Страница 20 из 82
— Держите, — улыбнувшись, протянула она угощение. — Вначале подкрепитесь, а уже потом я вас починю.
Побитый бездомный, который не знал, когда поест в следующий раз, прекрасно знал, что раздумывать не стоит, равно как и рассыпаться в бесконечных благодарственных реверансах. Он уверенно взял, как ему казалось, практически кулинарное произведение искусства. Разорвав на нем тягучую целлофановую пленку, откусил огромный кусок и, не торопясь, получая удовольствие от еды, стал его пережевывать.
— И все-таки вы не похожи на бездомного, — осматривая незнакомца, размышляла вслух Джессика. — Есть что-то в вас такое, еле уловимое, что говорит о том, что вы не один из них.
— Когда-то мне тоже так казалось, еще совсем недавно.
— Кстати, как вас зовут?
Незнакомец оторвался от поедания сэндвича и, на мгновение задумавшись, ушел в себя. Глубоко вздохнув и все для себя решив, он решил рассказать о себе всю правду. Ну или почти всю.
— Я не знаю, — грустно улыбнулся он. — Точнее не помню. Будто в тумане, из воспоминаний мне приходит на ум лишь то, как я просыпаюсь с жуткой болью внутри, весь в синяках на берегу какой-то реки среди густого леса.
— Вы сейчас не шутите? — не верила своим ушам Джессика. — Но как такое возможно? Я слышала о подобных историях, но никогда не сталкивалась с ними.
Жуя, незнакомец кивал головой, соглашаясь с недоумением, высказанным его спасительницей.
— Я бы тоже хотел знать как, но случилось то, что случилось. Мне хорошо удалось запомнить чувство страха и преследования, будто я хочу убежать от чего-то.
— Постойте, — перебила взволнованный доктор. — Вы обращались в полицию, должен же вас был кто-то искать — родные, друзья?
Незнакомый мужчина улыбнулся, обнажив забавные щербины.
— А зачем к ним обращаться, они сами меня нашли после первой кражи еды из супермаркета. Я рассказал им свою историю, они мне не поверили, но все-таки, сделав пару фотографий, разослали их по всем штатам и участкам. Никто меня не ищет, и преступлений, слава Богу, я тоже никаких не совершал.
— Но я помню, тогда, на улице, вы сказали, что полиция знает о вас?
— Да, мэм, все верно, — доедая остатки сэндвича, торопился ответить незнакомец. — Так уж вышло, что я немного, совсем чуть-чуть, вор. Но безобидный, забрать, что где плохо лежит, или стянуть немного еды. Попадался несколько раз. Отпускают почти всегда без особых разбирательств. В качестве профилактики могут пару раз ударить дубинкой, придавая моему существованию волшебный, прекрасный отблеск.
Глаза бездомного вдруг наполнились невероятной болью, казалось, они повлажнели.
— Здесь нечем гордиться, мэм, и мне стыдно. Я бы нашел с удовольствием работу, если бы только мог вспомнить, чем я занимался и кем я был.
— О боже, это просто невероятно. Вы не врете, — поражалась Джессика. — Как вы оказались в Сиэтле?
— Хм… Это не очень интересная история, но я расскажу. Грузовые поезда везли меня куда глаза глядят. Забирался в кузов проезжающим фурам, неважно куда, лишь бы подальше от людей. Они меня не любят, знаете ли. Не могу сказать, что это не взаимно.
— И вы не помните, где та река, около которой вы очнулись в лесу?
Незнакомец пожал плечами.
— Нет… Все смазано, как во сне. Помню лишь пронизывающие чувство тошноты и головной боли.
— Значит, была сильная травма головы, все симптомы этого. Видимо, у вас ретроградная амнезия. Не мой профиль, конечно, но я немного читала об этом в колледже.
Стряхнув крошки хлеба с колен, незнакомец потянулся рукой к полке, где стояла вода.
— Можно?
— Да, конечно. Это я для вас принесла, — передавая бутылку, сказала Джессика.
Немного подумав, она продолжила расспрашивать.
— Как давно это у вас, вы можете вспомнить?
Сделав пару глотков, незнакомец задумался. Копаясь в своих воспоминаниях, он прищурил глаза.
— Точно помню, что прошла осень, и вот теперь зима.
Джессика взялась за голову. Она с любопытством и недоумением смотрела на забавного бездомного, понимая, что когда-то постриженный, бритый, с полным ртом зубов, не сломанным носом и без синяков, он выглядел совершенно иначе. Наверняка, судя по состоянию кожи, он был привлекательным и, кто знает, быть может, вполне успешным человеком.
— Что же с вами теперь делать?
— Ничего, — улыбался незнакомец. — Быть может, немного подлечить раны и отпустить. Вы и так слишком много для меня сделали. Я вам взамен ничего дать не могу.
Мужчина, поведавший свою невероятную историю, потянулся к девушке и взял ее за руку.
— Вы прекрасный человек. Наверняка я был таким же когда-то. Я чувствую это. Порой ночью, сотрясаясь от холода под мостом, лежа в какой-нибудь картонной коробке, я спрашиваю себя, почему судьба вдруг так жестоко поступила со мной.
— И? — не смело спросила Джессика, чувствуя неявственно нежную руку незнакомца.
— И не нахожу ответа. Стараясь не попадаться на глаза людям, я не отношусь к ним плохо. Они совсем не злые, хотя и стремятся такими казаться. Несчастные, но хорошие. Когда я понимаю и чувствую это, мне становится немного легче. Ведь в тот момент я осознаю, что когда-то я делал очень много хорошего… Я уверен в этом…
Глава 8
В отделении полиции Хэмптона, помимо шерифа, работало с десяток человек. Маленькому городку, где самыми громкими преступлениями в основном были редкие пьяные драки и похищение мелочи из супермаркетов подростками, не нужно было содержать большой штат сотрудников правопорядка. Иногда казалось, что даже тех нескольких полисменов, которые патрулируют город, снимая маленьких котят с веток, много для спокойного Хэмптона, и штат полицейского участка можно сократить ровно на половину, высвобождая деньги в бюджете на какие-то городские мелочи — отремонтировать старый кинотеатр или сделать быт жителей местного дома престарелых чуть лучше.
Единственной преградой решению этих проблем был хмурый, будто грозовое облако, шериф Томсон, выбивший несколько лет назад деньги на зарплаты новым сотрудникам у мэра. После похищения любимицы города Лили Стодж такое решение городским властям, как и всем его взволнованным жителям, казалось разумным. Пламенная речь шерифа в актовом зале мэрии звучала угрожающе. Десятки доводов о подстерегающих на каждом шагу опасностях попадали в цель, заставляя людей волноваться за все одновременно: за своих детей, сбережения и собственные жизни.
— Город должен быть сильным, бдительным, готовым защитить себя в любой момент, — сказал тогда шериф Томсон.
И, как тогда показалось, спустя всего несколько недель город таким стал. Ведь после похищения Лили в городе не было ни одного серьезного правонарушения. Будто некая божественная сила заставляет обходить беды стороной маленький провинциальный город. И если бы не то досадное похищение девочки, то кривая совершенных преступлений была бы бесконечно ровной.
Внутри небольшого, скромного отделения полиции с несколькими кабинетами и парой камер для заключенных царила умиротворяющая тишина. Там постоянно пахло старыми вещами и пылью, несмотря на то, что внутреннее пространство регулярно и тщательно убиралось и каждые три года менялась полностью вся мебель и прочий инвентарь. От аромата спокойствия и безмятежности никак нельзя было избавиться. Даже освежители воздуха, которые автоматически испускали странный аромат, который должен был напоминать людям якобы о море, не могли справиться с этой проблемой. Наверное, источником запаха было нечто нематериальное, например, безысходность и статичность сотрудников, с одной стороны, довольных спокойствием в городе, а с другой, мечтающих о бойкой, не дающей расслабиться работе.
Хеллен Эскамилла, сама того не замечая, вздыхала каждые несколько минут, копаясь при этом в рабочем компьютере, стараясь заставить себя выдумать хоть какие-то полезные для города дела. Однако прорва под названием Интернет не давала ей этого сделать, постоянно подбрасывая контент, уничтожающий время до начала патрулирования улиц. Иногда откуда-то из коридора слышался звонок телефона. В такие моменты Хеллен отвлекалась и с надеждой смотрела на белую дверь своего кабинета, надеясь, что вот-вот ее откроет дежурный оператор и скажет, что нужно срочно ехать на вызов. Сегодня это был уже седьмой звонок, и он снова не имел никаких последствий для Хеллен и ее напарника. Она снова, незаметно для себя вздохнув, вернулась к чепухе в Интернете.