Страница 1 из 3
К дому Птицы Вигге устремляется прежде, чем Ивар успевает закончить свою речь. Разумеется, он получит от своих сестриц и братьев за это, когда вернётся, очередную взбучку, но молодому Ярвинену, если честно, плевать. Пусть думают и говорят, что угодно — зато Вигге сумеет пару часов побыть в тёплом доме, где царит покой, а вовсе не равнодушие, к которому так привыкли нивидийцы. В тихом маленьком домике травницы на окраине Тивии он сумеет найти то, чего никогда не найдёт в великолепном Биориге… И Вильгельму совершенно не жаль, что Ивар и Роальд будут на него за это сердиться. Пусть сердятся и читают нотации сколько угодно — зато Вигге увидит Птицу. А это важнее любого уважения со стороны его драгоценных родственников. Важнее любой похвалы со стороны Ивара или Ингрид, которых, между прочим, Вильгельм никогда не дождётся. Даже если будет стараться ещё больше.
Вигге хочется рассказать ей всё, что случилось на этой неделе — в прошлый раз он был у неё восемь дней назад, и этот промежуток кажется ландграфу жутко долгим. Целых восемь дней он не видел её улыбчивого лица, не слышал её мягкого грудного голоса и не лежал, закутавшись во множество одеял, обнимая её. За эти восемь дней в Нивидии много чего произошло — чего стоил только один этот Нариман, объявившийся неподалёку и перерезавший всех Зейдергов. Нойон… Кажется, это означало, что пришёл он с юго-востока. К счастью, Вильгельм уже считался достаточно взрослым, чтобы его посвятили в это дело. Впрочем, Вигге был уверен в этом, Ивар, Вигдис и Ульрика довольно долго этому противились, считая его ребёнком, зато на этот раз его союзниками выступили Роальд, Хальдор и Ингрид. Кажется, Нариман был весьма неплох в военном деле, и Зейдерги оказались не готовы к столь молниеносному штурму их крепости. Нариман победил их, перерезал всех. Он оказался опасным противником, и Вигге любопытно, почему раньше Ярвинены обращали на него мало внимания. Хотя, возможно, просто он сам ничего не знал об этом человеке.
Вигге хочется рассказать Айли обо всём, что случилось в Биориге — о том, что у малышки Деи начали резаться зубки, и она плачет целыми днями, о том, что ему было велено обучать Маргрит верховой езде и танцам, что Халльдис, Леда и Ринд — трёхлетние непоседы — настолько вывели из себя Роальда, что он посоветовал Эйдин и Ульрике не дожидаться срока, а начать их обучение хорошим манерам прямо сейчас. Вигге нужно многое ей рассказать — и о том, что по слухам в двадцати милях от Тивии появилась какая-то секта, одна из тех, которые могут создать вендиго. И о том, что его теперь берут на охоту, как взрослого. Правда, в роли летописца или мага, а вовсе не охотника, но Вигге это совершенно не расстраивает. У него мало оборотничьих форм. Куда меньше, чем у Ивара и Хальдора. И уж тем более — чем у Роальда.
Недавно выпал снег — тот самый, который Ярвинены считали летним. Рыхлый и мягкий снег, в котором можно было увязнуть. Вигге не берёт с собой лошадь — до Тивии обходным путём можно добраться совсем быстро. И лучше уж добежать самому — в деревне нет лошадей вовсе, а молодой ландграф не хочет привлекать к себе внимания. Бежать по такому снегу не слишком-то приятно — Вигге проваливается в сугробы почти по пояс, снег забивается ему в сапоги, а льда и вовсе не видно. Вильгельм знает дорогу хорошо, он может не бояться того, что угодит в какое-то озеро. Впрочем, озёра давно замёрзли. Это лишь в сказках и легендах они наполнены водой, а на деле же — большинство из них промёрзли почти насквозь. Большинство рек уже давно мертвы. Не осталось ничего с тех пор, когда они были полны рыбы. Муж Ульрики любит петь песни о том, что было до того, как огромный камень упал с неба и наступила вечная зима. Любит петь песни о солнце, которого нету уже давно. Любит петь песни о луне. Вигге слабо представляет, что такое луна — должно быть, одно из двух светил, просто чуть более слабое, чем солнце. Никто не отвечает ему на этот вопрос. Вигге думает, что это потому, что все уже давно забыли и о солнце, и о луне.
Нариман кричал, что когда-нибудь свергнет Ярвиненов и вернёт миру солнце — Вигге слышал об этом от одного из солдат, что видели нойона собственными глазами, когда тот разорял Сизый курган. Какое кощунство, думалось Вильгельму, разорять могилу стольких людей… Нариман был варваром — смелым и сильным, достойным всяческого уважения, но… Всего лишь варваром. Вигге знал, что он пришёл из тех земель, где жили кочевники. Кажется, сам Нариман и был кочевником — человеком без земли, человеком, домом которому стала походная палатка… Он перерезал Зейдергов, но вовсе не это казалось Вильгельму отвратительным — ему казалось отвратительным то, что Нариман разграбил гробницы Кургана. Нельзя оскорблять мёртвых, нельзя их тревожить, но Нариман наплевал на все законы, на благочестие и на традиции. Он показал себя варваром, которым и являлся. И Вигге не мог согласиться с Иваром в том, что нойона не следует бояться. Таких людей и нужно бояться, хотелось закричать Вильгельму на семейном совете, людей без чести и принципов, людей отчаянных, готовых пойти на всё, что угодно, людей, для которых не существует слова «нет», людей смелых, сильных и осторожных, готовых выжидать сколько угодно… Вигге знал, что Роальд назовёт его трусом, и потому промолчал. Должно быть, он действительно был трусом, но Наримана он боялся, хоть и считал человеком, который не был достоин честного поединка.
Айли бы его поняла. Даже если бы была Ярвиненом — она поняла бы, что именно он хочет сказать. И не посчитала бы разумную осторожность трусостью. Она поняла бы, что Наримана следует бояться. Или во всяком случае опасаться — такой человек добьётся всего, чего будет желать. И Ярвиненам следует быть предельно внимательными, чтобы не дать ему возможности уничтожить их. Айли не смеялась бы над ним, как рассмеялся Хальдор, которому Вигге доверил свои опасения. Чего уж говорить об Ульрике, Роальде, Иваре или Ингрид — разве мог Вигге в таком случае рассказать им о том, что он думал на самом деле?
Дорогу до Тивии Вигге знает прекрасно. Всего-то — пробежать между двумя замёрзшими озёрами, а потом через поле и лес. От одного из слуг Вильгельм слышал, что когда-то в этих озёрах можно было искупаться, однако об этом сейчас даже думать было глупо — впрочем, однажды, в незамерзающей реке, неподалёку от ярвиненского поместья, Вигге плавал, за что ему потом досталось от Вигдис. Вигге пробегает мимо огромного дерева, расколотого молнией на три части, не прикасаясь рукой — это он обычно делает на обратном пути.
Когда-то здесь был речной край. Но реки замёрзли, превратившись в обыкновенные дороги. Воды больше не было. Вигге бежит по снегу, почти увязая в нём, с трудом выбирается и снова бежит. Он надеется успеть прежде, чем Айли уже ляжет спать — обыкновенно она ложится довольно рано. Он надеется успеть прежде, чем Ивар хватится его. Он надеется, что эта вылазка, как и тысяча ей подобных, останется без внимания со стороны старших.
Не знай Вигге так хорошо эту дорогу, он и то не сумел бы заблудиться. Однако большинство людей даже не знают, что подобный путь существует — основной дорогой добираться до Тивии от Нивидии пришлось бы дней пять, не меньше. Для этого сначала понадобилось бы заехать в Меливерт, до которого ехать часов шесть или семь, а потом постепенно добираться до Тивии. Вигге уверен, что Ивар либо не знает о короткой дороге, либо считает её жутко опасной. Зачем же иначе ему делать вид, что её нет? Про себя юноша надеется лишь на то, что его старшие братья и сёстры не станут особенно искать его в ближайшие несколько часов — что может случиться с семнадцатилетнем парнем в окрестностях Биорига? До владений Наримана далеко. Он никогда не подберётся достаточно близко к Биоригу, если не будет уверен в своей победе.
В Тивии довольно шумно, но Вигге старается не обращать на это никакого внимания. Какая ему разница — шумно в Тивии или нет? В Биориге обычно было тихо, если не считать разве что споры Хальдора с кем-нибудь из дружинников. Ивар любил работать в тишине, и потому в Биориге мало поощрялись разговоры без особого повода. И, кажется, все были ему за это благодарны. Все, кроме Вильгельма, который из-за этой тишины чувствовал себя совершенно потерянным. Наверное, именно поэтому он так много времени проводит в библиотеке — какой-то дефект при строительстве обеспечил то обстоятельство, что всякий раз, как был ветер, в библиотеке это было прекрасно слышно, несмотря на толстые стены и вполне целые окна. В библиотеке есть хоть какие-то звуки, пусть это и не человеческая речь. А Вигге не может жить в совершенной тишине.