатенко одни куски должны были остаться! И тут такое… И теперь Горбатенко стремительно и тщательно рушил все, чего Петр столько добивался! Растаптывал и его репутацию, и достоинство. Все, чего Петр и его отец добились, — рушил и поганил!