Луна-16

Бабочкин подошел к калитке. Она была заперта на щеколду и на медную проволочку, сжатую в трубочку с краю. Так делал Феликс и на своей даче. Если кто в его отсутствие проникал на участок, непременно, не замечая, разгибал проволочку.

Видимо, внуки такие же хитрые,- решил Бабочкин.- Наверное, приезжали на похороны. А может и нет. Калитку запер сам Миловидов, а помер в городе. Или помер здесь, а потом уже набросил проволочку. С него станется.

Из-за крыльца вышел большой коричневый кот с поднятым хвостом, уставился на Феликса зелеными фосфорными глазами. Поводил носом, фыркнул, поднялся по ступенькам, улегся на потертом коврике перед дверью. Приблудный или всё же в доме есть хозяева? Так и подмывало окликнуть хозяев, но что он скажет, если выйдет внук или внучка или еще какой объявившийся родственник? Если у вас есть недвижимость, наивно полагать, что вы никому не нужны. Здравствуйте, я Феликс Бабочкин. Ваш дед (дядя,брат, сват и т.д.) подарил мне кусок лунного ильменита. Он, как вам известно, недавно помер, а я вот теперь приперся на его дачу и сам не знаю для чего. Так что ли?

Бабочкин, погруженный в свои мысли, не заметил, как повис локтями на штакетнике калитки. Еще соседи увидят, полицию вызовут.

Быстро отошел от миловидовского "замка" , отряхнул джинсы от налипшей с калитки пыли. Пошел по грунтовой дороге вдоль по поселку искать дом с зеленым резным крыльцом и широкой, как шляпка гриба, мансардой. Искать дом, где жила Анна Петровна Керн, полная тезка любовницы Пушкина.

Вдоль водоотводной канавы тянула тачку с дровами женщина в цветастых, легких штанах и такой же почти газовой кофточке. Если брюки шамаханского покроя были покрыты розовыми цветами, то верхняя часть одежды цветами сиреневыми, бОльших размеров. Её густые рыжие волосы до плеч спадали живописным каскадом вдоль белого, ровного, хотя и уже не очень молодого лица, на довольно крепкие, мужские плечи. Видно, она на них немало вынесла в своей жизни.

Тачка передним колесом заехала в канавку. Несмотря на отчаянные усилия дамы, вырулить обратно на дорожку, у неё не получалось.

-Разрешите я вам помогу,- вежливо предложил Феликс, косясь на высокий, массивный деревянный забор с такими же крепкими воротами, какие ставили раньше в Сибири, а позже новые русские на своих фазендах. Ворота с ярко- синим номером "67" были несколько покошенными. Краска кое- где на них облупилась, в некоторых местах отошли декоративные узоры из фанеры, в виде двух зайцев, играющих на одном барабане. Один из зайцев висел вниз головой. Судя по тому, что его некому было вернуть в прежнее положение, женщина жила в доме с грибовидной мансардой, возвышающейся над забором, одна.

Она подняла голову, скинула со лба тяжелую прядь волос. Да, молодость с её лица уже улетела в дальние края, но при этом оно было не лишено свежести и привлекательности. Крупные, синие, умные глаза, аристократичный прямой нос и коралловые губы, не обремененные излишеством помады, чем обычно уродуют себя женщины в таком возрасте, производили приятное впечатление. Под полупрозрачной одеждой дамы просматривались вполне еще аппетитные формы и нижнее белье. Очень даже сексуально, - подумал Бабочкин.

-Что ж, помогите, - сфокусировала на Феликсе взгляд женщина, тоже его оценивая. Но судя по оживившимся глазам, осталась довольна.

Бабочкин хорошо знал как обращаться с подобным видом дачного транспорта. Поднял колесо тачки, надавив всем весом своего тела на ручки, развернул её на 90 градусов и быстро вывел на дорожку. Правда, в траву упало несколько березовых поленьев. Странно, подумал Феликс, неужели в поселке рядом с городом нет газа и люди вынуждены пользоваться дровами? Его мысли словно услышала женщина.

-Люблю топить камин, в любую погоду. Огонь завораживает. Свои дрова закончились, у соседа заняла. А вы любите топить камин?

-Я?- несколько растерялся Бабочкин. Он думал совершенно о другом- как лучше перейти к делу. Он уже не сомневался, что перед ним Анна Петровна Керн.- Да, иногда люблю.

-Для меня это целый священный ритуал. Только дымить немного начал мой любимый каминчик, мастера надо вызывать. Но теперь всё дорого. Денег нет.

-Это поэтому вы хотели продать профессору Миловидову некую вещицу за 20000 долларов?- в лоб спросил Феликс и мысленно прикусил язык. Такая резкая психологическая атака во время интервью бывает очень действенной, но не всегда. Если не срабатывает, "жертва" замыкается как улитка в раковине и потом выманить её обратно на свет божий, бывает крайне затруднительно.

Женщина остановилась, уперлась кулаками в бока:

-Профессор Миловидов недавно умер. А вы кто?

Теперь её глаза превратились в колючие, царапающие гвозди. Феликс представился, не сказав, разумеется, что он журналист.

- Я бы хотел с вами поговорить. Вы ведь Анна Петровна Керн?

-Керн, - не очень удивленно ответила женщина, снова внимательно с ног до головы оглядев Феликса.-Хм, Бабочкин, не слышала, - пожала она плечами.- Что же вам нужно?

-Здесь как-то не с руки говорить о серьезных вещах. Может, пройдем к вам в дом?

Теперь глаза Анны Петровны расширились насколько это было возможно:

-Ничего себе! Только "здрастье" и сразу в гости. Хм. Поликарп Матвеевич был вашим родственником?

- Нет, просто знакомым. Во время последней нашей с ним беседы он...словом, просил с вами встретиться и кое-что обсудить. Поэтому я здесь.

-Да-а,- протянула Керн,- выдающимся конструктором был профессор Миловидов. Лучшие уходят, царство ему небесное. Ну что ж, идемте в дом. Я уже в том возрасте когда насильников надо не бояться, а усиленно заманивать. Ха-ха. А брать у меня нечего.

Феликс оглядел ворота и понял, что в калитку с высоким приступком тачка не проедет. Но открывать ворота хозяйка не захотела, сказала что перенесет дрова на руках. Ей, конечно, помогал Феликс.

Вскоре березовые и сосновые поленья уже лежали возле простенького, обрамленного синей плиткой, какой обычно покрывают стены ванной комнаты в недорогих гостиницах, камином. Анна Петровна сразу же сложила в его чреве домик, однако поджигать не стала. Снизу вверх посмотрела на Бабочкина:

-Хотите вина?

Однако предложеньице, - ухмыльнулся про себя Феликс,- с места да в карьер. Ну и дамочка. Еще и одиннадцати, кажется, нет.

Отказаться все же не решился. Человека всегда нужно расположить, прежде чем брать у него интервью.

-Не откажусь,- ответил он.

Анна Петровна достала из низенького, старенького шкафчика явно прусской работы, наверняка когда-то вывезенного из Германии, два широких бокала и початую бутылку молдавского сухого красного вина "Каберне". Поставила на низенький столик возле камина.

-Поухаживайте, молодой человек, за дамой.

Феликсу польстило обращение "молодой человек". Ему уже было глубоко за тридцать. Но выглядел гораздо моложе своих лет и подобным образом к нему обращались многие женщины. И каждый раз он с удовлетворением отмечал, что ещё "боец" хоть куда, а, значит, еще что-то есть впереди. Очень важно верить, что впереди еще что-то будет хорошего. Ведь после 30 регулярно накатывает отчаяние- всё, самое лучшее уже позади, а впереди только старость.

Он рассматривал Керн боковым зрением и впрямую, как барышник кобылу на ярмарке, и всё больше убеждался в том, что она тоже еще очень даже на многое пригодна- округлые, но не полные формы груди и бедер, вполне тонкая для её лет талия. Как будто и не рожала ни разу, ведь после родов у многих женщин животы обвисают, а потом наполняются, словно бурдюки, жиром.

Сняв светлый австрийский пиджак, чтобы не дай бог не забрызгать "краской", Феликс аккуратно и умело разлил молдавский напиток по бокалам. Вино было недорогим, но и неплохим, он сам иногда покупал такое.

-За знакомство,-подняла Анна Петровна свой бокал и сделала несколько жадных глотков.

Кажется, плохо дело, подумал Бабочкин. Когда женщина так пьет вино, да еще с утра, это уже признак алкоголизма, а женский алкоголизм, как известно, не лечится. Странно, но по лицу не заметно, что Анна Петровна пьющая. Обычно на женских лицах довольно быстро проступают черты даунизма.