Страница 18 из 25
Посреди дороги случился инцидент, могущий кончиться печально, но к счастью все обошлось благополучно. Быки, запряженные в арбу, испугались музыки, и один из них, вырвавшись из ярма, стремглав бросился прямо в толпу и врезался в полуроту. Как он никого не поранил своими рожищами, я понять не могу; пролетев сквозь всю полуроту, он понесся дальше, никем не задерживаемый, потому что все живое при его приближении пряталось кто куда, и скоро скрылся из виду. Другой же бык страшно бился в ярме, стараясь вырваться, но ему, к счастью не удалось, а справиться одному с тяжелой арбой ему было не под силу. Наконец, кто-то догадался и остановил музыку. Кладбище, находящееся сейчас же за городом, очень маленькое и бедное, но производит хорошее впечатление, настолько насколько вообще кладбище может производить хорошее впечатление. Это происходит благодаря тому, что оно расположено прямо в тропическом лесу и громадные деревья спускают свои в ветви прямо над могилами.
После очень короткой службы (а короткая она была, видите ли потому, что было очень жарко, да кроме того в этих местах вечером очень опасно снимать шляпу: можно заболеть лихорадкой), гробы были опущены в могилы при троекратном ружейном залпе. Где только нет могил русских моряков. Появились они и в Nossi-Bé.
На обратном пути веселый марш огласил улицы Nielwille и приводил в восторг негрепуров, бежавших за музыкой и глядевших на все с разинутыми ртами и вытаращенными белками.
Офицерство, конечно, набилось в кафешку, выпить чего-нибудь холодненького.
К ужину вернулись на корабль.
Пришел «Терек».
Под встречу Нового Года кают-компанию убрали пальмовыми листьями и всевозможными видами тропической растительности. Об этом позаботился Федор Петрович [Шамшев], привезший все это с берега на шестерке. Когда же постлали еще и ковер, то наша кают-компания приняла вид прямо царской.
1 Января 1905 г. Nossi-Bé
Вот и Новый Год! Что-то он нам принесет!
Встреча Нового Г ода началась у нас великолепно. Был командир, который и провозгласил в полночь тост за кают-компанию и поздравил с Новым Г од ом. Вслед за тем бак, т. е. мичмана, поднялись один за другим и, подходя к командиру, чокались с ним и поздравляли с Новым Годом. Затем, не подходя к Арамису, возвращались на свои места. Это была небольшая демонстрация против старшего офицера. Все шло великолепно, пока не напился Шупинский. Тут уже загорелся у него спор с старшим доктором, который кончился в конце концов ссорой. Когда же Шупинский до того дошел, что опрокинул играющий граммофон на стол и начал ругаться абсолютно со всеми, мне стало до того противно, что я ушел из кают-компании и лег спать.
Весь фасон был испорчен.
Сегодня я не преминул сказать ему об этом. Впрочем он и без того ходил, как в воду опущенный. Видно и ему самому совестно за свой вчерашний поступок.
Вечером поехали на берег. В кафешке составилась пулька, и я до 6 часов вечера с удовольствием сыграл в винт[100].
Поговаривают, что простоим здесь очень долго в ожидании «Олега» и «Изумруда», которые только 28-го Декабря вышли из Порт-Саида.
2 Января. Там же
После обеда был опять на берегу Nielwille начинает надоедать.
3 Января
Сегодня утром проверка десантного расписания и посадка людей в шлюпки. Командир, конечно, галдел, как зарезанный. Попадало сильно Арамису, который только пыхтел в ответ и старался держаться от командира на приличной дистанции.
Сегодня на ночь иду в дозор на миноноске.
5 Января
Вчера был у нас знаменательный день. Вечером, неожиданно, когда мы уже сидели за ужином, появился громадный пакет с почтой. Наконец-то получилась Гинсбургская почта! При появлении пакета, в кают-компании произошло что-то в высшей степени небывалое. Свежий человек, попавший в это время туда, мог бы смело подумать, что по какой-нибудь неизвестной причине все офицеры сошли с ума. Адский дикий рев, который заглушил бы залп 12[-дюймовой] башни, продолжался по крайней мере минут 10, пока не появился старший офицер, без которого нельзя распечатать почту. Все сейчас бросились к пакету и таскали его из угла в угол, неизвестно чего ради. Наконец явился и старший офицер, привлеченный очевидно дикими криками восторга. Вскрыт первый пакет, и из него аппетитно выглянули ряды плотно собранных, как бы спрессованных писем. Начали выкликать фамилии, но это было совершенно лишнее, так как каждый, вперив горящий взор в магическую пачку, заранее узнавал знакомый почерк, и письмо буквально вырывалось из рук Арамиса. На целую пачку «Нового Времени» никто не обратил внимания.
Наконец, письма розданы. На мою долю досталось 20 писем. Я еще никогда в жизни не получал сразу такую массу. Да и шутка сказать, 3 месяца не имелось ни строчки ниоткуда. Вслед за тем наступило молчание. Все углубились в чтение. До ужина почти никто не притронулся. Когда письма были прочитаны и перечитаны, общее внимание перешло на газеты. Решено, во избежание трепки и расхватывания, сшивать по несколько газет вместе и тогда уже читать. Эту работу, т. е. сшивание, а не чтение, взял на себя маленький доктор и удалившись в каюту обер-аудитора[101], чтобы никто ему не мешал, принялся с помощью фельдшера сортировать и сшивать газеты. Часам к 9 весь стол кают-компании был завален ими. Почти все были в сборе и с редким вниманием читали знаменитую статью Кладо, наделавшую столько шуму[102]. По окончании чтения этой статьи все пришли в такой восторг, что тут же решено было послать Кладо приветственную телеграмму, которая тут была составлена и одобрена всеобщей цензурой[103]. После этой статьи не хотелось как-то другое, чтобы не портить впечатления, и мы долго еще беседовали все на ту же тему, возмущаясь аресту Кладо за такую статью, и восхищаясь тем, что попало по морде (специальное выражение) нашему министерству и в особенности г[осподам] дипломатам. Было около 2-х часов ночи, когда я лег спать. Улегшись в койку, достал было все письма, чтобы снова перечитать их, но не выдержал и заснул, как убитый.
С утра сегодня началась погрузка угля, которая кончена к 12 часам дня, так как надо было принять только 200 тонн. После обеда поехали на берег. Я, Саткевич[104], Сакеллари, Зотов[105] (старший штурман с «Суворова») сели играть в винт. Сегодня везло мне адски, и обыграл всех троих, но так как играли по очень маленькой, то выиграл всего около 12 франков.
Вечером чувствую себя очень скверно: болит голова и колоссальная слабость во всем теле. Должно быть, напекло сегодня голову во время погрузки угля.
Nossi-Bé 9 Января
До сих пор торчим в этой дыре и когда уйдем – Аллах ведает. Почти каждый день ездим на берег, где играем в винт. Некоторые не без успеха прохаживаются по макашону[106]. Раза два переметывался и я. В первый раз выиграл около 4-х фунтов, а во второй не сделал ничего. С каждым днем игра в макао все увеличивается. Теперь играют уже на 4–5-ти столиках, причем трудно протискаться к столу – до того он бывает окружен игроками. Сплошь да рядом выигрыши и проигрыши доходят до суммы в несколько тысяч франков.
Вчера был назначен на погрузку угля на «Корею». Поехал в 6 часов утра. К этому же времени туда прибыла команда с других броненосцев (всего 8 кораблей, считая «Нахимова»), с каждого также по офицеру. Таким образом, нас оказалось 4 мичмана и 4 прапорщика [плюс] старший офицер «Наварина», капитан 2-го ранга Дуркин[107], наблюдающий за погрузкой. Погрузка была скверная, благодаря неудобству из-за заполнения ям и трюмов, где приходилось все время разгребать уголь, чтобы было место, куда его сыпать. Несмотря на это, я с удовольствием провел на «Корее» целые сутки. Это станет вполне понятно, если принять во внимание почти безвыездное пребывание на «Орле» в продолжение 8-ми месяцев. Совершенно другая обстановка, другие люди, уютная кают-компания. Словом, в часы отдыха чувствуешь себя пассажиром, а не одним из членов судового состава.
100
Карточная игра. – К.Н.
101
Титулярный советник В.Э. Добровольский. – К.Н.
102
Кладо Николай Лаврентьевич (1862–1919). Окончил МКК (1881). Капитан ранга (1901). Видный военно-морской теоретик, генерал-майор флота, профессор Николаевской морской академии, с 1918 г. выборный начальник Морской академии. В ноябре 1904 г. напечатал в «Новом Времени» ряд статей: «После ухода 2-й тихоокеанской эскадры», под псевдонимом «Прибой». – К.Н.
103
«Офицеры броненосца "Орел" под впечатлением Ваших статей восторженно шлют Вам свой привет. Дай Бог Вам сил и успеха на пользу России и родного флота» (цит. по: Смирнов И. Превратности судьбы Николая Кладо // Морская газета. [Электронный документ] (URL: http://gazetam. ш/22-fevralya/prevratnosti-sudbyi-nikolaya-klado.htm). В связи с отсутствием телеграфа в Носи-Бе, телеграмма была послана только из Ван-Фонга (Аннам). – К.Н.
104
Саткевич Владимир Александрович (1876–1976). Окончил МКК (1896). Лейтенант (1901, со старшинством с 1899). Старший штурманский офицер «Орла». Окончил Николаевскую морскую академию (1904), минный офицер 2 разряда. Участник Первой мировой войны, капитан 1 ранга (1916). В советское время на преподавательской работе. В 1940–1947 гг. – начальник кафедры астрономии ВВМУ им. Фрунзе. Инженер-контр-адмирал (1940). – К.Н.
105
Зотов 1-й Владимир Петрович (1870–1905). Окончил МКК (1890). Лейтенант (1896). Окончил Николаевскую морскую академию (1896), штурманский офицер 1 разряда. Убит в Цусимском сражении. – К.Н.
106
Очевидно, искаженное название карточной игры «макао». – К.Н.
107
Дуркин В.Н., капитан 2 ранга, старший офицер эскадренного броненосца «Наварин». Погиб в Цусимском сражении. – К.Н.