Страница 2 из 17
– Ладно, хватит, что-нибудь придумаем! Окрысился! Ему что, людей жалко, он что, о них печется? Ему главное – выполнять все приказы Сталина да райкома, следить за тем, чтобы они не нарушались.
– Ох, не к добру все это, Ваня, чует мое сердце, этот твердолобый Давыдов волком на тебя смотрит.
– Ладно, – буркнул Иван, – Бог не выдаст, свинья не съест – обойдется.
Нет, не обошлось. Наталья как в воду смотрела, женское чутье ее не подвело, да и говорить со своим мужем ей больше не пришлось.
Поближе к утру всех разбудил стук в дверь в сенцах. Наталья вскочила, разбудила Ивана, который только начал дремать. Вскочив с кровати, он крикнул: «И кто же это в такую рань к нам пожаловал?
Кому не спится?».
Иван в одной исподней вышел в сенцы, дверь уже почти снесли с петель, раздавались грубые речи в адрес хозяев:
– Открывайте, именем Закона, это органы власти, есть дело! – кричали они.
Иван спокойно открыл дверь, на пороге появился председатель сельского совета Давыдов, с ним несколько человек в военной форме:
– Фирсов Иван Иванович, ты обвиняешься в антисоветской деятельности. У нас есть ордер на твой арест. Собирайся, на сборы дано тебе 15 минут.
Иван обратился к Давыдову:
– Кузьма, что это? Какая еще антисоветская деятельность, можешь объяснить?
– Мое дело было только показать твою хату, разберутся, надо было думать раньше, когда дела делал, – проговорил Давыдов, пряча глаза.
Иван сжал кулаки:
– И все-таки это твоих рук дело, это ты написал на меня.
Но ему не дали договорить, приказали быстро собираться и подчиняться приказам. Иван пошел в хату, стал собирать вещи, чекисты последовали за ним.
– Антисоветская пропаганда, газеты, листовки имеются в доме? Один из них порылся на столе, где лежали книги и тетради девочек.
Наталья, стоявшая в стороне, прижавшись к косяку, обомлела, побелела и только смотрела на мужа полными слез глазами, сердце отчаянно подсказывало, что это надолго, а может, и навсегда. Иван взял вещевой мешок, закинул его за плечо, подошел к испуганно сидевшим в кровати дочкам, поцеловал каждую из них, сделал наказ быть послушными и ждать отца. Затем подошел к жене обнял ее, вытер ее глаза и поцеловал.
– Не переживай за меня, я ни в чем не виноват, разберутся и отпустят, – с этими словами он вышел в сопровождении конвоя. Увезли Ивана на машине в районный центр.
Среди дочерей больше всего переживала за отца средняя дочь Таня, она очень любила его. Она долго лежала и плакала, думая о том, что же такое антисоветская деятельность, и за что обвинили ее отца.
Дед Гриша
Дед Гриша, отец Натальи Григорьевны, жил в своем доме с бабушкой Ховрой, их дом был неподалеку. Семья у них с бабкой была очень большая. Наталья была их старшей дочерью, кроме нее было три сына и три дочери, внуков у деда с бабкой было не перечесть, но дед Гриша помнил всех по именам.
Он всегда много времени проводил с детишками и передавал в этих житейских разговорах свою мудрость и обычаи.
Дед Гриша прошел Первую мировую войну, а воевал он с немцами на Германском фронте, поэтому умел изъясняться на немецком языке. Революционные события воспринимал по-своему, старался понять Ленина, но так и не понял Сталина. Он тяготился и скучал по старому укладу жизни – по его мнению, старый уклад был справедливым по отношению к крестьянам. Он так и не смог принять образовавшиеся колхозы, хотя внешне это ни с кем особо не обсуждал – времена были сложные.
С особым отцовским чувством он относился к старшей дочери Наталье, уважал ее мужа Ивана за заботливость и трудолюбие, но не одобрял его согласия стать председателем колхоза, когда его выбрали люди на эту должность. Когда однажды поутру дед узнал об аресте зятя Ивана, сразу же отправился в дом к Наталье. Они сели за стол в горнице, и Наталья со слезами на глазах рассказала о том, что произошло в ту ночь.
Дед Гриша ответил:
– Да, это все Кузьма Давыдов, это он настучал в НКВД. Слышал я, был у них конфликт из-за зерна. Давыдов не разрешал выдавать, а Иван настоял на своем, он справедливости хотел. Но не нужно было идти наперекор ему, ведь такое указание было сверху дано.
Дед Гриша глубоко задумался, и долго сидел, молча. А после, раскрасневшись, парировал:
– Надо же, Сталин лютует, наставил везде таких Давыдовых. Работайте крестьяне, а если пикните – капут вам. Забирают, сажают умных, деловых, самоуверенных людей по всей стране, и это когда Гитлер всю Европу топчет ногами. Того и гляди, скоро и к нам придут немцы, чтобы покорить нас, непокорных и бедных. – разошелся не на шутку дед Гриша, – Кому защищать нашу Родину придется? Да опять же, простой солдат возьмется за оружие, а руководители только и думают о власти.
Так рассуждал дед Гриша рядом с дочерью, которую только что разлучили с мужем, и только за то, что он решил наперекор власти накормить народ в своем колхозе:
– Ничего, дочь, да поможет нам Бог, и твой Иван вернется домой. Будем ждать терпеливо, терпения нам не занимать, буду вам помогать.
Но Иван домой так и не вернулся – он был сослан на Соловки в Гулаг, там и сгинул.
Знамение
Пришла весна, снег сошел рано, и на дорогах звенели ручьи. Река Навля, оправившись после зимы, щедро несла свои воды, но после разлива уже постепенно входила в свои берега. В небе пролетали стаи птиц, возвращаясь с теплых краев. Таня очень любила скворцов и подолгу наблюдала за ними. Возле дома был скворечник, который смастерил отец. По утрам птицы будили Таню своей трескотней и шумом, создавая ни с чем не сравнимое весеннее настроение. День ото дня становилось теплее и светлее на душе.
Однажды Таня со старшей сестрой Анной собрались в лес за весенними цветами. Погуляв по опушке, они углубились в лес, набрали по букету подснежников и бобриков и стали возвращаться домой. Вдруг, откуда ни возьмись, тишину нарушил сильный грохот. Подняв глаза к небу, они увидели низко летевший самолет, и его полет был более, чем странным. Он то поднимался вверх, то опускался вниз, и они видели в кабине летчика. Девочки удивились и в то же время обрадовались этому необычайному зрелищу, в их местах это было чудо из чудес.
Вдруг послышалось фырканье, рычание мотора и самолет стал падать с небольшой высоты на поляну. Пытаясь посадить самолет, летчик делал все возможное, но удар о землю был очень сильным. Девочки сразу же увидели людей, бегущих со стороны села, среди них был и дед Гриша, появился и председатель Давыдов. Люди испуганно остановились поодаль, а Давыдов с мужиками стали открывать кабину. Они вытащили летчика и положили его на землю, он был жив. По приказу Давыдова прибыла подвода, запряженная лошадью, летчика уложили, укрыли и отправили в районный центр, в больницу.
Тане было очень жаль летчика, он то открывал, то закрывал глаза, но не шевелился, она подошла к телеге и незаметно положила букетик рядом с головой летчика, пожелала ему в мыслях выздоровления. Летчик это заметил, глаза его благодарно засветились, он улыбнулся, и, как показалось Тане, его губы что-то прошептали.
Дед Гриша был неподалеку, завидев внучек, он подошел к ним. Таня спросила его о самолете, откуда он здесь и почему упал.
– А кто его знает, может, это учения были, или с курса сбился, может и техника отказала или топливо закончилось – все может быть.
Шаркающими шагами мимо прошла бабка Стеша. Услышав их разговор, она проговорила:
– Нет, Гриша, здесь не все так просто, эту железную птицу нам послал сам Господь, а вещует она нам что-то нехорошее. Чует мое сердце, попомните мои слова, – прошамкала бабка Стеша и пошла в деревню.
Эти слова бабки Стеша будто врезались в сознание Тани, она это запомнила.
Самолет находился под охраной сторожа несколько дней, после чего два трактора увезли машину в район.
Сельские будни и праздники. Весна. Сватовство
Вступила в свои права весна, кругом все зацвело. Распустились и зацвели черемуха, сирень, яблоня, вишня, что обещало к тому же хороший урожайный год. Крестьяне в полях посеяли рожь, пшеницу, кукурузу, горох, теперь нужно было растить, поливать, пропалывать.