Сальватор

В толпе произошло замешательство. Все полагали, что Жибасье находится на Тулонской каторге, и вдруг он выступает за старшего.

Однако Жибасье не растерялся: он стал раскланиваться налево и направо, одним кивал дружески, другим - покровительственно; над собравшимися прошелестел одобрительный шепот, и к Жибасье стали подходить старые знакомые, выражая удовлетворение тем, что видят его в своих рядах.

Он пожимал руки и принимал поздравления, чем окончательно смутил несчастного полицейского, так что даже пожалел его в душе.

Потом Жибасье представили старшему бригады, заслуженному фальсификатору, который, подобно самому Жибасье, на определенных условиях, оговоренных с г-ном Жакалем, перешел на службу полиции. Он был возвращен с Брестской каторги; таким образом, он не был знаком с Жибасье, и тот тоже его не знал; но, проводя время на берегу Средиземноморья, Жибасье частенько слышал об этом прославленном старике и уже давно мечтал пожать ему руку.

Старшина встретил его по-отечески тепло.

- Сын мой! - сказал он. - Я давно хотел с вами встретиться. Я был хорошо знаком с вашим отцом.

- С моим отцом? - изумился Жибасье, не знавший никакого отца. - Вам повезло больше, чем мне.

- И я по-настоящему счастлив, - продолжал старик, - узнавая в вас его черты. Если вам будет нужен совет, располагайте мною, сын мой; я весь к вашим услугам.

Собравшиеся, казалось, умирали от зависти, слыша, какой милости удостоен Жибасье.

Они обступили каторжника, и спустя пять минут г-н Баньер де Тулон получил в присутствии полицейского, совершенно оглушенного подобным триумфом, тысячу разнообразных предложений и выражений дружеских чувств.

Жибасье смотрел на него с видом превосходства и будто спрашивал: "Ну что, разве я вас обманул?"

Полицейский понурил голову.

- Ну, признайтесь теперь, что вы - осел! - сказал ему Жибасье.

- Охотно! - отозвался тот, готовый признать еще и не такое, попроси его об этом Жибасье.

- Раз так, - молвил Жибасье, - я вполне удовлетворен и обещаю вам свое покровительство, когда вернется господин Жакаль.

- Когда вернется господин Жакаль? - переспросил полицейский.

- Ну да, и я постараюсь представить ему ваш промах как чрезмерное усердие. Как видите, я человек покладистый.

- Да ведь господин Жакаль вернулся, - возразил полицейский; он боялся, как бы Жибасье не охладел в своих добрых намерениях, и хотел воспользоваться ими без промедления.

- Как?! Господин Жакаль вернулся? - вскричал Жибасье.

- Да, разумеется.

- И давно?

- Нынче утром, в шесть часов.

- Что ж вы раньше-то не сказали?! - взревел Жибасье.

- Да вы не спрашивали, ваше превосходительство, - смиренно отвечал полицейский.

- Вы правы, друг мой, - смягчившись, проговорил Жибасье.

- "Друг мой"! - пробормотал полицейский. - Ты назвал меня своим другом, о, великий человек! Приказывай! Что я могу для тебя сделать?

- Отправиться вместе со мной к господину Жакалю, черт подери! И немедленно!

- Идем! - с готовностью подхватил полицейский и широкими шагами направился к начальнику полиции.

Жибасье помахал собравшимся рукой, пересек двор, ступил под своды портика, украшавшего вход, поднялся по небольшой лестнице слева от входной двери (мы уже видели, как по ней поднимался Сальватор) на третий этаж, прошел по темному коридору направо и наконец остановился у кабинета г-на Жакаля.

Секретарь, узнавший не Жибасье, а полицейского, сейчас же распахнул дверь.

- Что вы делаете, дурачина? - возмутился г-н Жакаль. - Я же вам сказал, что меня нет ни для кого, кроме Жибасье.

- А вот и я, дорогой господин Жакаль! - прокричал Жибасье.

Он обернулся к полицейскому:

- Его нет ни для кого, кроме меня, слышите?

Полицейский с трудом удержался, чтобы не пасть на колени.

- Следуйте за мной, - приказал Жибасье. - Я вам обещал снисхождение и обещание свое сдержу.

Он вошел в кабинет.

- Как?! Вы ли это, Жибасье?! - воскликнул начальник полиции. - Я назвал ваше имя просто так, наудачу...

- И я как нельзя более горд тем, что вы обо мне помните, сударь, подхватил Жибасье.

- Вы, стало быть, оставили своего подопечного? - спросил г-н Жакаль.

- Увы, сударь, - отвечал Жибасье, - это он меня оставил.

Господин Жакаль нахмурился. Жибасье толкнул полицейского локтем, будто хотел сказать: "Видите, в какую историю вы меня втянули?"

- Сударь! - вслух проговорил он, указывая на виновного. - Спросите этого человека. Я не хочу осложнять его положение, пусть он сам все расскажет.

Господин Жакаль поднял очки на лоб, желая получше разглядеть, с кем имеет дело.

- А-а, это ты, Фуришон, - молвил он. - Подойди ближе и скажи, как ты мог помешать исполнению моих приказаний.

Фуришон увидел, что ему не отвертеться. Он смирился и, как свидетель перед трибуналом, стал говорить правду, только правду, ничего, кроме правды.

- Вы - осел! - бросил полицейскому г-н Жакаль.

- Я уже имел честь слышать это от его превосходительства графа Баньера де Тулона, - сокрушенно проговорил полицейский.

Господин Жакаль, казалось, раздумывал, кто бы мог быть тот великий человек, что опередил начальника полиции и высказал о Фуришоне мнение, столь совпадающее с его собственным.

- Это я, - с поклоном доложил Жибасье.

- А-а, очень хорошо, - кивнул г-н Жакаль. - Вы путешествовали под вымышленным именем?

- Да, сударь, - подтвердил Жибасье. - Однако должен вам заметить, что я обещал этому несчастному попросить у вас для него снисхождения, принимая во внимание его полное раскаяние.

- По просьбе нашего любимого и преданного Жибасье, - с величавым видом молвил г-н Жакаль, - мы даруем вам полное прощение. Ступайте с миром и больше не грешите!

Он махнул рукой, отпуская незадачливого полицейского, и тот вышел, пятясь.

- Не угодно ли вам, дорогой Жибасье, оказать мне честь и разделить со мной скромный завтрак? - предложил г-н Жакаль.

- С большим удовольствием, господин Жакаль, - отвечал Жибасье.

- В таком случае давайте перейдем в столовую, - пригласил начальник полиции и пошел вперед, показывая дорогу. Жибасье последовал за г-ном Жакалем.

V

Провидение

Господин Жакаль указал Жибасье на стул.