Нить на запястье

Пока доехали до дома Горбатенко, Машу успело разморить. Обдало почти морозным ветром по пылающим щекам. Забежала внутрь, вновь ощутив себя как-то странно в огромном пустом доме. Дима куда-то ушел, просто сказав, что добавит отопления, ужин для нее накрыли на кухне, все ещё горячее, повар только ушел. Ну и все в ее распоряжении. И Маша осталась один на один со всеми этими комнатами. Нет, умом она понимала, что Дмитрий неподалеку. И еще охранники есть наверняка. И в доме ей точно ничего не грозит, но как-то вся эта пустота, пусть и красиво обставленная, давила на нервы, заставляя чувствовать себя неуместно.

Прошла-таки на кухню, посмотрела на стол, сервированный для одного человека, на томящееся в подогреве жаркое и овощи… Аппетит, из-за самочувствия, видимо, ещё толком не вернулся.

Потом поест, когда Олег вернется. Вместе с ним.

И пошла с документами в комнату Олега, где хоть как-то ощущалась некоторая обжитость, планируя закончить просматривать бумаги до его приезда. И сама не поняла, как умудрилась уснуть, закутавшись в плед и устроившись со всеми этими бумагами посреди его подушек.

Проснулась внезапно. Почти полночь, судя по смартфону. Даже не разобралась поначалу, что встревожило? В комнате темно и все ещё пусто. Бумаги рассыпались по всей кровати. Даже на пол пара листов упало. Непорядок, важные же документы. Не любила расхлябанности ни в себе, ни в других. А никак не вернется в колею. С трудом заставила себя подняться, быстро собрала бумаги.

И тут дошло, что на улице кто-то разговаривает. Подошла к окну — во дворе стояла машина Олега. Вернулся. Сам Горбатенко также находился во дворе, о чем-то разговаривая с охраной. Возле него стоял и Дмитрий, участвуя в разговоре. Надо бы встряхнуться. Сейчас предстоящий разговор даже немного нервировал — темы они собрались обсуждать непростые, как ни крути. Некоторые Мария вообще ворошить не хотела бы. Отвернулась от окна, собираясь спуститься вниз. И вот тут заметила то, на что поначалу просто не обратила внимания. В кресле, стоящем в углу спальни, лежала какая-то одежда. Это она, когда зашла, не присматривалась — ну, мало ли, что там за одежда у Олега в спальне лежит? Не успел убрать утром, или отложил для чего-то. Забралась в кровать и… уснула в итоге. Но теперь, находясь совсем рядом с этим самым креслом, хорошо видела, что одежда вся совершенно новая, с бирками еще. Хоть и без ценников, проверила. И совсем-совсем женская. Не то чтобы много: костюм, наподобие того, что и сейчас на Маше был, уютный, на флисе; пижама… шелковая, да… Но с длинным рукавом и брюками, спасибо, не шортики. Хотя… а вдруг с майкой и шортами лучше вышло бы? Интересней?

Улыбнулась своим мыслям, аккуратно перебирая вещи.

Белый пушистый халат, явно домашние такие же пушистые носки с какими-то забавными леденцами-рисунками. И… комплект белья. Не вызывающего или откровенно-сексуального. Скорее, практичного. Но при этом — полностью кружевного. Такого интересного сиренево-фиолетового оттенка. Вот никогда, наверное, сама такое не выбрала бы. Но понравился, красивый цвет. Однако…

Однако… Это все надо бы обдумать.

И главное — совпадение размеров везде удивляло. Или, если речь заходила про Олега, ей не стоило подобной скрупулезности и вниманию к мелочам поражаться? Зато теперь понятна его ремарка про вещи.

Решив это все осмыслить, не уверенная, что готова принять подобное, Мария оставила все как было, в кресле, и пошла на первый этаж.

— Прости, что так выдернул. Завтра в семь утра встреча здесь, неподалеку. Если бы я к тебе приехал, мы бы ни поговорить толком, ни отдохнуть не успели. Пришлось бы в пять уезжать, а я знал, что и сейчас задержусь…

Олег как раз вошел в холл, когда Мария спустилась по лестнице. Один, уже без охранников. И вот это все произнес без каких-либо вопросов с ее стороны. Мария просто не успела ничего спросить. Вот так выдал это все одним тоном, собранным и немного резковатым, почти не глянув в ее сторону. Напряженный весь, жесткий. Не словами или обращением, сам по себе. Прямой, плечи развернуты так, будто зажало их на развороте, и какая-то злость прямо-таки пропитывает воздух вокруг него…

Не останавливаясь, прошел в гостиную. Мария так же следом пошла. Пока молча, только присматриваясь. Ее устроило объяснение и причина, а также то, что Олег и сам понимал необходимость это озвучить, а не считал нормой только потребовать от нее ехать туда, куда он считает нужным.

— Что случилось, Олег? — наблюдая за тем, как он проходит к небольшому бару и берет бутылку с коньяком, поинтересовалась Маша.

— Ничего, Машенька. Совершенно ничего, — свинтил крышку так, что как горлышко не отломал только? И голос, главное, холоден и спокоен, но сама его поза, это напряжение, которое просто-таки транслирует вокруг себя…

— Олег, мы никогда не врали друг другу, — наблюдая, как он плеснул себе коньяка в бокал, Маша так и замерла на входе. — Вот и начинать не стоит. Не хочешь говорить — твое право, но и не надо меня в идиотки определять. Я как приехала, так и уехать могу, если ты разговаривать не хочешь. Монологи никогда не уважала. А такси сюда приедет даже ночью… — таким же спокойным и холодным тоном, каким говорил Олег, заметила она.

Горбатенко, так и не поднеся бокал ко рту, с некоторым удивлением слушал ее. И та пульсирующая в нем напряженность словно тоже удивилась, застыла.

— Мария… — начал было Горбатенко, но замолчал, сжимая бокал пальцами до побеления.

— Ивановна, Олег Игоревич, — подсказала Маша, словно бы и вправду решила, что он забыл. Ну, и с намеком еще так…

А Горбатенко уставился на нее, секунды три смотрел, наверное, пристально, внимательно. После чего медленно, с трудом как-то, тяжело моргнул, словно изгонял из себя все эти эмоции. И тихо, опустошенно даже, рассмеялся.

И в пространстве будто разжалось что-то. Дышать стало легче.

— Не уезжай, душа моя, — негромко произнес он. — Пожалуйста. Не сегодня, — ее собственными вчерашними словами попросил Олег, устало и с усилием растирая лицо ладонью. Бокал отставил на столик у бара.

А на руке — нить, которую она ему повязала.

Маша тайком тоже расслабилась. И наконец-то подошла к нему. Поддалась мимолетному порыву, подняла руку и обхватила затылок Олега, для чего пришлось привстать на носочки, чуть надавила, будто уговаривая его наклониться. Он поддался. Соприкоснулись лбами. И она нежно, мягко, но с нажимом принялась ему затылок разминать.

— Не уеду… наверное, — подмигнула, показав кончик языка. — Если ты так себя вести не будешь…

Дыхание прерывалось. Знала, что пересекает границы, которые сами и устанавливали когда-то. И губы так близко, что почти нет сил удержаться. Лицом к лицу, кожа к коже. Но она всего лишь разминает ему скованные от усталости и всех проблем мышцы на затылке. И стоит рядом, согревая Олега собой, сама укутываясь его теплом и ароматом.

— Как? — таким же прерывистым и хриплым шепотом уточнил он. И хрустнул пальцами, сжимая ладони в кулаки.

Словно сам не позволял себе ее обнять. Но не просто не отстранялся, подался ещё ближе к ней.

— Значит, белье дарить можно, а обнимать — табу? — хмыкнув, не ответила, а прокомментировав вот это вот его поведение.

Олег попытался поймать ее взгляд, хоть и сложно в таком положении. Что два циклопа стоят…

— Не понравилось? — с искренним интересом уточнил он, кажется, немного сомневаясь.

Но тут же обнял, кстати. Будто бы ее разрешения ждал. Прижал к себе всем телом.

— Еще думаю, — так же искренне призналась Маша, выдохнув с таким открытым удовольствием, что это просто нереально было не ощутить. И Горбатенко все уловил и понял. Почувствовала его самодовольство. — Понравилось, как сам факт, — пояснила свою мысль. — Но вот не уверена, в каком статусе ты предполагаешь, что бы я его приняла…

— Сама же заявила вчера, что я «твой», — хмыкнул Олег и переплел свои пальцы на ее спине, словно замком «запечатывая» свои объятия.

— Я сказала… А ты что скажешь? — голос ломался. Предатель.