Нить на запястье

Откашлялась, понимая, что ее трясет. Грудь давило. И в голове все ещё стучало.

Не хотела вспоминать. До сих пор трясло и выворачивало от отвращения.

Коля почернел лицом. Буквально.

— Кто?! — проревел так, как она от этого брата еще не слышала.

Оттолкнулся от стены, нависнув над Марией. Ей даже не по себе стало. Отступила невольно к двери.

— Маша, кто посмел тебе такое… — и вдруг замолчал. Сам догадался. По глазам видела. — Шаховец?! — тем же тоном буквально рявкнул Николай.

— А что ты орешь так, словно не знал? — с сарказмом хмыкнула Маша. — Я Петру все причины перечислила, когда отказалась продолжать представлять защиту Шаховца и попросила, чтобы вы все дела с ним прекратили. Дословно, с записью на диктофоне, — скрестила руки на груди, стараясь этим отгородиться от противных и тяжелых воспоминаний.

От своих эмоций и обиды на то предательство близких.

— Твою ****! Я не знал, честно, Машуня! Вообще! Мне Петя не сказал этого, — прохрипел Коля неожиданно для нее.

И так глянул… Она знала, когда ее братья врали. И сейчас Николай был откровенен. А еще чувствовал себя виноватым. Будь на его месте старший, может, и не поверила бы. Но Коля сейчас не обманывал…

— Петька сказал, что ты недовольна раскладом и тебе само дело не по нутру. Ну, при твоем чистоплюйстве, я и не удивлялся, — Коля растерянно запустил пятерню в волосы, растирая голову. — Да и долей недовольна…

— Какой долей?! — рассмеялась Маша, но с горечью. — Я брала только свой гонорар! Меня в ваши дела втягивать не надо, сто раз говорила, Коля! Я сама, своими мозгами хорошо зарабатываю!

Замерли посреди коридора, глядя друг на друга.

Новые факты. Болезненные, обидные… Опасные. Новое понимание. И переоценка очень многого. Самих отношений прежде всего. Почему — то как никогда до этого ощутили, что они родные… Оба это вдруг осознали.

Как и то, что Петр за их счет свои планы какие-то реализовывал, однозначно, разделяя и держа младших в неведении.

— Маша, просто чтоб уже никаких вопросов больше и недопонимания, Петр тебе хоть раз перечислял деньги, которые должен был ежемесячно отдавать? — так и не отступив уже, Коля тяжело выдохнул.

Она глянула с непониманием.

— Коль, я не знаю, что он там должен был. И зарабатываю сама, — упрямо прояснила Мария, начав подозревать, что Петр и Николая прилично разводит, обманывая. — Никаких денег он мне не перечислял. Если не считать пожертвований в фонд… Ну, как и ты делаешь.

– *****! — брат выругался. Тут же виновато глянул на нее. — Извини, Машунь. Вырвалось… Падла, Петр, блин! — резко выдохнул.

А потом неожиданно взял и сгреб Машу в медвежьи объятия. У них в семье все мужчины крупными были, как и отец. А она в мать — тонкая и невысокая.

— Коля, полегче, а! — прохрипела, хоть и ясно было, что ничего плохого и в мыслях у брата не имелось. — Мне дышать нечем.

— Прости, Машунь. Не со зла, — тут же ослабил хватку. — Хреновый я брат, да? Плохо о тебе заботился. Допустил такое… Еще и против Петьки слова не говорил, когда он тебя кошмарил за Шаховца… Даже не представлял, поклясться могу! Прости… — снова крепко обнял, только теперь осторожней.

Маша растерялась, обняв брата в ответ.

Она была уверена, что Петр с Колей всем делится и у них одна тактика. А выходит… Мутил воду их старший брат. Пытался всеми управлять для каких — то своих целей и выгод? «Разделяй и властвуй» — лучшая стратегия. И не врал же конкретно, тут схитрил, там чуть приукрасил…

А Николай сейчас не притворялся и не врал. Она его хорошо знала. И вину, о которой брат говорил, действительно видела в его глазах, как и раскаяние, и самобичевание. И это смягчило ее в отношении к Коле.

— Ладно, опустим, Коль. Дело прошлое. Хотя я все равно считаю, что вы зря с Шаховцом продолжаете дела иметь. Это человек без каких-либо норм. И со смертью его партнера… Нечисто там, Коль. Да, не по этому делу суд был, но я все равно невольно влезла боком… Не чист он…

— Так, вот сюда тебе точно лезть не надо. Тем более после того, что я узнал. Не хочу тебя подставлять, Маш. Хватит, — распорядился брат, продолжая ее обнимать, но уже мягче. — Я тебя услышал и к сведению принял. Учту все, и по Петру… я проверю. Ты пока не иди на конфликт. Мириться не прошу уже… Хотя он и хочет, что бы ты помогла там в паре моментов… Но теперь… Блин, Маша, говори со мной, лады? Я, может, и не лучший брат в мире, но не хочу о том, что тебе угрожают, узнавать последним! Как помочь тогда?! — резко и шумно выдохнул. — Какого черта только Петя это от меня утаил?! — Николай снова ругнулся и растер подбородок, словно что-то в голове просчитывая. — Так, все. Ты сейчас выздоравливай. Не пропадай больше, звони! — распорядился, заметив, что она наблюдает. — Я серьезно, Маш. И я тебе денег переведу. Не спорь даже! — стоило Маше рот открыть, оборвал Коля. — Предполагалось, что это Петя делает, однако он и тут что-то мутит. А ты — часть семьи и имеешь полное право на наш доход с бюро, тем более…

— Коля, — попыталась воззвать к брату. — Мне хватает. Всего и на все. Не надо! Не хочу иметь ничего общего со всем этим…

— Нет, Маша, так не пойдет. Причем тут наши дела? Это твоя часть семейного дохода, — не согласился брат. — Ешь эклеры, знаю, что эти любишь, — перевел разговор. — Я поехал сейчас, у меня через полтора часа слушание, а столько теперь проверить нужно… Звони, серьезно, — торопливо чмокнув ее в макушку, Коля напоследок приобнял Машу за плечи и выскочил в подъезд.

Неожиданное утро. И разговор. В самом деле есть о чем подумать…

Мария взяла эклеры с комода. И вот тут ее взгляд остановился на телефоне, о котором успела позабыть…

— Уффф… — выдохнула, по — настоящему занервничав.

Ничего из этого она не собиралась Олегу сообщать. Вообще. Он и так был чрезмерно озабочен идеей ее безопасности, кажется.

— «Уффф» — это очень мягко, Машенька, — явно следя за ситуацией и с ходу раскусив ее, отозвался по связи Олег.

— Олег… — Маша схватила телефон и, переключив связь на обычную, прижала к уху. — Это все уже давно было и…

— Нам очень много надо будет обсудить вечером. Очень… — не вняв ее уверению, размеренно заметил Горбатенко. И его голос… У Маши мороз по спине прошел. — Отдохни днем, душа моя. Ночью тебе не выспаться.

— Олег, я серьезно не думаю, что это стоит того…

— Мария Ивановна, у вас все нормально? — дверь, которую она так и не заперла за Колей, открылась, и в коридор заглянул Дима.

Похоже, охранник стоял неподалеку на этаже все это время. Страховал все же. Олег…

Против воли Маша улыбнулась, кивнув Дмитрию. Махнула рукой, разрешая проходить. У охранника в руках было несколько папок и какой-то пакет. Опять еда? Олег-Олег… Но не спрашивала Диму. Вернулась к разговору с Горбатенко. А он все ещё злился.

— Машенька, а тебе не надо думать. Тебе нужно просто мне все рассказать, думать я буду, — вроде и спокойно, но с таким напряжением и гневом в голосе отрезал Олег, что она против воли вздрогнула. — И твоих мудаков-братьев я даже в километре от тебя видеть не желаю. Решу это, — еще жестче бросил…

— Олег… — голос дрогнул. И он это услышал, тяжело втянул в себя воздух, словно сбрасывая напряжение. — Не надо так. Видишь, Коля тоже не знал. И раскаивается. Не могу понять, правда, что Петр в таком случае задумал? И для чего? Я в растерянности… — потерла висок, ощущая, как от попыток разобраться появляется в голове острая боль. Не выздоровела ещё до конца, как ни крути.

А Горбатенко, непонятно как, словно бы уловил, что ей стало хуже. Поменял тон.

— Так, ты сейчас возьми у Димы завтрак и поешь, не отлынивай, — совсем другим голосом, полным слишком желанной и нужной ей нежности, распорядился Олег. — Документы… Хр** с ними, если сегодня не глянешь, не страшно. Ляг и отоспись, душа моя. Дима останется, возле дома подежурит до вечера.

— Не нужно, зачем? — растерялась Маша. — Пусть около тебя будет, лучше. Я же дома…

— Дома она… И что?! — буркнул Олег, явно еще не утихомирившись. — Да с тебя, похоже, вообще глаз спускать нельзя! Врагов не меньше, чем у меня…