Страница 13 из 19
Сократившийся до пяти человек отряд поднялся. Теперь командовал я. Направление выбирать не приходилось – в сторону не уведешь при всем желании, уклон предгорья сразу вскроет обман. Вести вдоль озера с рыбосушильнями я тоже не решился. И корил себя за это. Единственная реальная возможность сбежать – броситься в озеро и уплыть. Жители страны башен не умеют плавать, а умели бы – все равно не догонят в своей броне. Если только по дну. А я часть доспехов и шлем успею скинуть на ходу, с остальным как-нибудь разделаюсь в воде или выплыву в остатках из простого желания выжить. Главное – отстегнуть нагрудник и наплечники, с этим уж как-ниудь справлюсь.
Ну, уплыву, если смогу, что дальше? А Тома? А дядя Люсик, Шурик, в конце концов – Юлиан?
И не дадут мне добраться до воды. Еще раньше либо на копья поднимут, либо местная стража заметит.
– Меня представишь как посланницу Аллы-объединительницы, да простит Она нас и примет, представленную на Земле сестричеством и лично архисестриссой., – напутствовала между тем святая сестра.
– Нет проблем. – Да хоть самим чертом, какая разница. И еще я не вытерпел, задал давно мучавший вопрос: – У нас к имени Аллы, да простит Она нас и примет, не добавляют определение. Позвольте спросить, как вы находите нужное из тысяч возможных?
– Не добавляют? – Сестра Вероника недовольно покачала головой. – Плохо. Это против традиции.
– Традиции устанавливаются людьми. В начале любого пути традиции отсутствуют, и когда наше племя оторвалось от вашего, они были немного другими. Так как же вы даете определение?
Сестра Вероника улыбнулась моей настойчивости.
– Вставляем то, что наиболее соответствует тайным мыслям по поводу, о котором речь. Если это почему-либо невозможно, используем любое из общеупотребительных. Умение приходит со временем, тогда прибавляемым определением ты сможешь сказать намного больше, чем говоришь.
Примем к сведению.
Разговор велся громко, скрываться нет смысла. Теперь мы не враги, а посланцы. Я бы предложил поднять белый флаг, но не знал, имеется ли здесь такая традиция. Без знака парламентера из любых кустов в нас могут полететь стрелы, оттого я держался подальше от чащ, кущ и прочих дебрей. Никем не остановленные мы дошли до окраины леса, слева мелькнули знакомые сады. Сюда стая приходила за яблоками. А когда она помчались обратно…
– Опасность! – воскликнул один из царберов, взлетая в небеса.
Вот-вот, про это я и подумал.
Ринувшийся на подмогу второй тоже попал в ловушку.
Веревочные сети от ровзов на вес воина в доспехах не рассчитаны. Плавно покачиваясь, деревья-рычаги стали сгибаться обратно, воины снова коснулись земли, а клинки как бумагу порезали местные веревки.
– Ты специально сюда завел?! – с мечом наперевес ринулся на меня первый освободившийся.
– Стоять! – остановила святая сестра. Поковыряв в моих глазах взглядом, она подытожила: – Мальчик не настолько глуп, чтобы надеяться на хлипкие путы. Человека с оружием такой сетью не поймаешь. Он не специально. Так ведь?
– Это от ровзов… тьфу, человолков. Здесь их зовут ровзами. Любой, кто умеет пользоваться руками, из сетей выберется.
Про то, что ему не дадут из них выбраться, я умолчал. Логика подсказывала, что на сработавшие ловушки в долину должен подаваться какой-либо сигнал. Как выяснилось, сестра Вероника имела такое же мнение.
– Скоро к нам пожалуют гости. Оружие не вынимать, применять в крайнем случае. От стрел защищайтесь щитами, непробиваемость доспехов желательно не показывать. Говорить буду я.
– А мне чем защищаться? – развел я руками.
– Ах да, в этом тебя никто не узнает. В какой одежде ходят в долине?
– В какой только не ходят, но я предпочту остаться в доспехах, потому что здесь не любят пришельцев и сначала стреляют, а потом разговаривают.
– Хорошо, тогда говорить начнешь ты. Я подключусь в нужный момент. Твоя задача – убедить местных в нашем миролюбии до того, как мы кого-нибудь убьем.
Чудесная формулировка. Командирша даже мысли не допускает, что могут убить кого-то из нас. Если судить по толщине, количеству и, главное, качеству брони, то могу со стопроцентной уверенностью предположить, кого.
– Эгегей! – донеслось сразу с нескольких сторон.
Нас брали в кольцо.
– Видать, плохо мы им в прошлый раз всыпали, еще захотелось.
– Всыпали хорошо, но с голодухи и в огонь полезешь, если жареным пахнет.
– Жареным сейчас запахнет, это точно.
Голоса были веселые, нас принимали за ровзов. Получается, что разгромленная стая улепетывала именно отсюда. Не верю, что туземцы справились одни. Раньше же не справлялись. Потому что не было стрел с металлическими наконечниками. Много чего не было. Теперь все это должно появиться. А если не появилось… гм, куда тогда делось? Не могли же все как один – в пропасть, как Ива. Или могли?
Глаза с нетерпением ждали появления лиц. Если снова раскрашенные…
Накаркал. Это оказались левые. Черные лица, белые узоры. Несколько человек вышли на нас, размахивая руками, и встали, словно ломом огретые, лица застыли в ужасе.
– Твои? – осведомилась у меня сестра Вероника.
– Ну…
Вот и пришел мой северный пушной зверек. Туземцы в своих тряпочках на поясах и костяных бусах смотрелись чертями на пороге ада. Сейчас мне придется переступить порог.
– Вы кто? – обратились к нам. Тут же раздался крик-призыв в сторону садов: – Зуй!
Зуй?!
Из-за деревьев появился еще один человек. Именно Зуй – изрядно потрепанный, с новыми шрамами, с белым лицом и черными рисунками. Ничего не понимаю. Левые с правыми почти не пересекались, если только…
Да, если только. Чрезвычайные обстоятельства.
Зуй оказался начальником этого отряда. Он внимательно осмотрел нас, особое впечатление произвели не доспехи и щиты, а личность командирши.
– Женщина? – удивился он.
Нас держали на прицеле. Окруживших было два десятка, в случае схватки три царбера даже устать не успеют – каменные наконечники, как и каменные топоры, смешны перед броней.
Каменные? У Зуя стрела блестела бронзовым наконечником! Что же произошло в долине?
Зуй меня не узнал. Еще бы, знал зверя, а тут человек. Напоминать не хотелось. Я наслаждался последними секундами жизни. Что бы ни говорили, а жить – хорошо. Мне даже повезло. Будет что вспомнить, если за чертой что-то есть. В моменты вроде нынешнего нестерпимо хочется, чтоб было.
– Чапа, объясни товарищу, кто мы, и пусть позовет кого-нибудь из начальниц. – В мой бок прилетел тычок. – Заснул, что ли?
– Сестра Вероника является полномочной представительницей Верховной царицы, – начал я, изо всех сил желая закрыть глаза, чтоб все исчезло дурным сном.
Царберы прикрылись щитами, но мечей не обнажили. В ожидании, пока я договорю, святая сестра величественно сложила руки на груди. Туземцы нерешительно приблизились, во все глаза разглядывая диковинные одеяния и предметы.
– Она прибыла в сопровождении охраны и меня, как проводника, для переговоров о воссоединении наших…
– Малик идет! – вскричали сзади.
Меня качнуло. Улетевшая душа вернулась, с наскока едва не опрокинув. К нам действительно спешил Малик – в своей разбойничьей амуниции, с мечом на боку и в штанах, что смотрелось дико для взгляда, который привык к другому. Бритая лысина блестела на солнце ровным загаром, бородка курчавилась, взгляд рыскал.
– Кто? – Гортанный окрик медом втек в уши и разлился по телу овеществленным счастьем. – Ровзы или люди?
– Какие-то переговорщики.
Туземцы расступились, и я чуть не бросился навстречу приятелю. Заметив, что царберы с командиршей одновременно перевели взоры на новоприбывшего, я быстро сложил руками перед грудью косой крест запрета, затем палец лег на губы, а глаза указали на святую сестру.
Вскипевшая радость на лице Малика сменилась пониманием.
– Переговорщики? – медленно проговорил он, затягивая время, понадобившееся на обдумывание.
– Сестра Вероника прибыла по поручению Верховной царицы и сестричества для переговоров с правительницей долины, – выпалил я.