Страница 6 из 11
– …Она просто ужасно, ужасно себя повела! Хамить начала, своевольничать, все делала наперекор мне! И на Николеньку тоже нехорошо повлияла. Когда женился, даже мне не сказал… – продолжала меж тем свой грустный монолог Станислава Васильевна. – Представляете, я даже детей Николеньки, своих внуков, никогда не видела! Они в Бостоне живут, ни разу меня к себе в гости не позвали! И Дина тоже к себе в дом не пускает. У меня зять, между прочим, богатый человек, у него дом огромный. Что, мне бы там не нашлось места? Рядом с собственной дочерью? Нет, не нужна мать стала. Никому не нужна! Всю себя отдала, а теперь – не нужна! Пусть подыхает с голоду!
– Ну зря вы так, Станислава Васильевна… Какой голод? У вас же все абсолютно есть, и квартира такая хорошая…
Черт, черт дернул за язык, зачем выскочила со своим комментарием? Зачем против правил пошла – не высовываться? Сидела же тихо, рожицы внимательные и сочувственные строила, работу свою исполняла. И вдруг – такой прокол. Устала, наверное. Да и голод – не тетка. Надо бы как-то сегодня пораньше закруглиться, взять инициативу в свои руки. Может, в бедную завистливую овечку поиграть, потешить старушку благоговением? Иногда это хорошо срабатывает.
– Нет, и впрямь, такая уж замечательная у вас квартира, Станислава Васильевна… – опередив дальнейший старухин монолог, быстро проговорила Лина. – Мечта, а не квартира! Мне такая и во сне не снилась, и мечтать не смею… Если б не вы, я бы даже и не знала, как люди по-настоящему живут!
Старуха, остановившись на гневливом полувдохе, свела к переносью тонкие бровки, глянула озадаченно, будто пробуя на вкус предложенное благоговение. И вдруг улыбнулась и сразу обмякла вся, плеснула из глаз сытым самодовольством.
– Да что вы говорите, Линочка? В самом деле? – расслабленно откинулась она на спинку стула. – А я вот даже и не замечаю, привыкла уже к комфорту… А вообще – да, вы правы. Живешь вот так и не знаешь, что твоя жизнь является для кого-то недосягаемой мечтой… А может, чаю попьем, Линочка?
– Да нет, спасибо, – кротко проворковала Лина, – поздно уже. Я пойду, наверное.
– Постойте… А как же котлетки? Мы же хотели сегодня котлетки сделать!
– А давайте завтра! И чай, и котлетки – завтра. Что-то на меня усталость такая сегодня навалилась, просто сил нет.
– Ну хорошо… – согласилась утомленная старушка. – Идите, что ж. Я тоже немного устала. Пойду прилягу, пожалуй. Провожать не буду, дверь сами закроете.
Ура, свобода! Скорее, скорее на воздух, на улицу! Даже и лифта можно не ждать. Уфф…
Выйдя из подъезда, Лина остановилась, вдыхая аромат июньского вечера. Голова кружилась, слегка подташнивало. Старухин негатив, которого Лина вдоволь нахлебалась, откровенно просился наружу, и пришлось произвести отчаянное судорожно глотательное движение, вдохнуть новую порцию свежего воздуха. Ничего, через пять минут пройдет. Сейчас надо сесть в маршрутку, проехать сорок минут до дома и – скорее спать. Трудный, трудный денек выдался. Особенно Станиславу сегодня несло, так и брызгала кипящим оловом раздражения. Зато порядочную порцию из себя выбросила, стало быть, завтра уже спокойнее дело пойдет. Завтра и чаю попьют, и котлеток нажарят. Завтра бабка о болезненном, о материнском уже точно не вспомнит. Перегорела.
Вот и маршрутка быстро подрулила, приглашающе распахнула автоматическую дверь. И местечко свободное выискалось, аккурат у окна. Можно на целых сорок минут расслабиться, бездумно в окно посмотреть. Можно и книжку почитать, конечно, лежит где-то в сумочке легкий дамский романчик, да только голодный желудок наверняка этого удовольствия не позволит. Не лезет в голову беззаботная беллетристика, не усваивается, когда в животе урчит.
Вечерний город плыл за окном летучей картинкой, перемежаясь редкими остановками. Водитель попался довольно лихой, ловко вплывал в зеленую светофорную полосу, благо пробки к позднему вечернему часу уже рассосались. Если б не голодный желудок, даже и удовольствие можно получить от такой езды. Эх, птица-тройка, черт возьми, как же есть хочется! Где-то в сумке шоколадка завалялась, погрызть, что ли?
Склонив голову, Лина заглянула в недра своей сумки, больше похожей на хозяйственную кошелку, чем на приятный дамский аксессуар. И тут же чуть не тюкнулась лбом в спинку переднего сиденья – маршрутка, взвизгнув, резко остановилась.
– Э! Полегче! Не дрова везешь! – недовольно проворчал сзади крепкий прокуренный мужской голос.
– Видишь, человек стоит, голосует, всем ехать надо… – негромко пробурчал водитель, открывая дверь, – ты сел и едешь, и другим ехать дай…
В салон, согнувшись в три погибели, неловко вошел высокий мужчина, огляделся растерянно. Даже, можно сказать, слишком растерянно. Шагнув вперед, плюхнулся на сиденье рядом с Линой, спросил тихо:
– Я до Пушкинской доберусь, как вы думаете?
– Да, конечно, через пять остановок будет Пушкинская, – вежливо кивнула Лина, снова предприняв попытку разыскать в сумке несчастную шоколадку.
– Хорошо… – отчего-то тяжело вздохнул мужчина, неловко повозившись на сиденье.
Мужчина этот вообще был какой-то странный. Нет, внешне с ним все было в порядке, конечно. Даже слишком в порядке. Неброский, но очень дорогой костюм, присутствие явной ухоженности на лице, несколько салонной даже. И – запах! Умопомрачительный запах дорогого одеколона, показавшийся нагло чужеродным в замызганном салоне маршрутки. Запах моментально окутал все пространство, и до водителя, наверное, доплыл, судя по его раздраженному оклику:
– Вновь вошедших прошу заплатить за проезд!
– А сколько стоит проезд? – снова наклонился мужчина к уху Лины.
– Двадцать рублей.
– Ага. Двадцать рублей. А что со мной будет, если у меня нет на данный момент двадцати рублей?
– Прошу вновь вошедших передать за проезд! – уже более раздраженно проскрипел водитель. – Что за дела, в самом деле? Мужик, ты платить будешь? Или плати, или выходи!
– Вы меня извините, дорогой, но так получилось, что у меня денег с собой нет… – вытянув шею, громко проговорил в напряженную спину водителя странный «вновь вошедший». – Так уж получилось, извините.
– Ни фига себе! – хрипло заржал сзади молодой голос. – На фирменный костюмчик да на бабские духи, стало быть, есть деньги, а за проезд заплатить – нету?
– Понимаете, у меня сейчас машину угнали… – чуть повернул назад голову мужчина и улыбнулся так, будто сообщил о чем-то очень забавном, – а там все было, и деньги, и телефон. Заскочил к приятелю, машину у подъезда оставил, а приятеля дома не оказалось. Вышел – и машины нет. Гол как сокол. Просил у прохожих телефон позвонить – не дали. Не пешком же мне идти, а? Что делать-то было?
– Так голоснул бы, до дома доехал да рассчитался! – злобно присоветовал уже другой голос, старческий.
– Так я и голоснул… Вы и остановились… Я и сам не знаю, зачем я к вам сел. От огорчения, наверное. Вы правы, надо было такси дождаться.
– Ну ты! Платить за проезд будешь или нет? Или плати, или проваливай! Я сейчас машину остановлю! – грозно предупредил водитель, и впрямь сбрасывая скорость и норовя подъехать к тротуарной бровке.
– Что ж делать, придется проваливать… – вздохнул странный пассажир, снова весело улыбнувшись, – чего ж вы такие злые-то, люди? Добрее друг к другу надо быть. Добрее.
– А ты в другой раз держи в дорогом пиджаке пару червонцев, мужик! – снова весело заржал молодой голос. – Мы здесь люди простые, мы машин не имеем, зато два червонца на маршрутку заработали! А ты давай, пешком потопай, тебе полезно будет!
– Да уж… Наши люди в булочную на такси не ездят… – насмешливо, но вроде как и совсем не обидно проговорил пассажир, поднимаясь с места. – Счастливого вам пути, граждане…
– Постойте! Постойте, мужчина! Сядьте, я за вас заплачу!
Черт его знает, почему Лине такая простая мысль сразу не пришла в голову! Подумаешь, двадцать рублей, делов-то. Наверное, запах дорогого одеколона ее обворожил. Быстро вытянув из удачно подвернувшегося под руку кошелька две десятки, она протянула их впереди сидящим пассажирам: