Страница 9 из 165
- Это первый Верховный Шабаш, который созывается за последние семь лет, - сказала Тресса. - Приедут все наши сестры.
Губы Лирит растянулись в свойственной только ей таинственной улыбке.
Неподдающееся описанию волнение охватило Эйрин, и она больше не могла сдерживаться:
- Но что такое Верховный Шабаш?
Тресса нежно засмеялась:
- О, это нечто невероятное, дитя мое. В Ар-Толор сейчас направляются колдуньи из семи доминионов, а также из земель, расположенных за их пределами. Мы все соберемся под звездами, чтобы сплести общую паутину.
- А что будет обсуждаться на шабаше? - поинтересовалась Лирит.
Иволейна придвинула стоящую на пьедестале серебряную чашу, и ее платье зашелестело, словно крылья птицы.
- Дела огромной важности.
- Но какие? - спросила Эйрин. Королева не обернулась.
- Думаю, на сегодня достаточно. Остальное - на шабаше.
Лирит взглянула на Эйрин. Они обе знали, когда заканчивается встреча с королевой. Вопросы раздирали душу Эйрин, но им придется подождать. Они поставили на стол кубки, кивнули Трессе и направились к выходу.
- Да, сестры, - у двери остановила их Иволейна, - вы еще не рассказали мне, понравилось ли вам посещение кибитки морнишей.
Эйрин напряглась от беспокойства, а Лирит сделала резкий вдох. Иволейна все еще глядела в чашу с водой, когда внезапное озарение пронзило Эйрин. Королева не имела магического зеркала, но обладала иными средствами следить за другими людьми. Эйрин вспомнился тот день, когда Иволейна остановила ее и Грейс в коридорах Кейлавера и попросила заглянуть в чашу подобным же образом. Именно там, в воде, Эйрин увидела себя верхом на белом коне. В руках она держала меч, а за ее спиной был виден замок с семью башнями.
Наконец королева оторвалась от чаши и строго посмотрела на девушек:
- Говорят, что магия морнишей подобна порочному семени, из которого вырастают лишь колючие цветы. Постарайтесь запомнить это, сестры.
Эйрин и Лирит оставалось только кивнуть. Вместе они переступили через порог и оказались в коридоре, оставив королеву наедине с ее делами.
5
- Вы уходите сегодня так рано, милорд, - сонным голосом произнесла женщина, укутываясь в покрывало.
Дарж присел на постели и что-то невнятно проворчал. Затем свесил ноги с кровати. Каменный пол холодил босые ступни. Рыцарь тяжко вздохнул. До рассвета еще час. Через окно проникал холодный воздух, а вместе с ним доносилось приглушенное голубиное воркование.
Дарж прикрыл глаза и предался воспоминаниям. Она всегда обожала голубей. Он обычно с улыбкой наблюдал за тем, как по утрам она из окна бросала им зерна. А когда наступала ночь, она отворяла все окна в поместье, чтобы музыка голубиного воркования наполнила дом. В ту пору он ее не понимал - считал, что это самый жалкий звук, какой ему когда-либо приходилось слышать Почему ему потребовалось столько лет, чтобы понять, насколько великолепна эта музыка?
- Смею ли я надеяться, что вы придете сегодня вечером, милорд?
Дарж открыл глаза:
- Тебе вообще больше не следует меня ждать.
Он встал, взял со стула штаны и неторопливо натянул их. Услышал, как за его спиной Леса вздохнула и повернулась в постели.
Он нашел ее вскоре после прибытия в Ар-Толор. Леса была горожанкой и иногда служила горничной у придворных дам королевы. Год назад умер ее муж. Но после трудных вторых родов Леса осталась бесплодной, и ни один мужчина в городе не пожелал взять ее в жены. Леса была простовата и не слишком умна, однако добросердечна и ласкова со своими детьми в те редкие минуты, когда он видел их вместе. Даржу это нравилось. Кроме того, она нуждалась в деньгах на пропитание, а он - в хозяйке. И все сложилось достаточно хорошо.
Дарж затянул пояс потуже и выпрямился. Сделав это, он увидел свое отражение в мрачной глубине бронзового зеркала. В небольшом зеркале голова не уместилась, и на какое-то мгновение рыцарю почудилось, что он видит призрака.
Он выглядел примерно таким же, каким помнил себя в молодые годы. Кисти рук все еще сильны, густые волосы на груди не успели поседеть, а живот не превратился в дряблое брюхо, как случается со многими мужчинами его возраста. Однако его истинный возраст выдавали руки. Они загрубели, отчетливо обозначились суставы на похудевших пальцах, а на коже стали видны многочисленные морщины и шрамы. То были руки старика.
Дарж натянул через голову серую тунику, подпоясался и повернул голову. Леса теперь сидела на постели - спутанные каштановые волосы рассыпались по плечам - и наблюдала за ним своими маленькими глазками. Лицо ее испещряли морщины, заработанные годами нелегкой жизни, но небольшая грудь имела хорошую форму.
Она крепко обняла руками колени под одеялом.
- Когда ты сделаешь меня своей госпожой, милорд?
- Я никогда не сделаю тебя своей госпожой, - ответил Дарж и натянул сапоги.
Она рассмеялась и захлопала по кровати.
- Здесь я - твоя госпожа, это так. Но ты достаточно дерзок, когда прижимаешься к моему телу.
Дарж положил на столик три серебряные монеты.
- Купи своим детям какие-нибудь башмаки. Я видел их в толпе - они бегали босиком, - сказал он и направился к двери.
- Хорошо, милорд, - ответила Леса. - Куплю им обувку. Благослови тебя Джорус.
Дарж ничего не ответил, вышел из палаты и закрыл за собой дверь.
В замке царила тишина. Почти все обитатели Ар-Толора находились в постели. Он не спеша зашагал по коридорам к своим покоям. Это были те редкие минуты, когда Дарж был предоставлен самому себе и поэтому старался как подобает насладиться ими. За последние два десятилетия Дарж привык бывать один. Он не считал одиночество обузой. На свете существует много такого, что можно услышать, увидеть и ощутить, лишь находясь в одиночестве.
Он не сожалел о времени, которое провел с Эйрин и Лирит. Кроме всего прочего, рыцарь обязан иметь цель в жизни.
Рыцарю нужно кому-то служить, но какая у них нужда в твоих услугах здесь, Дарж из Стоунбрейка ?
Он твердо понимал, что ему пора покинуть это место и вернуться в Эмбар. Вчера вечером по возвращении в замок Эйрин и Лирит бросились прочь, даже не окинув его прощальным взором. Какая польза от угрюмого рыцаря, когда требуют внимания ослепительные королевы?