Страница 18 из 131
– Да. Я знаю.
– Так благодари Ананку за то, что не видел наших бунтов.
И тьма вокруг дрогнула от злорадного предвкушения.Будто зритель, которому пообещали неповторимое зрелище. Жуткое, кровавое, неотвратимое – тысячи на одного…
Тысячи на одного, – захихикала тьма. И в Тартар. Тебя там, кажется, заждались, невидимка. Посидишь в родственном обществе, подумаешь, как присваивать вольные миры. У которых, к тому же, еще и не твое имя.
– Сколько у меня времени? – спросил я. – Сколько союзников?
Убийца отмолчался. Зато из темноты откликнулись радостно:
– Ну, Чернокрыл точно с тобой, а я вот пока еще в раздумьях.
Из потемок вынырнуло белое пятно. Противно и сладко пахнуло маковым настоем. Звук дерева, долбящего о камень, ударил по ушам.
– А то, знаешь ли, заманчиво. Плеснуть на тебя раз-другой, дождаться, пока скрутят – и кушай волю, сколько влезет, хоть пригоршней, хоть ложкой. Или что они мне там обещали? Выгоды какие-то сулили. Говорили, кстати, от Чернокрыла защитят.
– Поверил? – сухо прилетело из тьмы.
– Почти. Убедительно говорят, заразы, особенно Геката. Правда, вот какими способами защищать собрались – этого не говорят. Наверное, сейчас как раз обсуждают, как тебя прикончить.
От счастья, с которым это было произнесено, тьму вокруг передернуло. Убийца только фыркнул – прикончить смерть! – а близнец не растерялся и принялся серьезно перечислять. Светясь от собственной нужности.
– Харон предлагает – в Тартар. Но тогда, опять же, непонятно, кто тени отторгать будет. Предлагали даже мне, я пока не соглашаюсь: волосы резать… и потом, у меня должность все равно важнее, – потерся щекой о чашу. – Эврином цепи советовал. Даже цепи притаскивал. Но тут уже я ни в какую. Говорю: вы хоть воображаете, чего он наворотит, когда вырвется?! Проще самим в Тартар закопаться, так он же и оттуда вытащит и головы всем открутит. И нам, и не нам – за компанию. Геката хочет одурманить. Приготовить снадобье из лотоса с водичкой из Леты, чтобы был Чернокрыл благодушным и беспамятным…
Беспамятным – это еще куда ни шло, но благодушным…
Гипнос все не мог успокоиться. Живописал заговорщиков: Керы недавно присоединились… нет, они на меня не в обиде, а Поля Мук им даже нравятся… просто вольный мир им нравится еще больше. Ахерон колеблется, великаны примкнули давно, Стигийские там без остатка с самого начала…
Танат таился где-то в темноте и не шевелился.
Я думал. Мысли совались дурные, такие во время лавагетства не лезли.
Ударить на опережение, убрать вождей? Пронюхают. Одного упустишь, остальные поднимут бунт тут же.
Шлем? Шлем не в помощь, то есть, как разведка-то в помощь… какая тут разведка? Уже и так все ясно, неясно только – когда и как…
– … открыто. Выведут всех, отрежут пути отступления, навалятся скопом, захватят дворец. Тебя – в Тартар, союзников… кого куда, а может, и туда же.
Тартар – идеальная темница. Зевс не решится ее открывать. Не решится войти туда, чтобы выдрать меня из лап остальных узников. Великая Бездна с удовольствием принимает, а вот отпускает с трудом, и даже если братьям удастся разомкнуть эту пасть – к тому времени я уже разделю участь отца. Пожалуй, меня узники раздерут на куски даже с большим удовольствием, чем Зевса.
Бежать? А далеко я сбегу, взяв такой жребий? Я не знаю слов, которые бы избавили меня от него. Попытаюсь отойти – рванет поводок, передавив горло. Этот путь пахнет дурманом безумия, и бегство – не мое оружие.
Оружие… двузубец. Чтобы понять его силу и свыкнуться с ним, нужно время, времени опять нет, я словно вернулся на Полынное Поле и стою напротив Убийцы, предлагая ему побрататься. Вот-вот попрошу провести в подземный мир – поговорить с Эребом и Нюктой, потому что не нужно бояться искать союзников там, где никто бы не стал…
– Гипнос, – сорвалось вдруг, и белокрылый умолк. Оказывается, так и говорил все это время. – Ты Гермеса не видел?
– Ч-чего?! – опешили из темноты. – К-кого?!
– Вестника Олимпа. Увидишь – передай: пусть явится.
– Можно выиграть время, – проскрипел из темноты Танат. Белокрылый затряс головой, вперяясь то в меня, то в брата.
– Чем выиграть время? На что тебе Гермес-то сдался, Влады… невидимка? Армию себе хочешь на поверхности вербовать?
– Братьев позвать. В гости.
[1] Нивелус – древнее эллинское название Кавказа
Сказание 3. О братском визите и серебристом тополе
Поторопись, наперёд знаю всё, что случится.У нас впереди не год,
прошёл – никогда не настичь его.У нас впереди всего –
мгновенье полёта птичьего.У нас впереди – вздыхать,
всё – порознь, но – точка:отступит подземная рать этой ночью.
Виктория Орти
Тень. Густая, мощная тень затапливает чертог, в чертоге нет света – сплошь одна тень.
Сильная, живая. Это – плоть от плоти предвечной тени. Предвечной ночи.
Тень, равно приятная двум собеседникам и третьему – который не собеседует, а соучаствует.
Храпя за стеной.
Плавный шелест чего-то прохладного, невесомого по каменным плитам.
– Ты медлил прийти.
– Раньше ты не звала.
– Теперь позвала.
– Я явился.
Тихий звон – железом о железо. Мечи? Копья скрещенных взглядов во тьме?
Крылья?
– Мы тревожимся. Мы видим, что происходит, и мы тревожимся.
– Настолько, что ты послала за нелюбимым сыном.
– За ненавидимым. Не учись от Аты подмене слов… сын. В такие времена ненависть не в счет.
Мягкая, легкая ткань струится по полу, занимает каждый удобный закуток и ласкается к тени, а тень к ней, ибо и они части единого целого. Ткань пытается шорохом и податливостью приглушить жесткость слов.
– Расчет оказался неверным. Мы зря допустили до правления сына Крона. Жребий взял не тот, кто должен был. Не тот брат. Мальчик не справляется. Он не тот, кто нужен.
– Он воевал триста лет. Он больше не мальчик.
– Много ли разницы между мальчиком и юнцом? Между юнцом и зрелым дураком? Он не знает, что такое – править. Не слышит разницы между богом и Владыкой. Мир не признает его.
Из темноты молчат. Оттуда веет холодом – не поймешь, с какой стороны, наверное, с обеих.
Ночная свежесть против зябкой могильной прохлады.
– Хочешь узнать, почему я не позвала Гипноса? Он ничто в этой схватке. И он, и его сыновья – хотя они почти наверняка примут сторону бунтовщиков. Хочешь знать, почему бунт еще не вспыхнул в полную силу? Они боятся не мальчишки… они боятся тебя. Но недалек час, когда даже этот страх их не удержит.
Звон железа и шуршание ткани ведут свою беседу за спиной матери и ненавидимого сына. Шуршание стелет мягко, убеждает, усыпляет… железо рубит коротко и резко.
– Ты хочешь, чтобы я не вмешивался.
– Да… хочу. Мальчик обречен. У него осталось два выхода: бегство и бесславие или же Тартар. Перестань стоять на пути у неизбежности.
Прохлада. Шорох – кажется, что по плитам скользит, извиваясь, змея, и нежный голос плавно скатывается в шипение:
– Если ты дорожишь им, то сам выведешь Кронида отсюда. Выведешь – чтобы никогда больше он не спускался сюда. Ты понял меня, сын?
– Я понял… мать. Я не стану защищать сына Крона.
Храп за стенкой звучит особенно раскатисто, но зов металла в крыльях – громче.
– Но я буду сражаться на стороне Владыки этого мира.
Умолк, поперхнулся храп. Свилась в кольца невидимая змея на полу. Побледнели и выцвели тени, на миг обрисовав точеный белый профиль.
– Что… что ты сказал?! Что ты посмел…?!