Телепорт

– Здесь жарко.

– Ага. Ладно, об экскреторных функциях говорить больше не будем. Другие запретные темы есть?

– Вам, то есть тебе, я даже намекать не буду.

– Заметано! – Милли засмеялась. – Ты местный?

– Вроде того. Я много путешествую, но сейчас мой дом здесь.

– А я не местная. Приехала сюда на неделю отдохнуть и развеяться. Через две недели мне снова на учебу.

– Где учишься?

– В Университете штата Оклахома, на факультете психологии.

Я на минуту задумался.

– В Стиллуотере?

– Ага. Чувствуется, что ты путешествуешь.

– Только не по Оклахоме. В Стиллуотере учился мой дед еще в пору, когда университет был Сельскохозяйственно-машиностроительным колледжем.

– А ты где учишься?

– Нигде. Я неспособный.

Милли посмотрела на меня сквозь очки:

– Особо глупым ты не выглядишь.

Я снова покраснел:

– Просто живу своей жизнью.

В зале погасили свет – начинался второй акт. Милли допила шампанское и бросила стаканчик в контейнер для мусора. Потом протянула мне руку:

– Приятно было поговорить с тобой, Дэвид. Наслаждайся вторым актом!

– И ты тоже, Милли!

Второй акт довел меня до слез. У Люси, обезумевшей после изнасилования жены Суини, украли дочь. Во втором акте она предстает перед зрителями сумасшедшей, распущенной побирушкой и проституткой. Потом на глазах у Люси Суини казнит судью Терпина, ее насильника, затем убивает ее саму. В первый раз эта сцена мне не понравилась, да и вся постановка тоже. Лишь когда я поймал себя на том, что вглядываюсь в лица побирушек и в каждой ищу свою мать, я понял, почему та сцена мне не понравилась.

В итоге я не перестал всматриваться в лица побирушек. Через какое-то время я снова пришел на «Суини Тодда».

В этот раз до конца я не досмотрел и прыгнул на Центральный вокзал. Ночью такси нужно ловить именно там. Я стал голосовать, и откуда-то сразу выскочил темнокожий парень лет двадцати пяти, в лохмотьях.

– Такси? Тебе нужно такси? Я найду тебе такси.

Я мог бы дойти до организованной стоянки такси на Вандербильт-авеню, но какого черта?! Я кивнул.

Темнокожий парень вытащил хромированный полицейский свисток и дунул в него – получился двойной резкий сигнал. В конце квартала машина свернула на двухрядную дорогу и подъехала к нам. Темнокожий парень открыл мне дверь, а я протянул ему купюру.

– Эй, за поиск такси два доллара. Два!

– Это десятка.

Темнокожий отступил, удивленный до глубины души:

– Ага, спасибо, братан!

Я велел таксисту по Пятьдесят пятой улице вернуться к театру, где шел «Суини Тодд», и встать у обочины. Я выбрался из салона лишь наполовину и отмахивался от искавших такси.

– Нет, такси занято! Я жду человека, простите! Нет, попутчики не нужны. К черту идите!

Затея уже казалась сомнительной, когда наконец вышла Милли. Лицо решительное и сосредоточенное, сумочка через плечо – вылитая жительница Нью-Йорка!

– Милли!

Она повернулась ко мне, явно удивленная:

– Дэвид! Как ты поймал такси?

Я помахал ей и пожал плечами:

– Фокус-покус! Давай я тебя подвезу.

Милли приблизилась:

– Ты же не знаешь, куда мне.

– И что?

– Я остановилась в Гринвич-Виллидж.

– Местечко теплое, непыльное. Садись! – Я придержал дверцу. – Шеридан-сквер, – сказал я таксисту и нахмурился.

«Теплое, непыльное местечко» – папино выражение. Интересно, в чем еще я его копирую?

– Шеридан-сквер, где это? – серьезно спросила Милли.

– В самом центре Гринвич-Виллидж. А еще рядом с отличными ресторанами. Есть хочешь?

– Что? Я думала, ты просто меня подвозишь, – проговорила Милли, а сама улыбнулась. – Сколько стоит проезд? Я ведь обратно на метро собиралась, на такси не рассчитывала. Я слышала, что после вечернего шоу такси поймать нереально.

– Это точно. Пока я тебя ждал, бешеные театралы чуть не отняли у меня машину.

– Ты ждал меня? – Милли заметно нервничала. – Мама говорила мне, что с незнакомыми болтать нельзя. Так сколько стоит проезд?

– Нисколько. Я предложил подвезти тебя, а не прокатиться на такси за полцены. Если желаешь, я готов угостить тебя ужином.

– Дэвид, а сколько тебе лет?

Я покраснел и взглянул на часы:

– Через сорок семь минут восемнадцать исполнится.

Отвернувшись от Милли, я стал смотреть на плывущие мимо светофоры и тротуары. Вспомнив события, сопутствовавшие моему семнадцатилетию, я содрогнулся.

– Ой! С днем рождения через сорок восемь минут! – Милли смотрела прямо перед собой. – На вид ты постарше. Одет очень стильно и разговариваешь не как подросток.

– Я много читаю. – я пожал плечами. – И имею средства хорошо одеваться.

– Значит, у тебя есть работа.

Господи, что я делаю в этом такси с этой девушкой? Одиночка!

– Нет, Милли, у меня нет работы. Она мне не нужна.

– Твои родители настолько богаты?

Я подумал о скряге-отце с его «кадиллаком» и бутылкой.

– Папа неплохо зарабатывает, но у него я ничего не беру. У меня собственный доход – банковская рента.

– Ты не работаешь и не учишься. Чем же ты занимаешься?

– Много читаю, – невесело улыбнулся я.

– Ты уже говорил.

– Ну… это правда.

Милли смотрела в окно со своей стороны и крепко, обеими руками, сжимала сумочку. Наконец она проговорила:

– Я поела перед самым шоу, но с удовольствием выпью капучино или эспрессо в каком-нибудь кафе.

Через пару дней после ограбления, когда нервы немного успокоились, я перебрался в «Грамерси-парк-отель». Поначалу там было неплохо, но через месяц атмосфера отеля и размер номера стали меня тяготить.

Я решил снять квартиру. Сперва я искал в Гринвич-Виллидж. Цены не пугали, но в большинстве случаев требовались рекомендации, удостоверение личности и счет в банке, а у меня ничего не было.

В итоге квартиру я нашел в Ист-Флэтбуше – получилось в два раза дешевле и в два раза проще. Квартиру я снял на год, почтовым переводом отправил владельцу гарантийный задаток и оплату за три месяца. Владелец остался доволен.

Вскоре после переезда я сделал небольшой ремонт – по обеим сторонам двери прибил металлические кронштейны для перекладин и отгородил в коридоре гардеробную. За глухой стеной получилась каморка, недоступная для всех, кроме меня.

Соседи ничего не узнали, ведь за редким исключением стучать я старался днем, когда все на работе. Пиломатериалы я прыжками перетащил со склада в Йонкерсе. Никто не видел, как я несу в квартиру брусья или гипсокартон.

После этого я забрал деньги из библиотеки и аккуратно разложил по полкам закрытого шкафа. Целая неделя ушла на замену бумажных лент «Кемикал банк» резинками. Ленты я потом сжег в кухонной раковине.

Перед этим я все время был уверен, что однажды прыгну в библиотеку и нарвусь на полицейского. Теперь я опасался лишь, как бы не нагрянул владелец квартиры и не спросил, что я устроил в коридоре.

Поставив аккуратнейшую стену, я почувствовал себя намного лучше. Я ведь не за деньги ее купил и не взял у кого-то. Появились гордость и удовлетворение. Раз так, нужно почаще что-то мастерить.

Мебель я купил лишь такую, какую мог поднять. Слишком тяжелое приходилось разбирать, чтобы переносить в квартиру прыжками.

Из мебели я в основном брал книжные полки, а помимо мебели – книги.

До отъезда Милли оставалось четыре дня. Она разрешила мне сопровождать ее в несколько традиционных для Нью-Йорка мест – Бронксский зоопарк, Метрополитен-музей, Эмпайр-стейт-билдинг. Я сводил ее на пару бродвейских шоу и на ужин в «Таверну на лужайке»[3]. Приглашения Милли принимала неохотно.

– Дэвид, ты очень милый, но я старше тебя на три с половиной года. Мне неприятно, что ты понапрасну тратишь на меня деньги.

Мы гуляли по Центральному парку – через лужайку Шип-медоу направлялись к Центральному моллу. Воздушные змеи пытались раскрасить небо в свои яркие цвета, велосипедисты группами проезжали мимо нас по тротуару за оградой.

3

«Таверна на лужайке» – знаменитый ресторан на территории Центрального парка.