Нить на запястье

Однако она сделала акцент не на этом — рассмеялась его словам.

— Не торопись, любимый. Я так поняла, что срок еще очень маленький и тут каждый лишний день позволит потом более информативно сделать им заключение и рекомендации дать. Да и более достоверно… — распустив узел, стащила ленту его галстука, отправив в ту же сторону, куда и пиджак.

— Хорошо, я добавлю себе, сдвинув расписание, — не то чтобы с согласием касательно таких аргументов, хмыкнул Олег.

А она тем временем уже добралась губами до уголка его губ, буквально впитывая в себя все напряжение любимого человека, забирая, заставляя его расслабляться и переключаться совсем на другие желания. И пальцы скользили по рубашке, расстегивая пуговицу за пуговицей. Дыхание сорвалось, когда даже с жадностью какой-то скользнула под ткань, впитывая жар его кожи холодными пальцами, такую необходимую, будоражащую ее жесткость волосков у него на груди.

— Душа моя… — в голосе Олега явно слышалось предупреждение. Ее план точно рассекретили. Но и возбуждение его она там расслышала! И прекрасно чувствовала, как твердеет под ее бедрами его пах, наливаясь желанием.

Тело Олега точно имело свою точку зрения на происходящее. И тут Маша была с ним заодно!

— Да, хороший мой? — с жарким выдохом ему в губы, сильнее обхватив голову Олега руками.

Чувствовала, что колеблется, пытается сдать назад… Правда, не то чтобы у него это получалось.

— Что ты делаешь, Машенька? — его пальцы все сильнее стискивали ее ягодицы, буквально впечатывая Машу в его тело.

Обожала эту его жадность! Помешанность и потребность, которые ощущались так явно.

— Судя по тому, как ты сопротивляешься, пытаюсь применить к вам насилие, Олег Игоревич, — рассмеялась, запрокинув голову, но продолжая обнимать…

А смех вышел грудной, низкий. Обоих взбудоражил сильнее, заставив и дыхание Олега стать тяжелым, шумным.

Уткнулся ей в шею жадными губами, понимая, что не может контроль вернуть. Самого от ее заявления на смех тянет. И застонать сквозь зубы хочется! Он же боялся ей вред причинить! Мозгов хватало… Даже многовато, если честно. Одни ужасы в эти самые мозги лезли. Ему справка была нужна… Стопроцентная гарантия с печатью, что он ничего ей хуже не сделает, боли не причинит… Вот и припечатало. Но сейчас, когда руки свои сдерживать уже не мог, когда она его дразнила, провоцируя и искушая… Тем более что эти два дня ему тоже дались непросто, несмотря на рабочий напряг. Или из-за того тоже?

Маша так нужна была Олегу! Постоянно… А то, что в данный момент ее пальцы скользили по его коже, дразня и возбуждая, вырывая из груди жадные вдохи, заставляя напряженно бороться с собственным телом, — этих внутренних сомнений не облегчали.

Но когда он услышал это самоуверенное и наглое заявление, одновременно с которым рука Маши, наполовину стянув с него рубашку, скользнула ниже, добравшись до брюк, — Олег понял, что проиграл сам себе. И как-то даже не хочет больше сопротивляться.

Обхватив ее затылок ладонью, Олег прижал рот Маши к своему, жадно ворвавшись языком внутрь этих теплых, таких желанных для него и манящих, сладких губ. Второй рукой крепко сжал талию любимой и одним движением опрокинул ее спиной на диван, вдавив в подушки. Подмял под себя. Наконец-то, ей-богу!

— Я против насилия, Мария Ивановна, — насмешливо прошептал ей в губы, зная, что хриплый тон выдает ей все, что с ним творится. Но какая разница? Между ними и так больше не было места сдержанности и тайнам! — Все только по обоюдному согласию…

— А как же быть, если вы так упорно не желаете принимать мои аргументы во внимание? — тоже ему в рот рассмеялась она, с такой понятной и знакомой ему нуждой!

У Олега по позвоночнику жар лавой от затылка до крестца.

Не удержался, вдавил себя в развилку ее бедер и глухо застонал сквозь зубы, когда ее пальцы обхватили его член, сжимая и дразня уже совсем иными поглаживаниями.

— Напротив, вы очень убедительны! — не удержал хриплого, чуть ироничного смешка. — И разбили мою защиту в пух и прах! — перехватив эти шаловливые пальцы, он обхватил одной рукой оба ее запястья. Завел Маше ладони за голову.

Видит Бог, не железный же!

Вновь принялся целовать, с такой алчностью и нуждой, что теперь Маша застонала, ловила его рот своими губами, будоража Олега тем, как жарко под ним выгибалась, стремясь стать ещё ближе. Обхватила его бедра своими ногами, заставляя его задыхаться от потребности в большем. И он махнул рукой почти на все свои ограничения. Послал так далеко, чтоб не лезло в голову дурное. Сам рванул ремень брюк, который она так и не расстегнула полностью. И, оттянув вбок белье Маши, до которого обоим оказалось некогда, с силой вонзился, наполняя собой любимое тело. Вновь и вновь покоряя, алчно забирая то, что она так охотно дарила ему. Сам отдавал ей всего себя…

— Можем расписаться на следующей неделе. Я открываю тот центр регистрации, помнишь? Если ты особой помпезности не хочешь и тому подобного. Или, наоборот, через месяц, в ЗАГСе — если все, как положено хочется… — спустя часа два, когда они уже успели и поесть, и перебраться наверх, предложил Олег, поцеловав Машу в шею.

Обоих разморило, едва сумели поужинать, да и то кое-как, если честно. А теперь лежали в постели, обнимаясь и совершенно не желая никуда выбираться из-под одеяла. Словно какой-то релакс и перезагрузка после непростой недели.

И тут это предложение Олега. Маша рассмеялась, уютней устроившись на плече любимого. Тепло, волшебно просто! Никогда бы Олега из своих рук не выпускала… Хоть и понимала, что мечты.

— Тебе все приходится первым тестировать, что внедряют и открывают? — посмотрела на него с интересом.

— Частенько да, издержки должности, — и сам поддержал ее смех Олег. Перевернулся на спину, устроив ее на себе удобней. — Так что скажешь?

— Я до завтра подумаю, хорошо, любимый? Честно говоря, голова вообще не соображает уже, — не сумела удержать зевок, в самом деле слишком утомленная и счастливая, чтобы хоть какие-то вопросы решать.

— Договорились, — не настаивал Олег, кажется, прекрасно понимая ее.

Телефонный звонок выдернул ее из сна около двух часов ночи. Рядом настороженно вскинулся Олег, тут же потянувшись за мобильным. А вот Маша ощущала полную дезориентацию и не могла понять, что происходит.

— Это твой, — голос Олега стал напряженным.

Ей мало кто звонил ночами. А уж после того, как она перебралась к любимому, вообще никто. Так что сейчас вообще ничего понять не могла.

— Кто? — хрипло со сна прошептала, взяв мобильный неловкими пальцами. Сердце почему-то стучало в горле. Слишком внезапно проснулась.

— Настя… — прочитал Олег. — Не стоит отвечать, душа моя, — вроде и не запретил, но и не то чтобы хотел позволять этот разговор.

Маша села в кровати, еще меньше понимая, что от нее жене брата понадобилось в такое время. И все-таки нажала на прием.

— Алло? — почему-то шепотом.

— Маша… — голос Насти тоже был приглушен. И звучал так, словно невестка долго плакала. — Маша… Мне нужна помощь.

Глава 20

— Настя? Ты о чем? Что случилось? — все ещё мало что понимая, сбитая с толку, Маша попыталась придавить виски пальцами, словно заставляя себя этим собраться с мыслями.

— Мария… — невестка все еще говорила очень тихо, словно пряталась от кого-то. — Петя… Он сорвался, похоже, Маша. Перестал себя контролировать. Он… никогда так себя не вел раньше. Не трогал меня… — Настя вдруг всхлипнула. Казалось, что она пытается подавить рыдания.

Маша промолчала, только сдавленный вздох застрял в горле. Про то, каким Петя может быть, она знала не понаслышке. Но ей все ещё было не до конца понятно, что именно заставило Настю позвонить ей среди ночи? Да и что же случилось?

От вероятных предположений в груди похолодело, а в голове, наоборот, стало барабанить пульсом.

— Настя… он тебя бил? — голос у самой стал хриплый и глухой.

Никогда за все те годы, что Петр был женат, они не обсуждали и не обговаривали вслух этот «нюанс». Даже тему самой вероятности не поднимали. Вернее, Маша как-то давно попыталась, зная, на что способен ее брат. Хотела понять, предупредить, если что. Но Настя тогда отреагировала с таким недоумением и недоверием, что тема тут же угасла. Казалось, что Настя и поверить не может, будто Мария о Петре говорит. И ясно дала понять: ей неприятна подобная тема и она не желает продолжать ее.