Если ты исчезнешь

Он промолчал. Очень страшно промолчал. Просто молча развернулся и вышел из комнаты. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы угадать его намерение. Когда я поняла, что он хочет сделать, я рванула за ним.

— Слав, Слава, стой! Погоди, не кипятись! — я хватала его за руку, пыталась преградить путь — бесполезно.

Он пришёл к моему отцу. И рассказал, что всю новогоднюю ночь провёл дома и это может подтвердить тётя Лиза. А где была я, он не знает.

Папа не казался удивленным. Только его обычно добродушное лицо сделалось суровым. Как после звонка директора. И даже хуже. Мои проступки в школе — просто шалости в среде сверстников, вполне обычные для моего возраста. Сейчас же случай личной ответственности за свою жизнь и сохранность.

— Что ж, я не удивлён. Где ты была? — голос папы был непривычно холодным.

— Я гуляла с друзьями. Мы катались на коньках, — я решила говорить начистоту.

— Что за друзья?

— Ты их не знаешь. Мы познакомились недавно.

— Вероника, — папа тяжело вздохнул. — Почему ты не сказала мне правду? Вот, приплела ещё и Славу…

— Я сказала так, чтобы ты не волновался. Ты бы не отпустил меня без Славы, — попыталась оправдаться я.

— Да, верно. Зато я волнуюсь теперь. Моя несовершеннолетняя дочь провела ночь неизвестно с кем!

— Ну, папа! Я могу поручиться — они хорошие люди, добрые. Самые лучшие из тех, кого я встречала. Я с ними в безопасности.

— Но что это вообще за секреты? Новые друзья, о которых я ничего не знаю, эти начавшиеся гулянки, твои возвращения в пьяном виде, проблемы в школе… — папа припомнил всё, что накопилось за последнее время.

У Славы глаза округлились от всего этого. О моих подвигах он слышал впервые.

— Да, видимо, без Славы ты совсем в разнос пошла. Нужно лучше за тобой приглядывать, — заключил он.

— Приглядывать? — во мне закипал гнев. — Папа, мне будет восемнадцать в этом году! Я уже не ребенок, мне не нужный няньки и тотальный контроль, я могу справиться со своей жизнью и без вас!

Я переводила застилаемый слезами взгляд с отца на Славу. Оба были неумолимы, смотрели не сочувственно, не понимающе и заботливо, а лишь осуждающе. Или даже безразлично?.. Безразличие. То же, что и в глазах моих одноклассников. Да бывает ли так, что абсолютно все против тебя?!

— Вероника. Пообещай мне, что этого больше не повторится, — папа смотрел безжалостно. — Никаких больше ночных гулянок.

— Ничего я не буду обещать, изверги! — вскрикнула я и, не в силах больше выносить этого, побежала в свою комнату, захлопнула дверь и плюхнулась на кровать. Уткнувшись в подушку, я зарыдала в полную силу. Ну не могу я такое обещать. Нельзя мне оставить Гильдию.

Дверь в мою комнату открылась тихонечко, Слава вошёл почти бесшумно, но я буквально кожей ощутила его присутствие. Прежде, чем он начал что-либо говорить, я порывисто вскинула голову и произнесла срывающимся от плача голосом:

— Не подходи! Не хочу тебя видеть!

— Ник…

— Я думала, мы как Дамон и Финтий[i], а ты оказался просто Брутом[ii]!

— Я хотел, как лучше… Тебе правда не следует…

— Не тебе решать, что мне делать! — я была просто в бешенстве. — Ты просто ревнуешь, что у меня появились друзья, кроме тебя!

Его лицо залила краска. Я попала в точку. Слава ничего не ответил, лишь выбежал из моей комнаты, хлопнув дверью.

6/1/2008

Сандро осушил очередную банку Ягуара и высыпал в себя половину пачки «Трёх корочек».

— Чувак, ты о здоровье вообще хоть чуть-чуть заботишься? — поморщилась Лэр.

— Ну, в грозу под одинокими деревьями не стою, через заботы с надписями про злых собак не лазаю… Вроде, да, забочусь, пожалуй.

— Да ты просто зожник! — присвистнул Тин. — Небось, ещё и спорт любишь.

— И спорт люблю, — лениво протянул Сандро, развалившись на каменных ступенях, припорошенных снегом. — Особенно экстремальный. Опасный, чтоб адреналин выделялся.

— Какой же спорт самый опасный, Сандро?

— Шахматы, — веско отвечал Сандро.

— Почему? — не понимала уже я.

— Потому что можно уснуть и упасть глазом на ферзя. Но я не очень люблю шахматы… Я почему-то всегда проигрываю. Обидно до боли в глазу… Я больше домино люблю.

— А я вот уж нет! — включился Тин. — Терпеть не могу рыбу.

Мы просто покатываемся с подобных каламбуров и абсурдизмов. Странно, когда они записаны на бумагу, в них нет ничего необычного или даже забавного… Но когда в действительности Сандро пытается философствовать с умным видом, а все уже изрядно набравшись самого дешевого пива из ларька раззадоривают его, впору просто падать и кататься по снегу от хохота.

В подобных милых разговорах Кром никогда не участвует. Лишь наблюдает издалека. Но чаще вообще не присутствует при этом. Он приходит всегда очень поздно, пьёт меньше всех и говорит только по существу. Вот и сегодня, когда мы гуляли у памятника Гагарину около трёх часов дня, его с нами не было.

— Ну и что там твой папа? — поинтересовалась Мар, отхлёбывая из бутылки светлое пиво.

— Сказал, что я могу гулять только до восьми. Если приду позже — он меня вообще никуда не выпустит, — пожала плечами я.

— Родаки… — сплюнул Пахан. — Занудные до тошноты. Мои, когда развелись, мать как с катушек съехала — повернулась на своём «не будь как отец». Что бы ни сделал, она сразу «фу, ты весь в него!». Слабак да неуч — как будто имя моё забыла. В инст только потому и ходил, чтоб от неё отдохнуть. Но от него и ещё один плюс — я там с Кромом познакомился! Не знаю, как бы я жил, если б не Гильдия.

— Да! — поддержала я. — Спасибо, что вы есть, ребята.

11/1/2008

Сегодня Слава уехал. Он так и не появился у нас с того дня, когда мы поссорились. Но… Не думала, что когда-нибудь напишу такое — мне и не особо хотелось его видеть! Лучше уж побыть с ребятами из Гильдии. Теперь, из-за папиного запрета, мы собираемся днём, не на «задворках», а в каких-нибудь других местах, где не слишком много народу. Только Кром не приходит…

Я так благодарна ребятам за их понимание. Они буквально выкраивают время для встреч и хотя скоро у них начнётся сессия, они обещают, что мы так же будем видеться.

20/1/2008

— Завтра прийти не смогу, — удрученно сообщила я всем собравшимся, перед тем, как разойтись.

— Ну, Ник, это какая-то подстава… Что на этот раз? — Сандро высказывал общее недовольство.

— У нас завтра плановая уборка, — моё объяснение не внесло ясности. — У нас с папой и братом есть такая традиция. Мы всегда вместе убираемся, — все смотрели удивленно. Кажется, им такая практика знакома не была.

По правде сказать, мне часто жалко ребят. Когда они заговаривают о своей семье (а это случается редко), они только жалуются. Видно, что отношения с родителями у них не очень. Тин всегда говорит, что его общение с мамой заканчивается на фразах: «ты поел?», «тебя ещё не отчислили?» и «прекрати мусорить в комнате!». К тому же они почти все вечера, а часто и ночи проводят на «задворках» и никто им этого не запрещает. Только Лэр периодически контролируют, но она и сама обычно долго не засиживается. Странно это. Моему папе, например, всегда есть дело до того, где я пропадаю. Чего только стоят его вечные запреты… А вот Кром никогда не говорит о своей семье. Хотя о ней мне было бы узнать интереснее всего.

4/2/2008

Январь пролетел просто молниеносно. Я ходила в школу, как во сне, стараясь ни на кого не обращать внимания. Одноклассники немного успокоились, но иногда Платонова всё ещё прорывало на его «шуточки». Мар сказала, что не имеет значения то, что они говорят обо мне. Главное, что я знаю правду. И моя Гильдия тоже. Поэтому ситуация в классе меня больше не напрягает. Даже виноватые взгляды Инны больше не трогают.