Страница 23 из 82
— Эм… Каждый раз, выступая перед детьми, школьниками, такими же, как вы, никогда не знаешь, с чего начать. Однако потом как-то само собой общение налаживается и становится интересным. Надеюсь, так будет и на этот раз.
Молодой офицер полиции посмотрел на учительницу, которая постоянно неторопливо кивала головой, улыбаясь, смотря то на учеников, то на гостя. По ней было заметно, что ей очень хотелось, чтобы ничего не понимающие пока еще в жизни семи-восьмилетние дети показали стражу правопорядка свою заинтересованность.
— Давайте сделаем так, — продолжил Альфред. — Самые лучшие беседы завязываются тогда, когда задаются вопросы. Так возникает предмет разговора, вспоминаются различные истории, интересные случаи. Наверняка вы хотели задать вопрос полицейскому. Такой момент настал.
Гость замолчал, ненадолго повисла неловкая пауза. У присутствующих, быть может, и были какие-то вопросы, но они никак не могли воплотить их в слова.
Миссис Скиннер заволновалась. Она могла делать замечания ребятишкам, часами рассказывать им о различных науках и их прикладном значении, но вот заставить кого-то задавать вопросы она точно не могла.
Альфред вдруг заметил, как блеск в глазах детей стал затухать. Самым ярким пятном в комнате был уже не подтянутый офицер полиции, а огромное количество плакатов и детских рисунков, которыми были увешены стены класса.
— Давайте я сам себе задам вопрос, — нашелся молодой патрульный.
— В вас когда-нибудь стреляли? — внезапно с заднего ряда раздался голос мальчишки.
— Джон! — возмутилась миссис Скиннер.
— Ничего страшного, мэм. Так это обычно и происходит. Сейчас пойдет как по маслу.
Альфред улыбнулся
— Нет… В меня пока никто не стрелял и, надеюсь, не будет. И если это когда-то произойдет, я надеюсь, они промахнутся.
— А вы в кого-то стреляли? — спросила девочка, сидящая совсем радом, как раз напротив гостя.
— Да, мне доводилось пару раз стрелять. Но только в очень плохих преступников, самых-самых плохих.
— Вы их убили? — продолжала донимать вопросами девочка.
Учительница готова была пойти на то, что у нее получается лучше всего — сделать замечание. Она для этого даже отошла от двери и сделала пару шагов к офицеру Хоупу, но тот, подняв ладонь вверх, остановил ее.
— Да. И вам очень важно понять, что я не испытываю по этому поводу никаких угрызений совести или гложущей вины. Я рад, что так поступил тогда.
— Вам их совсем не жалко? — включился в беседу погрустневший полный малыш, сидящий около окна.
— Нет, — посмотрел на мальчишку Альфред. — И я объясню вам почему. Потому что им совсем не жалко вас. Преступники практически не совершают преступлений против преступников. Нарушая закон, они причиняют вред простым добропорядочным гражданам. Иногда непоправимый. Но самое страшное в том, что они иногда причиняют вред таким, как вы, совсем маленьким детям. Именно в таких преступников я и стрелял, и мне их не жалко.
— Мне мама говорит, что я уже не маленькая, — серьезничала девочка, сидящая за первой партой.
— Судя по твоим вопросам, она права.
Горько улыбнувшись, Альфред и миссис Скиннер переглянулись.
— Вы всю жизнь полицейский? — спросил кто-то из учеников.
— Нет, совсем нет. Я работаю полицейским всего полгода. Но могу сказать, что добился огромного успеха за эти месяцы.
— Я тоже хочу быть полицейским… Сразу после окончания школы.
Наверное, это самая приятная часть беседы для каждого офицера полиции — когда ребенок вдруг признается, что хочет быть таким же, как он.
— Кто знает, быть может, твое решение правильное, и ты пополнишь наши стройные ряды.
— А что для этого нужно?
— Совсем немного. Закончить школу и после этого поступить в полицейскую академию. Там ты отучишься несколько сот часов, сдашь специальные выпускные экзамены, примешь присягу — и все, ты полицейский.
— Моя мама говорит, что только те, кто не поступил в колледж, идут в полицию, — не успокаивалась девочка за первой партой, сканирующая своим взглядом незнакомца.
— Я смотрю, твоя мама много говорит, — ухмыльнулся гость. — А полезное она тебе что-то рассказывает? Например, о том, как нужно себя вести одной на улице или в случае опасности?
Девочка, немного подумав, в ответ лишь пожала плечами.
— Кто-то хочет рассказать офицеру Хоупу, чему мы учимся на уроках по безопасности? — пыталась вернуть в нормально русло беседу миссис Скиннер.
На удивление, заданный ею вопрос вызвал ажиотаж в классе. Практически все дети тянули руки вверх, желая ответить.
— Так, давай, Тайлер. Можешь с места.
— Самое главное — не разговаривать с незнакомцами. Особенно, если они первые начали с тобой говорить. Если нет рядом родителей или полицейских, привлечь внимание как можно большего количества взрослых. В случае опасности сразу звонить 911.
— Молодец, Тайлер. Все верно.
Слушая заученные слова мальчишки, Альфред с улыбкой на лице кивал головой.
— Это здорово, что вы знаете элементарные правила, которые вас защитят. Но есть и то, что вам никто не расскажет, и это очень-очень нужно запомнить. Это нечто очень простое, но очень важное, — уверенный в себе полицейский ненадолго замолчал, сделав многозначительную паузу. — Смотрите в оба. Выглядывая из окна, гуляя с друзьями на улице, даже когда вы рядом с родителями — смотрите в оба. В Интернете, общаясь с теми, кого не знаете, — смотрите в оба. Замечайте тех, кто замечает вас. Особенно присматривайтесь к тем, кто смотрит на вас чаще, чем вы на них, к тем, кого вы видите не первый раз, но кого совсем не знаете.
— Вы убили именно такого человека?
Альфред потускнел.
— Да, они были именно такими. И в одном случае это спасло жизнь пятилетней девочке. Кто знает, может, не только ей.
— Зачем она была нужна этому человеку, что он хотел с ней сделать? — допытывалась девочка, сидящая за первой партой, смотря на патрульного глазами, полными непонимания.
— Он хотел причинить ей боль. Это единственное, что я могу сказать детям вашего возраста. Придет момент, вы вырастете и поймете, о чем именно говорил полицейский, приходивший в школу, когда вы были маленькими.
Альфред вдруг почувствовал на сердце невероятную болезненную тяжесть от происходящего разговора. Да, дети и раньше умели задавать непростые, порой просто дикие вопросы, делая это со всей присущей им непосредственностью. Но в те предыдущие пару раз, когда ему доводилось посетить таких же школьников, все проходило как-то более наивно и весело. По-настоящему, благородно любя детей, молодой патрульный с трагичной судьбой, которую он не помнил, не обижался на них. Понимая, что современность насилует детей, делая их взрослыми раньше времени, заставляя их разум стареть.
Учительница подошла к гостю и тихо произнесла:
— Простите, пожалуйста. Я не знаю, что на них нашло. Буквально перед вашим приходом мы разговаривали, и они все, как один, хотели увидеть и пообщаться с вами.
Слушая и кивая головой, Альфред осматривал сидящих в классе детей.
— Не волнуйтесь. Смотрите, сейчас будет самое интересное.
Офицер полиции широко улыбнулся.
— Ну что, хулиганы, кто хочет посмотреть мое оружие и наручники?
Притихший класс внезапно взорвался детским криком. Каждый из учеников тянул руку вверх, не сводя взгляда с хромированного ствола, выглядывающего из кобуры.
«Дети есть дети, им нужны игрушки».
— А это безопасно? — озаботилась учительница.
Прислонившись к уху миссис Скиннер, Альфред иронично прошептал:
— Это очень хорошие муляжи. Но мы им об этом не скажем.
Обойдя учительский стол, офицер полиции ловким движением руки схватил стул и поставил его около парты самой странной девочки, которую он когда-либо встречал. Сев перед ней, снимая поддельный полицейский инвентарь, используемый обычно студентами полицейской академии на учебе, он разложил его на небольшой бежевой парте.
— Давайте все сюда! — понимая, чего именно хочется детям, радостно выкрикнул Альфред.