Страница 23 из 35
При этом совершенно очевидно, что анализ сознания, пусть он и предшествует анализу причинности, в то же время имеет отношение к этой причинности (а одновременно – и ко всему человеческому динамизму) и постоянно ее предполагает.
Мы собираемся изучать здесь сознание не в отрыве, а в тесной связи с динамизмом и причинностью, поскольку и в действительности, и в человеческом опыте сознание действия тесно связано с сознательным действием. Временное исключение сознания в виде отдельного аспекта является методологическим приемом, своего рода вынесением за скобки, что служит лучшему пониманию того, что находится в самих скобках. Потому-то и название данного раздела говорит не о сознании как таковом, но о личности и поступке в аспекте сознания.
Традиционная интерпретация поступка как actus humanus подразумевает, что сознание в том его смысле, который мы обозначили через определение actus humanus, – это то же самое, что «сознательное действие». В этом же значении «сознание» словно бы целиком растворяется в понятии voluntarium – в динамизме человеческой воли. В такой интерпретации аспект сознания еще не стал ни выделенным, ни исследованным. Меж тем сознание как таковое (сознание в его субстантивном и субъектном значении) вполне может быть выделено в сознательном действии: оно пронизывает собой всю глубинную связь «личность—поступок» и становится ее важным аспектом. Это такой аспект, в котором и бытование личности, и ее действие не только отражаются, но и по-своему создаются. Традиционная концепция actus humanus не столько, может, обходила этот аспект, сколько скорее скрывала его в себе; в ней он был скрыт implicite13[15].
Концепция actus humanus была, как уже упоминалось, не только реалистической и объективистской, но еще и метафизической. Она воспринимала сознание как то, что «внедрено» [wporządkowane], как бы «впаяно» [wtopione] в действие человека и в его бытие, которое является бытием разумной природы. Согласно этой концепции, человек живет и действует «сознательно», тогда как у его бытования и действия нет в сознании своеобразного источника. Не забудем тут, что, ставя эту проблему, мы как можно дальше отошли от тенденции «абсолютизировать» сознание. Речь идет лишь об извлечении (как бы открытии) того sui generis сознательностного аспекта, который содержится в actus humanus.
В понимании схоластов (где речь шла о человеке как личности), аспект сознательности был, с одной стороны, заключен (а отчасти и скрыт) в «рациональности» (обращаясь к определению: «Homo est animal rationale»[16] или же «Persona est rationalis naturae individua substantia»[17]). С другой же стороны – сознательностный аспект заключался в воле (понимаемой как appetitus rationalis[18]) и выражался как voluntarium. Целью же нашего исследования является извлечение – «экспликация» сознательностью аспектов, извлечение сознания как сущностного и учрежденного аспекта всей той динамической структуры, которую представляют собой личность и поступок.
Человек не только действует сознательно, но и осознает свое действие, а также то, кто действует, то есть, следовательно, сознает свой поступок и себя как личность в их динамической соотнесенности. Это сознание выступает одновременно с сознательным действием, как бы его сопровождая. Но может и предшествовать действию, как и следовать за ним. Оно обладает своей непрерывностью и своей тождественностью, которые независимы от строения и тождественности каждого отдельного поступка14. Любой поступок словно бы настигает сознание, по отношению к нему возникает и заканчивается, оставляя после себя след своего присутствия.
Сознание сопутствует поступку и отражает его тогда, когда он зарождается и когда он совершается, а после того как свершился, все еще продолжает отражать его, хотя, разумеется, уже не сопровождает. Это сопровождение сознания свидетельствует не столько о том, что действие является сознательным, сколько в большей степени, что человек сознает свое действие. А это также приводит к тому, что он действует как личность и (в чем аспект сознания играет особо важную роль) переживает свое действие как поступок. Именно это мы и собираемся здесь постепенно прояснить.
Хотя функцию сознания (если исходить из проведенного выше анализа) и можно определить как познавательную, однако таким образом мы характеризуем эту функцию лишь в общих чертах. Ибо в этой своей функции сознание предстает в виде лишь отпечатка (или, скорее, отражения) того, что в человеке «делается» [dzieje się], а также и того, что человек «действует» [działa] (данное различение особенно важно для дальнейшего исследования поступка: на этом мы специально остановимся в следующем разделе). Сознание является также отпечатком [odbicie], а точнее – отражением [odzwierciedlenie] всего, с чем человек вступает в объектный контакт посредством того или иного действия (в том числе и познавательного), как и в ситуации того, что в нем «делается». Сознание все это отражает. В «нем» в какой-то мере целиком содержится весь человек и весь тот мир, который этому конкретному человеку доступен, то есть тому человеку, который есть я сам. Как же это все «в нем» существует? На этот важный вопрос следует ответить так: все это существует в сознании в характерном только для него виде.
Попытаемся теперь описать этот вид. Чтобы постичь суть совершаемых посредством человека познавательных актов, необходимо вникнуть в предмет, мысленно его объективировать и таким путем «понять». В этом значении познавательные акты имеют интенциональный характер, они обращены к познаваемому предмету и обретают в нем свой смысл бытия в качестве актов понимания или знания. Представляется, что этого нельзя сказать о сознании.
В отличие от сторонников классической феноменологии, мы полагаем, что познавательный смысл бытия сознания (и присущих ему актов) основан не на проникновении в предмет, а на его объективации, которая привносит с собой понимание предмета или схематичное представление о нем15.
А потому интенциональность, характерная для тех познавательных актов, благодаря которым мы получаем понимание предметной действительности в одном из ее измерений, не может служить актам сознания, ибо они лишены интенционального характера, хотя то, что составляет предмет нашего познания, понимания и знания, является и предметом сознания.
И все-таки в той мере, в какой понимание и знание способствуют формированию предмета способом интенциональным (а именно это является основой самого динамизма познавания), в той же мере и сознание ограничено отражением того, что уже было познано тем же способом. В какой-то степени это – понимание уже понятого. Мы придерживаемся того мнения, что подлинно познавательный динамизм, сама деятельность познавания к сознанию не относятся. Если эта деятельность основана на своеобразном установлении значений в их отнесении к объектам познавания, то значения эти устанавливаются не сознанием, хотя безусловно, они устанавливаются и в сознании.
А если так, то трудно усомниться в том, что сознанию служит познавательный характер и даже познавательная функция, хотя и этот характер, и эта функция своеобразны. Этим характером – назовем его «сознательностным» [świadomościowy] – отмечены как отдельные акты сознания, так и вся их актуальная совокупность, которую можно определить как сумму актов сознания или же как их «результирующую», которая чаще всего именуется просто сознанием.
Если отражающее сознание (то есть сознание в функции отражения) представляется тут как бы производной всего процесса деятельности познавания и познавательного отношения к объектной действительности, своего рода его окончательным отпечатком в познающем субъекте, то вместе с тем следует признать, что это отражение или отпечаток возможны лишь тогда, когда мы признаем за сознанием своеобразную способность «высвечивать» все то, что человеку дано каким-либо способом познавательно.
15
Внутри, имплицитно (лат.).
16
Человек – это разумное животное (лат.).
17
Личность – это неделимая субстанция разумной природы (лат.).
18
Разумное хотение (лат.).