Аннотация
Идея написать продолжение трилогии братьев Стругацких о Максиме Каммерере «Черный Ферзь» пришла мне в голову, когда я для некоторых творческих надобностей весьма внимательно читал двухтомник Ницше, изданный в серии «Философское наследие». Именно тогда на какой-то фразе или афоризме великого безумца мне вдруг пришло в голову, что Саракш — не то, чем он кажется. Конечно, это жестокий, кровавый мир, вывернутый наизнанку, но при этом обладающий каким-то мрачным очарованием. Не зря ведь Странник-Экселенц раз за разом нырял в кровавую баню Саракша, ища отдохновения от дел Комкона-2 и прочих Айзеков Бромбергов. Да и комсомолец 22 века Максим Каммерер после гибели своего корабля не впал в прострацию, а, засучив рукава, принялся разбираться с делами его новой родины.
Именно с такого ракурса мне и захотелось посмотреть и на Саракш, и на новых и старых героев. Я знал о так и не написанном мэтрами продолжении трилогии под названием «Белый Ферзь», знал, что кто-то с благословения Бориса Натановича его уже пишет. Но мне и самому категорически не хотелось перебегать кому-то дорогу. Кроме того, мне категорически не нравилась солипсистская идея, заложенная авторами в «Белый Ферзь», о том, что мир Полудня кем-то выдуман. Задуманный роман должен был быть продолжением, фанфиком, сиквелом-приквелом, чем угодно, но в нем должно было быть все по-другому. Меньше Стругацких! — под таким странным лозунгом и писалось продолжение Стругацких же.
Поэтому мне пришла в голову идея, что все приключения Биг-Бага на планете Саракш должны ему присниться, причем присниться в ночь после треволнений того трагического дня, когда погиб Лев Абалкин. Действительно, коли человек спит и видит сон, то мир в этом сне предстает каким-то странным, сдвинутым, искаженным. Если Саракш только выглядит замкнутым миром из-за чудовищной рефракции, то Флакш, где происходят события «Черного Ферзя», — действительно замкнутый на себя мир, а точнее — бутылка Клейна космического масштаба. Ну и так далее.
Однако когда работа началась, в роман стал настойчиво проникать некий персонаж, которому точно не было места во сне, а вернее — горячечном бреду воспаленной совести Максима Каммерера. Я имею в виду Тойво Глумова. Более того, возникла настоятельная необходимость ссылок на события, которым еще только предстояло произойти много лет спустя и которые описаны в повести «Волны гасят ветер».
Но меня до поры это не особенно беспокоило. Мало ли что человеку приснится? Случаются ведь и провидческие сны. Лишь когда рукопись была закончена, прошла пару правок, мне вдруг пришло в голову, что все написанное непротиворечиво ложится совсем в иную концепцию.
Конечно же, это никакой не сон Максима Каммерера! Это сон Тойво Глумова, метагома. Тойво Глумова, ставшего сверхчеловеком и в своем могуществе сотворившем мир Флакша, который населил теми, кого он когда-то знал и любил. Это вселенная сотворенная метагомом то ли для собственного развлечения, то ли для поиска рецепта производства Счастья в космических масштабах, а не на отдельно взятой Земле 22–23 веков.
Странные вещи порой случаются с писателями. Понимаешь, что написал, только тогда, когда вещь отлежится, остынет…
М. Савеличев
Отзывы