Каторжанин

- Ну да того человека прикрученного к камню.

- Каторжанина...это вы красиво сказали. Честно скажу, в первый миг я испугался. Да чего там, говоря откровенно, чуть в штаны не наложил.

Все непринужденно рассмеялись видимо, там на площади, подобные ощущения были у всех. Григорий кашлянул, говорить теперь было совсем легко.

- А потом когда все побежали, у меня было чувство, словно я совершаю побег с концлагеря, и сейчас меня выхватит из темноты прожектор и ударит пулемет.

- А вы случайно не сидели в тюрьме?

Спросила Ирина, и в ее вопросе не было даже намека на скрытую враждебность, нет, просто любопытство.

- Нет, откровенно ответил Григорий.

- Вот видите, подхватил Павел Петрович, обращаясь к Ирине, вновь ваша теория не срабатывает.

- Минуточку, сказала Ира, вот вы Григорий можете вспомнить далеко ли стояли вы от центра площади.

Мелехов задумался. Но в первый миг ничего определенного вспомнить не мог. Затем словно прозрев, он начал отматывать кадры в обратном порядке и увидел перед собой за стеклянной витриной различные тренажеры и прочий инвентарь.

- Да. Я стоял как раз возле спортивного магазина.

Ирина просияла.

- Великолепно.

Она достала еще сигарету подкурила ее и принялась развивать тему.

- При таком ракурсе и той плотности народу на площади вы никак не могли видеть каторжанина. Но я уверенна вы его рассмотрели так, словно стояли совсем рядом. Верно ведь.

- Да, согласился Григорий.

Он только сейчас об этом подумал. А ведь действительно с того расстояния, на котором он находился он никак не мог бы увидеть человека прикрученного к каменному блоку, да и основная масса людей ничего не могла бы увидеть. Но сложилось такое впечатление, словно стоящие впереди люди были стеклянными, мало того их тела еще и увеличивали все предметы. Он с восхищением посмотрел на не молодую, но очень привлекательную женщину. А она между тем продолжала.

- Поэтому я делаю предположение, что это просто спецэффект. Кроме того всеобщую панику я могу объяснить психотропным воздействием.

- Кто не купит стиральную машинку "Вятка" будет уничтожен, съязвил старик.

Ира не смутилась.

- Что-то типа этого.

- На моих глазах затоптали женщину, я думаю насмерть.

Сказал Павел Петрович и опустил глаза. Конец фразы он проговорил почти шепотом, при этом нервно теребил свой видавший виды галстук. По всей видимости, он так же наступал на несчастную. Или просто сам факт того, что он не оказал помощь, вызывал в нем бурю эмоций.

Спор прекратил Григорий.

- Друзья, сейчас мы сможем воочию во всем убедится, толпа иссякает.

Действительно теперь можно было, без страха быть раздавленным, выйти на улицу и если захотеть пойти в обратном направлении. Все трое переглянулись. В этот миг у них был шанс вернутся к своим делам и вполне возможно судьба уберегла бы их от того водоворота событий в который они были втянуты. Но всей троих мучила если не совесть, то обида за свой недавний страх и мгновения подверженности стадному инстинкту. Аверин вышел из подъезда поправил пиджак и галстук, который он мгновение назад терзал и сказал.

- Я пойду, посмотрю, как там. Вы если хотите, можете остаться, я скоро вернусь и все вам расскажу.

- Ну конечно, сказала Ирина, так я вам и поверю, с вашими восторженными взглядами на события.

- Вы такая скептичная, возразил Аверин, что все видите в темных тонах.

- Жизнь научила.

Григорий тоже вышел из подъезда и сказал.

- Давайте двигаться вперед или вернее назад, через несколько минут сможем во всем разобраться сами.

Все согласились и троица людей, по опустевшим улицам, двинулась к площади. Первые шаги они сделали в абсолютной тишине и лишь, словно далекое эхо, до них долетал стихающий топот многотысячной толпы. Сказать по правде некоторое время идти было не просто страшно, а в буквальном смысле слова жутко. Словно они древние люди по какой-то дикой причине решили забраться в логово пещерного медведя. Все двигались медленно и молча, и при этом смотрели исключительно себе под ноги, словно боялись наступить на сухую ветку, которая своим треском разбудит ужасного зверя. Первым заговорил Павел Петрович, казалось он ни к кому не обращается, но все поняли, что его фраза адресована к Ирине.

- Вы наверное журналист?

- С чего вы взяли?

Аверин усмехнулся.

- У вас острый глаз, вы очень умная...

- Как для женщины, вспылила Ирина.

- Ну что вы, спокойным тоном продолжал Павел Петрович, я никогда не относился к женщинам свысока. По образованию я математик, но знаете, моя покойная супруга почти всегда обыгрывала меня в шахматы. Каждый выигрыш у нее вызывал во мне прямо-таки приступ безудержного веселья, и я стал замечать, что она время от времени мне поддается. А она была простой домохозяйкой, всю жизнь поддерживала чистоту и уют в доме, а это, по-моему, величайшая из наук, детей я ей, конечно, помогал воспитывать. Но только именно помогал. А вся тяжесть лежала на ней.

Ирина некоторое время молчала, словно обдумывала, что ей сказать. Да и тишина стояла такая, что нарушать эту тишину было неловко. Она шла и рассматривала свои новые босоножки, затем вдруг подняла голову, посмотрела пристальным взглядом на Павла Петровича и сказала.

- Да профессор, я журналист.

- А я вас узнал, признаюсь не сразу, но узнал.

- И по всей видимости хотите выразить мне свое презрение.

Мелехов слегка отстал от этой парочки и с интересом рассматривал окна домов, во-первых, ему не хотелось присутствовать при этой беседе. Честно сказать оба ему были почему-то симпатичны. Так бывает, что с первого взгляда возникает симпатия к совсем незнакомому человеку, и Григорию не хотелось присутствовать при выяснении отношений этих двух ставших вдруг ему не безразличных людей. Во-вторых, интересно было наблюдать за людьми, что затравленно выглядывают из своих окон. Большинство провожало их жалобными взглядами, словно идущих на эшафот. Но были и такие, что бросала из-за своих занавесок взгляды полные ненависти. Что происходит? Неужели Ирина права и на жителях города испытали психотропное оружие.

- Ну, что вы, ответил Аверин слегка игриво, я испытываю к вам совсем другие чувства.

От такой откровенности, Ирина смутилась и зарделась как школьница.

- А что тут такого, я два года как вдовец. И благодаря вашей статейке я хоть и лишился должности декана, зато получил двадцать четыре часа в сутки свободного времени. Пенсия у меня приличная. Мои заслуги перед отечественной наукой оценили достойно. У меня есть дача, книги и кроме того у меня появилось хобби.

Старик заговорил шепотом и Мелехов невольно стал прислушиваться. С одной стороны ему был неприятен этот разговор, а с другой он хотел быть в курсе всех событий, что произошли с его новыми друзьями.

- Знаете, это еще одна тема для статьи. Раньше у меня было хобби коллекционировать старинные монеты. Теперь же я их перепродаю. Можно сказать, занимаюсь спекуляцией. Должен вам заметить увлекательное занятие. У нас на "сходке" можно недорого приобрести довольно-таки редкие экземпляры, особенно имперского периода, а затем перепродать в столице. И у меня три прекрасных внука, так вот тратить на них деньги это еще одно мое хобби. Ну, что скажете интересная тема для статьи?

- Я возьму это на заметку. Когда писать совершенно будет не о чем, я подарю вам мгновенья славы.

Съязвила Ирина, а затем спросила серьезно.

- Вы действительно на меня не сердитесь?

Ей самой неожиданно стала приятна эта компания, и даже захотелось завязать дружбу, а может нечто большее. Для нее оба кандидата были приемлемы. Она женщина свободная, независимая и без предрассудков.

- Ну а чего сердится, ответил Аверин, статья была правдивая. Глащук действительно брал взятки, установил таксу за все зачеты и экзамены. Я старый дурак ничего не замечал, честное слово. Было несколько очень перспективных студентов, и я все свое внимание переключил на них. Только вот суд...