Отродье Идола

Это позволило Арвину лучше его разглядеть. Ростом он был всего лишь по плечо юноше и обладал телом, похожим на человеческое, с густой золотой шерстью на шее, плечах и руках. Его стройное туловище венчала собачья голова с вытянутой пастью и большими, стоящими торчком ушами. Уши казались знакомыми — у парня была такая же морда, как у той собаки, что напугала Арвина рядом со святилищем Святой Аганны. Человекопёс, наверное, был каким-то ликантропом, принадлежащим к неизвестной Арвину разновидности.

- Почему ты за мной следишь? - спросил Арвин. - Чего ты хочешь?

Человекопёс просто смотрел на него.

- Тебе стоит научиться не трогать спящих змей! - сказал он высоким, торопливым голосом, как у тявкающей собаки. Потом его глаза начали светиться.

- Я... - это всё, что успел произнести Арвин, прежде чем его поглотили эти крупные золотые глаза.

Он смутно осознавал, что человекопёс использует магию, не требующую слов или жестов — как чародей или псионик. Арвин попытался воздвигнуть защиту, но его глаза закрылись, пока энергия текла в точку силы на горле. Он почувствовал, что падает...

Когда сознание вернулось, юноша обнаружил, что лежит на дороге в том же месте, где его застали врасплох. Солнце медленно клонилось к горизонту, и через кроны деревьев лился солнечный свет. Значит, прошло не так уж много времени. Он сел и потёр руку, которой, наверное, ударился о камень, когда падал. Потом моргнул, зевнул и потряс головой, пытаясь полностью прийти в себя.

Человекопёс пропал. На месте, где стоял оборотень, остались следы крови.

Арвин снова зевнул и потёр глаза.

Ещё больше крови было на кинжале Арвина, который лежал рядом с его ранцем. Ранец был открыт.

Арвин бросился к нему. Он перевернул ранец, осматривая его. Сеть из мускусных лоз по-прежнему была внутри — похоже, человекопсу хватило здравого смысла её не трогать — но из боковых кармашков вытрясли всё содержимое. Волшебные верёвки и узлы Арвина были раскиданы по округе, как и более простое снаряжение, которое он собрал, покинув сад Зелии. На некоторых предметах виднелись пятна крови. Человекопёс не стал тратить время на то, чтобы перевязать рану, прежде чем начал обыскивать рюкзак.

Засовывая вещи на место, Арвин задумался, что же искал пёс. Может быть, он, как Пакал и Нанет-семя, тоже разыскивал Змеиный Круг? Пёс не походил на слугу Сибил, да и действовал иначе, а это означало, что в игре принимает участие ещё одна сторона, но какая?

Арвин не умел читать следы, но по каплям крови на дороге было понятно, куда направился оборотень. Вверх по склону, в сторону храма. К Пакалу. Слабый отпечаток лапы в пыли отмечал место, где он превратился обратно в собаку и побежал.

Арвин повернулся в другую сторону и почувствовал, как зуд в голове усилился. Железная кобра была близко — очень близко. Ему нужно было торопиться.

Он забросил ранец на одно плечо и глубоко зачерпнул из своей муладхары. Из его пор проступила эктоплазма, и когда Арвин начал своё превращение, воздух наполнился запахами имбиря и шафрана. Он сжал ноги вместе и раскинул руки, пожелав, чтобы тело приобрело небольшую, гибкую, змееподобную форму. Ощущение того, как ноги срастаются вместе, превращаясь в хвост, немного напугало юношу — это было слишком похоже на то, через что заставила его пройти Зелия — но он подавил свою тревогу и заставил себя сосредоточиться.

Руки покрылись перьями, превращаясь в крылья, язык раздвоился, зрачки стали вертикальными. Он почувствовал, как тело уменьшается, сужается, становится гибким и легкокостным. Он взмахнул руками на пробу — и обнаружил,что парит в воздухе, а его хвост свисает над дорогой. Сосредоточившись, он смог подняться немного выше, но чувство было странным; это тело слишком отличалось от его собственного. Им сложно было управлять, сложно было держать равновесие.

Позади него по камню заскрежетало железо. Оглянувшись, он увидел, как по дороге к нему ползёт железная кобра. В сумерках сверкнули красные глаза, тварь заметила его и яростно зашипела.

На лбу Арвина вспыхнуло серебро, превращаясь в слой эктоплазмы на теле кобры — юноша воспользовался одной из своих сил. Эктоплазма затвердела, превращаясь в полупрозрачные верёвки, и он дёрнул за них усилием мысли, связывая кобру в тесный шар. Кобра забилась, две верёвки разлетелись на куски, расплёскивая эктоплазму, но остальные выдержали.

Прежде чем созданная им сеть растворилась, Арвин призвал ещё больше эктоплазмы с астрального плана и придал ей форму человека. Контролировать уже вторую силу, повиснув в воздухе на непривычных крыльях, было сложно, но он добился своего, тщательно сконцентрировавшись. В том, что касалось астральных конструктов, Арвин по-прежнему был новичком — пока что он не мог наделить их способностью испускать электричество или наносить дополнительный урон холодом или огнём — зато его конструкты могли бить и топтать. Созданный только что конструкт именно этим и занялся, избивая кобру массивными кулаками и ногами. Железное тело кобры звенело при каждому ударе, некоторые из составляющих её металлических полос погнулись. Астральный конструкт обрушил на неё последний удар, и голова кобры согнулась под острым углом. Кобра со звоном рухнула на землю.

Эктоплазменные путы поблекли, затем вовсе исчезли. Но кобра не двигалась. Арвин висел прямо перед ней, выжидая. Кобра не воспользовалась даже этим приглашением, а зудящее чувство в голове Арвина пропало. Удовлетворённый, он позволил астральному конструкту угаснуть.

Он поднялся над деревьями и полетел вдоль дороги, ведущей к далёкому храму. Храм лежал выше на склоне горы Угрут. Ещё выше неярким красным светом светилось жерло вулкана, соревнуясь с заходящим солнцем.

Арвин летел туда, надеясь, что Пакал его по-прежнему ждёт.

К тому времени, как Арвин достиг храма, уже наступила середина ночи. Храм Арвин заметил по красному свечению со двора. Здание было построено прямоугольником вокруг глубокого провала в земле, зиявшего подобно ножевой ране, доходящей до самого расплавленного сердца горы Угрут. Белые мраморные плиты, окружавшие провал, были усеяны блестящими чёрными камнями — остывшей и затверделой лавой. Воздух над расщелиной плавился от жары, принося с собой запах серы. Окружавшие двор внутренние стены обладали широкой галереей, которую поддерживали массивные колонны, сверкавшие тускло-красным, как древесные стволы в горящем лесу. Остальное здание лежало в тени.

Выше по склону Арвин заметил движение. Он полетел в ту сторону и увидел большую группу, около сотни людей, взбирающихся по узкой тропе, которая вела к вершине. Арвин опустился ниже, и увидел, что это поклонники Талоса, следующие за жрецом, обладавшим странной раскачивающейся походкой. Охваченный подозрением, Арвин прочитал мысли жреца.

Жрец — ещё один юань-ти в чужом обличье — вёл талоситов на гибель.

Чуть выше по склону находился глубокий провал, извергающий золу и ядовитые пары. Поклонникам Талоса прикажут подойти к нему и глубоко вдохнуть. Вдохнув пары, они «примут» Талоса и докажут, что достойны его. Если кто-то посмеет поставить под сомнение приказы жреца или поймёт, что происходит и попытается сбежать, о нём позаботится жезл — точно так же, как уже позаботился о младших жрецах. Так или иначе, все они умрут.

Арвин просеял мысли ближайших к жрецу талоситов, надеясь найти хоть какую-то искру сопротивления. Не было ничего. Их мысли были ленивыми, медленными, как будто их чем-то одурманили.

Жрец поднял взгляд на Арвина.

«Странно, - подумал юань-ти. - Не знал, что у Тессании был ручной питомец.»

Арвин прервал контакт. Он понёсся назад, в сторону храма, разыскивая по пути Пакала. Следов дварфа не было, точно так же, как не было их и по пути к храму. Других существ Арвин тоже не встретил. Храм казался заброшенным.

Нет, не совсем. Когда Арвин принялся кружить над крышей, он заметил одинокую фигуру, стоявшую на галерее между двух колонн. Позади фигуры виднелась арка, которая могла быть главным входом в храм. Это был высокий мужчина, борода и волосы которого были так же черны, как и его жреческая мантия. Арвин не заметил бы его, если бы не дротик, который сжимал мужчина. Зазубренное, как молния, остриё дротика издавало слабое мерцание электрической энергии, освещавшее лицо жреца. Мужчина опирался на оружие, используя его как посох, и смотрел на двор расфокусированным взглядом.