Нить на запястье

Олег до сих пор не желал обсуждать с ней подробности судебного разбирательства. Не отвечал на вопросы Маши, даже какой-то общей информации не сообщал. Он твердо заявил, что ее это не должно касаться и планомерно внедрял в жизнь принятое решение. Мнение самой Марии по данному вопросу его также интересовало мало. С одной стороны — она понимала, что движет любимым, а оттого сложно было спорить. С другой — даже задевало. Ведь Маша действительно могла дать объективную оценку делу и, быть может, даже что-то толковое посоветовать. Особенно в том, что касалось тактики ее братьев.

Но Олег и шанса такого ей не давал. За прошедшие после того аукциона пять дней он ни разу не оставил ей возможности вступить в обсуждение. Разумеется, любую иную тему Олег поддерживал и развивал с ней весьма охотно. Конечно, учитывая его жизненный путь и занимаемую ныне должность, можно было понять характер этого мужчины и его безапелляционную категоричность. А все равно задевало и нервировало.

Наверное, она сама недостаточно мягкая и покорная, чтобы просто смириться хоть с каким-то запретом, если считала задетыми свои интересы. А Олег был таким «интересом» — целиком и полностью ее!

Хотя нельзя сказать, что оба имели так уж много времени для долгих разговоров, да и не особо хотелось задерживаться на том вопросе, который вызывал напряжение у обоих, — слишком много времени они и без этого были порознь. Сейчас казалось кощунственным тратить хоть минуту на какие-то обиды и споры. Вот и не спорили…

И тем не менее, Мария считала, что может помочь любимому. А его излишняя осторожность и забота о ней — может навредить самому Олегу. Потому сейчас и стояла здесь — в коридоре здания суда, где, как ей сообщили, и проходят эти предварительные заседания.

Сказал Маше об этом не Олег. И даже не Дмитрий, которого она тоже пыталась осторожно расспросить. Начальник охраны корректно напомнил, что у него есть распоряжение босса даже не думать никуда ее втягивать. И Мария Ивановна не может его не понять…

Она понимала. Хоть мысленно и закатила глаза.

А вот они явно упускали из виду количество ее связей среди юристов, судей и прокуроров в их городе. А главное, среди вспомогательного персонала: секретарей, помощников, ассистентов. Она эти знакомства завязывала ещё в бытность работы адвокатом. И не прекращала поддерживать после: то с праздником поздравит, то просто остановится поговорить о мелочах в коридоре, ответит на вопрос, даст совет, какую-то милую безделушку подарит по случаю… Нотариусу такие связи также не лишние. И с ней всегда охотно шли на контакт, отвечая таким же отношением. А это позволяло узнавать куда больше, чем даже прямые действия.

Олег молчал? Сложно.

Но не непреодолимо.

Были еще люди, которые вносили дело в реестр, вели документацию и отчетность, помогали судье и т. п. Тем более, коль там каким-то боком была замешана и ее семья… Маша делала вид, что имеет полное право интересоваться нюансами, — Коваленко же всегда держались единым фронтом на людях. А ей и не думали отказывать. Тем более после нового назначения Петра…

Хотя все эти пять дней Маша упрямо игнорировала звонки и любые попытки старшего брата связаться с ней. И только отписалась в ответ на обеспокоенное сообщение Коли, что у нее все нормально. Тем не менее, это не помешало ей позвонить десятку других людей и по крупице узнать основное.

И вот сейчас Маша стояла перед дверью небольшого зала для судебных заседаний, где проходило разбирательство. Разумеется, ее уже засекли: приставленные охранники наверняка сдали направление, едва сами поняли, куда с ней же едут, да и Дмитрий встретил Машу на этаже и сейчас стоял за спиной. А вот сообщил ли как-то Олегу — она не спрашивала. Кивнула только, когда начальник охраны встал у нее на пути:

— Мария Ивановна, — почти умоляюще поздоровался с ней Дмитрий.

Но она только улыбнулась. И, уверенно обойдя Диму, подошла к двери. А здесь на две секунды остановилась.

Вдох-выдох. Все, полностью взяла себя в руки.

И, аккуратно надавив на ручку, вошла, кивком и здороваясь, и извинившись перед судьей, которого разыскала взглядом в первую очередь… Хороший судья, кстати. Замечательный даже. Как это Петр прошляпил? Или не сумел в этот раз на электронную систему распределения повлиять?

Все присутствующие замолчали, глядя на нее. Но она чувствовала только один взгляд. Физически. Однако пока не смотрела прямо на Олега.

— Мария Ивановна, — ответил на приветствие Михаил Константинович. — Удивлен. У вас какой-то вопрос? У меня сейчас рассмотрение дела…

— Я знаю, Михаил Константинович. Разрешите присутствовать в качестве консультанта?

Если судья и удивился, то внешне этого не показал.

— Да, конечно, Мария Ивановна. Это не согласовано и не по процедуре, конечно. Но вам отказать не вижу повода. Вы со стороны, подавшей иск? Меня не предупреждали просто, — он посмотрел в какие-то бумаги, лежащие перед ним, собираясь сделать пометки карандашом.

Очевидно, помнил, что когда-то она адвокатом Шаховца выступала. Тот, кстати, тоже находился здесь. И также смотрел в ее сторону. С каким выражением — Маша не знала, все еще глядя только на судью.

— Нет, Михаил Константинович, я со стороны ответчика, — улыбнувшись, уверенно заявила она, подозревая, что Дима за ее спиной подает какие-то сигналы Горбатенко.

Судья несколько удивился. Но вновь кивнул.

И она спокойно прошла к свободному стулу около адвоката со стороны Олега за столом.

— Мария Ивановна… — Олег ей пытался дать то ли последний шанс одуматься и уйти, то ли показать, что он в ярости.

Голос ровный. Но напряжен, она это хорошо улавливала. Однако сделала вид, что вообще не понимает его намеков. И глаза в глаза позволила себе глянуть лишь на миг, чтобы не растерять сосредоточенность и концентрацию.

Своевольничала, да. Хоть сердце в груди и дрогнуло от безумной смеси бешенства и страха за нее, пылающих во взгляде любимого. Но и она имела право волноваться за него!

— Олег Игоревич, — кивнула так же, как и судье пару минут назад, и отвела глаза, спокойно усевшись.

Вроде как здороваясь, словно бы ее присутствие было с ним полностью согласовано.

Все остальные продолжали смотреть на нее. С разными выражениями лиц. Мартин, знакомый ей адвокат Олега, которого сама Маша когда-то посоветовала, явно не был против, хоть и удивился ее присутствию. Шаховец… ей не хотелось смотреть в ту сторону, и она предпочла изучить его представителей, к подбору которых, очевидно, имели прямое отношение ее братья. Хоть и продолжала ощущать на себе внимательный рассматривающий взгляд самого Шаховца — он точно не забыл их прошлого «сотрудничества», да и ноты, на которой то было разорвано. А также своих, да и ее угроз. А ещё он наверняка пытался понять мотивы, заставившие ее выступить на стороне Горбатенко.

Собственно, ее сегодняшний поступок, однозначно, был даже более обличающим, чем тот памятный аукцион и их совместный уход-исчезновение с вечера. И если тогда, по собранной ими информации, все же мало кто допустил, что между Марией Коваленко и Олегом Горбатенко может быть хоть что-то… То после сегодняшнего дня об этом станет весь город говорить. Без вариантов. В их среде информация, даже в виде пересказов и слухов, распространяется молниеносно.

Она знала, на что шла.

Адвокат Шаховца, да и он сам, никак не оспорили ее появления. Да и с чего? Выступать в роли защитника Маша уже никакого права не имела, так что стратегию их поведения не поменяет, на сегодня, во всяком случае. Хоть и мотивы такой рокировки были им неясны.

Наверняка их повеселило бы, догадайся они, что и Олег был не осведомлен по этим вопросам. А вот Мария хотела разобраться в той игре, которую ее брат затеял. И вытащить Олега с минимальными потерями. Потому что до сих пор помнила то, что он ей сказал после подписания бумаг по фирме Овчаренко. И его признание, что ему себя сдать проще, со всеми своими интересами, чем ее как-то подставить. Она подобного ему позволить не собиралась.