Страница 11 из 24
«Греческие ленты, – пояснял «Московский телеграф», – употребляют для бантов и поясов с каньзу[90]; из них же делают розетки и завязки для чепчиков, простых и даже нарядных»[91].
В 1827 году, когда в борьбу греков с турками включилась англо-русско-французская эскадра, греческих элементов в костюме стало больше: «греческие корсажи», или а-ля Ниобея, отличавшиеся складками в нижней части[92]. Их рекомендовалось надевать с пелериной из гладкого тюля с высокими кружевными буфами[93]. Появились и «греческие» платья «со складками вокруг всей нижней части талии. Складки круглые или плоские, все равно, также как и форма корсажа»[94].
В 1829 году, когда русские подписали выгодный Адрианопольский мир[95] с побежденными османами, московский портной Отто решил увековечить победы армии Дибича на Балканах и придумал «Забалканскую шубу»: теплую, длиной до пят, с прямым бортом, отороченным мехом, высоким стояче-отложным воротником, с бранденбургами и эффектными венгерскими кистями, перекинутыми на спину. Ее следовало было носить с меховой шапкой, напоминавшей карпатский головной убор «калпаци».
Греческая революция и Русско-турецкая война повлияли на оттенки тканей. Самыми модными были «наваринский голубой», «наваринский дым» и «наваринский пепел». Логично, что названия появились в начале 1828 года после октябрьской победы, одержанной в одноименной бухте[96]. «Наваринским голубым (bleu-Navarin) назвали теперь в Париже оттенок ярко-голубого цвета. – сообщал «Московский телеграф». – Этот цвет вошел в моду для кашемировых, поплиновых, мериносовых, шелковых материй, и употребляется на платья, рединготы, шляпки; появились также ленты и перья этого цвета»[97]. В том же номере говорилось, что в нынешнем бальном сезоне парижские щеголихи «наготовили башмаков с квадратами белых, розовых, вишневых и голубых Наваринских». Аналогичным, но, возможно, менее ярким был оттенок «голубой греческий», который появился в модных новостях в 1827 году благодаря военным событиям, а также новому флагу греческого сопротивления, принятому в 1822 году.
«Наваринский дым» описан «Московским телеграфом» как «brun mordoré», то есть темно-красно-коричневый[98] и, возможно, даже с эффектом тусклого золотого отлива, о котором упоминают Свербеев[99] и Золя[100]. «Наваринский пепел» был мышино-серым (gris de souris). И если «наваринский дым» больше всего подходил для сюртуков, фраков, прогулочных дамских платьев и амазонок, то из полушерстяных тканей оттенка «наваринский пепел» шили щегольские панталоны.
Лишь у Чичикова, этого округло-скользкого персонажа гениальной гоголевской абстракции, фрак был «наваринского дыму с пламенем». Исследователи долго ломали голову, какой такой оттенок имел в виду писатель. Они просто забыли о контексте. «Дым с пламенем» – не цвет. Это ловкая реклама. Купец, который предлагал скупому Чичикову сукно, на ходу придумал убедительный и громкий аргумент – сукно отличнейшее, да к тому же, представить только, самого модного оттенка – «наваринского дыму с пламенем». То есть какого-то баснословного оттенка, жгучего, клокочущего, вулканического огненно-коричневого с красными всполохами не только битвы, но и славной победы, которой так гордилась Российская империя. В общем, реклама сработала. Купец свой товар продал выгодно, и Чичиков сшил себе фрак, пеструю красно-коричневую оболочку, скрипевшую не от телесного обилия, а от предельной концентрации космической пустоты.
Во второй половине 1820-х столичные франты любили появляться на людях в сюртуках, фраках и плащах цвета Байрона, более всего походившего на темно-каштановый[101]. Теперь это уже был не просто известный английский поэт, а герой войны за независимость Греции, который на собственные средства снарядил бриг, нанял, вооружил солдат и отправился помогать повстанцам в июле 1823 года. Не важно, что романтическое предприятие поэта не оказало существенного влияния на ход конфликта. И пусть погиб он не от турецкой пули и меча, а от лихорадки, но уже того, что хромой и нежный британский гений, охваченный благородными романтическими чувствами, устремился в Грецию защищать угнетаемых эллинов, было вполне достаточно, чтобы увековечить его героизм – так появился цвет Байрона.
Лорд Байрон в албанском национальном костюме
Фрагмент работы художника Т. Филлипса. 1813. Национальная портретная галерея (Лондон)
«Красный адрианопольский» цвет возник в модных новостях после того, как 2 сентября 1829 года русские и турецкие дипломаты подписали «славный-славный» договор. Это был особый пунцово-красный – оттенок наших титанических усилий на Востоке, пролитой крови и затаенной злости турецких политиков. «Красный адрианопольский» выбирали дамы для утренних и дневных платьев, а господа – для рединготов и фраков «запросто». Турецкие материи этого цвета можно было приобрести в петербургском магазине Гибера, очень популярном в 1830 -1840-е годы.
Присутствие этого оттенка в русской моде было столь же постоянным, как и желание России во что бы то ни стало добраться до заветного Царьграда. «Красный адрианопольский» оставался актуальным и в Крымскую кампанию, и во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Из-за высокого спроса на хлопок кумачового оттенка уже в 1822 году правительство подняло цены на его ввоз из-за границы, потворствуя тем самым продаже аналогичного местного текстиля. Самые лучшие отечественные образцы премировались. К примеру, в 1849 году почетная гражданка мануфактурщица А. И. Баранова получила Высочайшее благоволение «за бумажную пряжу, крашенную в адрианопольский цвет».
Модные аксессуары тоже стали чуть греческими. В 1828 году «Московский телеграф» восторженно описывал веера на злобу дня: «Они делаются бумажные, и на них изображены виды разных греческих городов. На другой стороне, когда веер развернут, едва заметно несколько точек; но сложивши веер, прочитаете: Navarin, Modon, Petalidi и проч.»[102]. Так на глазах щеголих разворачивалась и сворачивалась военная история Греции. Наварин отгремел в 1827 году. В апреле 1826 года повстанцы наскочили в бухте Метони (Модон) на турецкие суда и сожгли большую его часть. Это был первый крупный успех греческого флота в ту освободительную войну. В августе 1828 года в Петалиди и других городах южного Пелопоннеса высадился французский экспедиционный корпус, выдавил египетские, а затем турецкие войска. И всем, даже османам, стало наконец понятно, что Порта войну проиграла.
Забавные вещицы в память о греческом сопротивлении носили не только дамы, но и мужчины. К примеру, вместо обычной галстучной булавки столичный франт надевал «черный эмалевый крестик с золотой сеткой по краям – греческий крест»[103].
Куаферы тоже не остались в стороне от военных событий. Они мигом сварганили на головах модниц «греческие узлы»: «На маковке укрепляется noeud à la grecque, составленный из трех коков и обвитый внизу косою»[104]. Более подробное объяснение предложил журнал «Московский телеграф»: «Многие дамы убирают волосы на Греческий манер, когда едут в духовные концерты. Греческая уборка головы состоит в том, что, кроме буклей на висках, волосы гладко собираются в пук на теме, обвивают пук их сряду несколько раз косами, из середины которых развеваются, в верху, концы волосов, завитые во множество буклей, на переди головы и над висками бывает при том гирлянда цветов»[105].
90
Женский короткий жилет.
91
Парижские моды // Московский телеграф, 1826. Ч. 10. – С. 162.
92
Сын Отечества, 15 сентября 1834. – С. 240.
93
Парижские моды // Московский телеграф, 1828. Ч. 20. – С. 406.
94
Парижские моды // Московский телеграф, 1827. Ч. 17. – С. 97.
95
Мирный договор между Россией и Османской империей, завершивший Русско-турецкую войну 1828–1829 годов.
96
Наваринское морское сражение (8 (20) октября 1827 года) – крупное морское сражение между объединенной эскадрой России, Англии и Франции, с одной стороны, и турецко-египетским флотом – с другой.
97
Парижские моды // Московский телеграф, 1828, Ч. 24, № 22.
98
Парижские моды // Московский телеграф, 1828, Ч. 20. – С. 135. Об этом пишет и P. М. Кирсанова в книге «Сценический костюм и театральная публика в России XIX века». – М.: Артист. Режиссер. Театр, 1997. – С. 18.
99
Свербеев, Дмитрий Николаевич (1799–1874) – русский историк и дипломат, автор мемуаров о пушкинском времени.
100
Свербеев Д. Н. Записки. Т. 2. СПб., 1899. – С. 293; ZolaE. Le Ventre de Paris. – Paris, 1873. – P. 119.
101
Об этом см.: Московский телеграф, 1827, № 23. Кирсанова P. М. «Сценический костюм и театральная публика в России XIX века». – М.: Артист. Режиссер. Театр, 1997. – С. 12.
102
Прибавление к «Московскому телеграфу», 1828. Ч. 23, от 17 сентября.
103
Московский телеграф, 1826. Ч. 10. – С. 229.
104
Библиотека для чтения, 1834, ноябрь. – С. 135–137.
105
Московский телеграф, 1828, ч. 20. – С. 406.