Вредина

– Что она еще тебе наговорила? – вновь спросил он.

Девушка понимала, что надо прекращать разговор, видела глаза Воротниной, и в душе очень даже пожалела, что вообще затеяла всё это. Но остановиться уже не могла. Ведь ей и самой было больно и обидно за все, что тут про неё наговорили. Да ещё пришли к ней на работу с разборками и угрозами.

– Требовала… чтобы я… от вас отстала. – запинаясь, ответила она.

– Идиотка… – выругался Олег в трубку и пообещал: – Я с ней сам разберусь.

– Вы попытайтесь объяснить ей, что между нами ничего не было и быть не может. Я не хочу, чтобы она вновь ко мне приходила.

– Больше не придет, обещаю.

Тут Нина встала, резко выхватила у неё трубку, и со слезами на глазах, дрожащим голосом громко выкрикнула:

– Ну, спасибо, Олежек! Век не забуду твоих ласковых слов!

– Ты?! – удивился Воротнин, услышав голос жены.

– Да, дорогой! Это я – твоя идиотка и дура!

– Что ты там делаешь? – зло протянул он.

– Пришла тебя защищать! – ответила она и громко всхлипнула.

– Домой иди, там поговорим! – рявкнул на нее Олег.

Нина положила трубку на стол, резко повернулась и спешно вышла из диспетчерской.

Сапсонова замерла, не зная, что предпринять дальше. Она верила и надеялась, что мужчина станет защищать себя и жену, поймёт её, поддержит, ведь так бывает в нормальных счастливых семьях. И возможно, где-то даже обрадуется, что у него такая надежная и верная супруга, которая услышала про его проблему и сразу встала грудью на его защиту. Но никак не предполагала она такого вот конца.

– Ты зачем это сделала? – спросил ее Олег, и его слова эхом разлетелись по диспетчерской.

– Извините, я не думала, что так выйдет…

– А о чём ты вообще думала? – закричал на нее водитель и тут же спросил: – Довольна?!

– Нет. – дрожащим голосом ответила Марина и с обидой выкрикнула: – Так не честно! Вы все на меня и ещё жён подключили! А я одна! – и не удержалась заплакала.

– Я её не подключал. – уже тише отозвался Воротнин, понимая, что его обидчица сидит там и плачет.

Он не мог знать всего, что наговорила ей Нина. Ведь дамские разборки иногда бывают пострашнее мужских драк, и тут надо знать наверняка, что было между женщинами там – на эстакаде в диспетчерской. А раз Сапсонова плачет, значит, Нина тоже наговорила ей много чего обидного. И впервые за все это время, ему стало не по себе, за все те грубые слова, которыми он высказывался в ее адрес.

– Тогда зачем она ко мне пришла? – вновь выкрикнула Марина и громко всхлипнула. – Что вы все от меня хотите?

– Всё, проехали. – ответил Олег и отключил телефон, а по диспетчерской полетели короткие громкие гудки.

Марина перестала плакать и, затаив дыхание, думала, что теперь будет. Сама отключила телефон, уронила голову себе на руки и решила, что пора всё это прекращать. Посидела так немного, потом подняла голову и посмотрела на себя в зеркало. Аккуратно вытерла слезы с глаз, тут же встала, взяла свою сумочку и поспешила на выход. Там спешно закрыла за собой дверь на ключ и уже бежала вниз по ступенькам. У входа столкнулась с очередным водителем, который приехал под загрузку.

Тот видя, что она уходит, возмущенно спросил:

– А кто раствор отпускать будет?

– На сегодня раствора больше не будет. – сухо ответила девушка и шагнула мимо него.

Мужчина заметил на ее глазах слезы, сразу понял, что у диспетчера что-то случилось, но не удержался и вновь выкрикнул:

– И что, опять целый день без работы?!

Но Сапсонова его уже не слышала, а уверенной и быстрой походкой, цокая своими шпильками по асфальтированному тротуару, она спешно шла в сторону офиса…

Свиридов был на месте, он сидел в своем кабинете и разговаривал с кем-то по телефону.

Не обращая внимание на возражения секретарши, Марина резко рванула дверь на себя и уверенно шагнула в кабинет. Она сразу прошла к столу и с понурым видом предстала перед начальником.

Тот удивленно вскинул свои густые брови и, видя негативный настрой сотрудницы, ответил в трубку:

– Я потом перезвоню. Тут ко мне пришли по важному делу. – а сам положил сотовый на стол и серьезным голосом спросил: – Что случилось?

Марина шагнула ближе, медленно присела на стул, ломая и теребя в руках ремешок своей сумочки, а сама с трудом справлялась со своими эмоциями и была готова разреветься на весь кабинет.

– Я не могу там больше работать… – дрожащим голосом ответила она.

– Почему? – развел руками Геннадий Михайлович.

– Если сейчас же не заберете меня оттуда, то я… пишу на увольнение…

– Что случилось, ты можешь мне рассказать?

– Нет. – мотнула головой девушка, и по ее щекам градом покатились слезы.

– Опять Воротнин? – догадался он сразу.

– Нет. – соврала она и всхлипнула.

– А кто?

Марина молчала, и только тихонько всхлипывала, теребя ремешок от своей дорогой кожаной сумки.

Свиридов понимающе вздохнул, немного подумал, потом пододвинул к себе телефонный аппарат, взял трубку, и быстро набрал номер отдела кадров. Он дождался, когда ему ответят и громко спросил:

– Галина Семеновна, у нас там никто не пришел устраиваться на работу?

– Пришла женщина. Хочет устроиться, но образования нет. Просится к строителям. Что делать будем?

– Бери ее на растворный узел. А если она так хочет работать на стройке, то мы ее потом переведем, а ей найдем замену.

– Хорошо.

– И, если можно, пусть она сейчас же приступает к своим обязанностям.

– Хорошо, она к вам сейчас зайдет.

Геннадий Михайлович положил трубку, и стал внимательно и с жалостью рассматривать свою сотрудницу. Он уже догадывался из-за чего именно она оттуда сбежала, и точно знал из-за кого. Но он потом с ними разберется, а сейчас, мужчина видел заплаканные глаза обиженной девушки и не знал, что ей сказать.

В кабинет постучались, и начальник громко ответил:

– Войдите.

Дверь приоткрылась и к ним вошла женщина средних лет, приятной внешности и красиво одетая. Она вежливо поздоровалась, посмотрела на начальника СМУ, а потом украдкой на Марину.

– Присаживайтесь. – указал ей на стул Свиридов.

Щукина уверенно прошла к столу и аккуратно присела на свободный стул.

– Вы пришли устраиваться на работу?

– Да. – кивнула она головой.

– Нам сейчас позарез нужен человек на растворном узле. Вы не хотите там поработать?

– Но я не умею. – возразила Евгения, пожимая плечами, и тут же предложила: – Если меня кто-то научит…

– Вот Мариночка и научит. – указал он глазами на Сапсонову. – Сходи, пожалуйста, – попросил он вежливо, – сдай все и объясни, что к чему.

– Хорошо. – согласилась она и, вытирая слезы, встала со стула.

– Только одно условие, – строго проговорил Геннадий Михайлович, глядя на новую сотрудницу, – поймаю на воровстве, сразу уволю!

– А мне и не надо воровать! – пожала в недоумении женщина плечами. – Да, и не умею я!

– Зато водители у нас умеют. А за ними смотри и смотри.

– Обещаю, что не подведу вас. – приятным мелодичным голосом заверила его Щукина.

– Вот и ладненько! – радостно отозвался начальник и сказал: – Тогда идите и принимайте. – и напомнил: – И зайдите в отел кадров и напишите заявление.

– Спасибо. – обрадовалась Евгения и не скрывала своей радости о таком быстром приеме её на работу.

Они вышли, Щукина сразу зашла в отел кадров, а Марина заглянула к себе в кабинет, но никого там не увидела. Она прислушалась к голосам, что доносились с соседнего отдела напротив, и поняла, что все собрались там. Но идти сейчас туда не решилась, не то было настроение.

Вскоре сотрудницы вышли на улицу и пошли в сторону растворного узла. Щукина пыталась, что-то спрашивать, Сапсонова скупо отвечала ей, а сама шагала вперед и желала одного – больше никогда не встречаться с Воротниным и его женой. На душе было гадко и отвратительно. Получалось, что она свела мужа и жену, и теперь они из-за нее крупно поссорились. Здесь конечно можно было и оправдаться, и сказать, что не она все это затеяла. Но в том – то и дело, что она. И Марина это понимала и осознавала. Скажи она Олегу, что рядом с ней сидит его супруга, не наговорил бы он в ее адрес столько обидных и грубых слов. А если наговорил? Но тогда все было бы честно! И не мучили ее сейчас угрызения совести, и не терзала она свою и без того уже истерзанную душонку.