Проклятие Пифоса

Каншель открыл было рот, словно собирался поправить сержанта, но так ничего и не сказал.

— Они хотят, чтобы ты праздновал вместе с ними, — продолжал Гальба. — Они расскажут тебе то, о чем никогда бы не рассказали нам. Иди и поговори с ними. Мы все будем слышать и при необходимости незамедлительно примем меры.

Каншель нервно сглотнул.

— Да, сержант.

Слуга нехотя поплелся ко входу.

— Может ли статься, что эти люди не повинны ни в чем, кроме ошибочной веры, — вслух огласил свои мысли Кхи’дем, — и не имеют никакого отношения к произошедшему?

— Они знали, — отрезал Гальба. Этого было достаточно, чтобы осудить их.

Каншель скрылся внутри ложи, словно живой поток увлек его глубоко в толпу. Гальба ждал, отслеживая своим ухом Лимана голос слуги в суматошном гвалте песни. Иерун пытался с кем-то заговорить, но его вопросы постоянно обрывались. Насколько Гальба мог судить, слуга проталкивался к центру ложи.

Внезапно песнопения оборвались. В тишине Каншель спросил:

— Что происходит?

— Истина, — ответил ему женский голос. — Откровение.

— Это моя книга, — встрепенулся Каншель. — Зачем вы забрали ее?

— Ради истины, — нараспев прозвучал ответ.

— Истины, — единым шепчущим эхом отозвалась толпа.

— Ты же именно этого хочешь, не так ли? — спросил первый голос.

— Я уже знаю истину, — возразил слуга.

— Ты знаешь, не зная ее, — новый говоривший обладал более глубоким и грубым тоном. Гальба по голосу узнал верховного жреца. — Ты плаваешь на поверхности. Но сегодня ты нырнешь в глубину. Как и все мы.

— Все, — повторила женщина.

— Все, — вторил ей хор.

— Пусть они войдут, — распорядился жрец. — Истина общая для всех, и для них в том числе. И тогда ты по-настоящему преклонишься вместе с нами.

— Я не могу ни о чем просить их, — запротестовал Каншель.

— О, уверен, можешь.

Повисшую тишину нарушили звуки борьбы.

В три шага Гальба оказался у входа в ложу. В сопровождении своего отделения он решительно ступил внутрь. Расталкивая колонистов, буквально отшвыривая их, сержант прошел к центру ложи и остановился в паре шагов от него. Там лицом к десантникам стоял жрец в капюшоне. Позади него помощница, Ске Врис, выкручивала за спину руки Каншеля. Гальба моргнул, пытаясь прояснить зрение. Световые узоры в помещении были подобны ядовитым осколкам, подтачивающим саму основу реальности. А на полу, в точке сосредоточения сияющей паутины, лежала потрепанная книга.

— Отпустите его, — потребовал Гальба. Его почти разочаровало то, насколько просто и обыденно вскрылось вероломство колонистов.

— Конечно, — ответил жрец. Ске Врис освободила Каншеля, который тут же на ватных ногах отковылял в сторону.

Гальба нахмурился. В руках жрец держал некое подобие церемониального кинжала, но кончик лезвия смотрел в пол. Каншелю никто не угрожал оружием. Слугу связали, но ничего больше.

— Вот вы и пришли, — произнес лидер культистов.

— Не для поклонения, — зарычал Гальба.

Жрец наклонил голову. Антон почувствовал улыбку в тени капюшона.

— Быть может, и нет. Но вы узрите, определенно.

Ске Врис отошла в сторону, оставив жреца одного.

Мужчина стоял в одном шаге от центра помещения. Послушница встала подле Каншеля и изящно положила руки ему на плечи, словно обнадеживая, что все будет хорошо. Гальба понял, что эти люди не собирались причинять слуге вреда. Они хотели обратить его в свою веру. И для чего-то им непременно требовалось присутствие космических десантников.

Гальба поднял болтер. За его спиной тут же раздались гулкие щелчки — боевые братья взводили свое оружие. Сержант окинул взглядом ложу. Единственным вооруженным человеком был жрец, но и тот не представлял никакой опасности. Но даже несмотря на это, Антон чувствовал напряжение неминуемого кровопролития.

Здесь явно затаилась угроза, хоть он ее и не видел. Воин навел ствол болтера на жреца.

— Перекрыть здание, — приказал он своим воинам по боевому вокс-каналу.

— Беру выход, — доложил Кхи’дем.

— Что видишь?

— Пока все тихо. У ворот все еще держится большая толпа.

Обращаясь к жрецу, Гальба поинтересовался:

— И что мы же должны здесь узреть?

— Мы уже говорили — истину. Откровение. — Мужчина поднял руки и откинул с головы капюшон. Рассредоточенные по всей толпе другие члены жреческой касты повторили его жест. Лицо человека перед ним несло печать жестокого, дикого осквернения. Его черные волосы походили на львиную гриву. Ритуальные шрамы и татуировки окольцовывали линию волос. Нижние резцы превратились в клыки, выступающие над верхней губой. Лишенные зрачков глаза были наполнены густым багрянцем. Последователи жреца выглядели ничуть не лучше. Лица некоторых жестокая жизнь превратила в бесформенные куски изрубцованной плоти. Другие несли печати более изысканные — замысловатые руны поперек лбов и глазных век. Все они несли свои увечья как символ их службы. Гальба видел обрубки ушей, наполовину вырезанные щеки, стянутые с черепов скальпы. И на каждом лице застыло выражение тошнотворной, злобной радости.

Теперь, когда религиозная каста сбросила маски, внешность остальных людей тоже будто изменилась. Новые обстоятельства заставили Гальбу иначе взглянуть на колонистов. Аура их веры приобрела мерзкий оттенок. Дикарская внешность была их осознанным выбором. Они восхваляли нечто темное и теперь ждали какого-то кульминационного для себя события.

Культисты смотрели на Гальбу со злорадным триумфом во взглядах.

— Меня зовут Тси Рекх, легионер, — произнес черногривый лидер, — и я горд быть жрецом Давина. Я горжусь тем, что Боги Хаоса открыли варп мне и моим преданным пилигримам и перенесли наши ветхие корабли в это место, освященное в их честь, чтобы мы могли смиренно продолжить здесь наше дело. Я горжусь тем, что ступил в мир, созданный другими верующими, созданный обрести свое истинное предназначение именно сегодня. И я горжусь тем, что достиг этого предначертанного мне судьбой момента.

Палец Гальбы напрягся на спусковом крючке болтера, но Тси Рекх не нападал. Культисты снова завели свою бессловесную песнь — затяжной крик, поднимающийся и спадающий, извивающийся в накладывающихся друг на друга аккордах. То был стон и вздох, вой и восхваление. Верховный жрец не подхватил ее. Он сделал последний шаг к центру ложи.

И встал прямо над книгой. Паутина света отозвалась. Ощущения Гальбы снова изменились. Лучи света не двигались, но присутствие жреца завершило портрет, начертанный грубыми мазками на полотне реальности. Где прежде был узор болезненного безумия, что терзало разум намеками на потаенный смысл, теперь этот смысл проявился во всей красе. Тси Рекх стоял посреди алтаря, сотканного из света — света, подобного ранам.

Тси Рекх воздел нож.

Гальба выстрелил.

Реальность вздрогнула.

Глава 18

ЖРЕЦ. ПОДНОШЕНИЕ. ПИР ВСЕХ ДУШ

Болтерные снаряды поразили Тси Рекха. Некоторые насквозь пробивали мышцы и кости и убивали давинитов, рядами выстроившихся у дальней стены ложи. Один попал в кинжал, расколов его на множество железных осколков. Другие взрывались внутри тела жреца. Фонтаны крови били из ран. Обломки костей взлетали в воздух. Рваные дыры в плоти были ужасающими. Тело Тси Рекха превратилось в бесформенную груду окровавленного мяса. Человеческий силуэт исчез в мгновение ока.

Но он продолжал стоять.

Сердце не успело отсчитать один удар после первого выстрела Гальбы, как воины его отделения открыли огонь. Железные Руки методично косили ряды культистов реактивными снарядами. Их командующий офицер ответил на возникновение угрозы, и они действовали соответствующе. Сомнений в том, что колонисты — враги, больше не осталось. То, что они не носили оружия, значения не имело. Нападение уже началось. Гальба знал, что это так, пусть даже природа этого нападения оставалась сокрыта от него.