Страница 38 из 42
Люк заходит в комнату, сопровождаемый Коулом, и у обоих поднято оружие, их взгляды устремляются к Джеймсу, бездыханно лежащему на спине с дверью, наполовину прикрывающей его тело, а Алексиос приседает позади меня, приставляя «Мисси» к моему горлу.
— Территория комплекса под нашим контролем, — прохладно изрекает Коул, его взгляд схлестнулся с взглядом Алексиоса. — Всё кончено, сдавайся сейчас, и я покончу с тобой быстро. Будешь играть со мной в игры, и я передам тебя одному из моих братьев, и я ручаюсь, если они получают тебя в свои руки — не будет никакой речи о быстрой смерти.
Алексиос вжимает кончик «Мисси» в мягкую кожу моего горла, и струйка крови начинает бежать из небольшого пореза.
Джеймс стонет с другой стороны комнаты, но ни один Хантер не уделяет ему никакого внимания.
— Прикончи их обоих, сейчас же, — рычу я через сжатые зубы, вынуждая зазубренный край «Мисси» ещё сильнее прижаться к моему уязвимому месту.
— О, Генри, — отчитывает меня Алексиос, тщательно держа свою голову точно позади моей. — Если они прикончат меня, кто спасёт собственность, что ты украл у меня?
— Убей их обоих, сними и меня, если придётся, только сделай этот ё*аный выстрел, — убеждаю я, мои глаза сначала впиваются в Коула, а затем в Люка, умоляя их закончить это, даже если им придётся стрелять через меня, чтобы сделать это.
— Ты благороден, Генри, — насмехается Алексиос. Глупый ублюдок всё ещё думает, что контролирует эту ситуацию, когда теперь он никогда не покинет эту комнату живым.
— Как жаль, что твой брат Джеймс не обладает твоей моралью, — злорадствует он, продолжая делиться с нами подробным описанием деталей моего захвата. — Он был тем, кто вытащил тебя из бараков, ты знал об этом, Генри? Он обрезал твою связь с Хантерами, убил твоих люди, вырубил тебя и принёс ко мне. Он также рассказал мне всё о ваших планах. Кажется, будто бы Джеймс пытался играть с нами обоими в одно и то же время, но очень скоро освободился от своей преданности.
Ещё один нож, меньшего размера, прижимается к моей коже с противоположной стороны шеи. Он составляет четверть размера «Мисси» и, скорей всего, был привязан к его лодыжке, но он по-прежнему может очень быстро убить человека, если вы знаете, как его использовать.
Он даёт Алексиосу свободу передвижения, и он перемещает «Мисси» к моему глазу.
— Помнишь, что я сказал, что я собираюсь сделать с твоим лицом, Генри? Мне интересно, насладятся ли все три брата этим шоу?
— Сделай. Бл*дь. Выстрел, — требую я со звериным рёвом, когда край «Мисси» начинает вырезать линию от угла моего глаза, вниз через мою щёку к моему рту. Боль подобна кислоте, выжигающей мою плоть, мои естественные инстинкты — побеждать и двигаться — погребены под намного большей необходимостью оставаться неподвижным, чтобы позволить любому из Хантеров сделать точный выстрел, если у них появиться шанс.
Нож глубже врезается в мою плоть, и я ощущаю, как он размалывает мою скулу, боль мучительна, и моя кровь гудит от потребности уничтожать.
— О… упс, — хихикает Алексиос. — Кажется, я зашёл немного глубже, чем собирался. Твоя щека повиснет как разорванные жалюзи, если я не позабочусь о ней.
Я моргаю один долгий миг, втягивая воздух через ноздри, готовясь к нападению. Даже если всё, что я смогу сделать, это уронить его на пол, и в процессе я получу перерезанное горло — этого будет достаточно, чтобы остановить эту гребаную шараду.
Бах.
Бах. Бах. Бах. Бах. Бах.
Первый выстрел раздаётся с боку комнаты, он сопровождается пятью последовательными выстрелами быстрой очередью. Я жду боль от пуль, чтобы вынудить адреналин перекачиваться в моих венах, мой разум борется, пытаясь оценить, сколько из них попало в меня.
Я изучаю своё тело. Единственная боль исходит от толстых острых волн от моего разорванного лица. Не одна из тех пуль не попала в меня. Ни одна.
— Грим, — голос Джеймса раздаётся позади меня. — Бл*дь, прости. Всё должно было пойти не так, — признает он, пока перерезает веревки вокруг моих запястий, груди и лодыжек.
Коул и Люк быстро оказываются передо мной, их оружие опущено — угроза устранена. Люк прямо изучает моё лицо, в то время как Коул сгибает своё высокое тело, ставая на колени около меня, чтобы оценить повреждения.
— Гляди-ка, тебя довольно-таки сильно порезали, брат, — вздрагивает он и добавляет: — но ты выживешь.
Затем он поднимается в полный рост и идёт за меня, где я слышу, как он пинает то, что я воспринимаю как мёртвое тело Алексиоса.
Когда мои конечности освобождены, и последние веревки падают частями на пол, я вскакиваю на ноги и хватаю стул, к которому был привязан и обездвижен.
— Ты двуличная сука, — реву я, прежде чем замахиваюсь в воздухе стулом, на долю миллиметра промахиваясь по голове Джеймса, когда он своевременно ныряет в сторону.
— Грим, — предупреждает Люк, прежде чем встаёт позади меня и кладёт руку мне на плечо, он достаточно сильно сжимает его, чтобы послать разряд боли, простреливающую мою руку до кончиков пальцев, как удар тока.
— У него не было выбора. Алексиос спалил нас. Джеймс захватил тебя и отдал ему, чтобы дать нам время выманить Федорова и Кириллоса. Он сделал так, надеясь, что Алексиос воспользуется тобой, чтобы выманить нас. Что он и сделал, — он небрежно указывает своей рукой на пронизанное пулями тело Алексиоса.
Коул подходит и становится рядом с Джеймсом, его глаза смотрят на меня, его положение и поза указывают на то, что он остановит меня, если я пытаюсь снова напасть на Джеймса.
Кровь капает с моего порезанного лица и течёт на шею, впитываясь в рубашку. Моя рука всё ещё крепко сжата вокруг ножки стула, пока я уставился на мужчину, с которым разделяю кровь. Его лицо — маска сожаления, в то время как его левая рука бессильно висит с боку, указывая, что дверь сильно вдарила по нему, сместив плечо от сустава. Он также не вышел из этого невредимым.
Он видит, что я оцениваю его поврежденную руку, и пожимает плечом — здоровым плечом.
— Думаю, хорошо, что я правша, — говорит он без улыбки, хотя в его словах есть небольшая доля юмора.
— Где Кал? — выдаю я, рука поднимается на несколько дюймов, угрожая трахнуть стулом его по голове, если он ответит неправильно.
— Алексиос блефовал. Он не знал, где она. Она безопасности на винограднике, как я тебе и обещал.
Эти слова подтвердил Коул:
— Она с Фей, Грим. Ты же знаешь, я никогда не буду рисковать безопасностью моей жены.
Мой разум бушует, и нет никого, кого я могу убить — никакого выхода для бури, которая грозится поглотить моё здравомыслие. Мой Дьявол шепчет в моей голове: «Ложь, ложь, всё это ложь. Убей их всех». И я хочу повиноваться ему. Я хочу выполнить его желания, больше чем сделать следующий вздох.
Я глазею на Джеймса, видя, как он дергается под моим пристальным взглядом. Я улавливаю каждое его движение и жест, мой разум в хаосе, отказывается доверять ему, хотя что-то в моей груди искренне верит ему.
— Давай, брат, пойдём, — произносит Люк со своего места сбоку.
Четверо из присутствующих — все предполагаемые союзники, и всё же мы померилось силами друг против друга как враги.
— Тебе понадобятся швы, если хочешь сохранить свою симпатичную внешность.
Я игнорирую его, вместо этого сосредотачиваясь на моём кровном брате, стоящим передо мной.
— Если я когда-нибудь выясняю, что ты обманул нас, и что вся эта игра нужна была для того, чтобы ты занял единственный трон во главе «Королевства», — я удалю каждую мелкую косточку из твоего тела, одну, бл*дь, за одной. Ты понял меня, брат?
Джеймс кивает и открывает рот, чтобы ответить.
— Ни слова, бл*дь, — угрожаю я, слюна вылетает из моего рта и смешивается с кровью, бегущей рекой вниз по моему лицу. — Я поговорю с тобой, когда ты больше чем просто докажешь свою ценность. До тех пор я буду наблюдать за каждым твоим движением, и, поверь мне, брат, — глумлюсь я, и это слово обжигает мой язык. — Я буду ждать, что ты облажаешься, поскольку я обещаю тебе, что никто не спасёт тебя от меня, если так произойдёт.