Страница 1 из 22
Аниций Манлий Северин Боэций
Логические трактаты
Перевод - Лариса Грачиковна Тоноян
Предисловие переводчика
Северин Боэций (480 - ок. 525) оказал значительное влияние на формирование и развитие средневековой философии и стал ключевой фигурой в истории - в истории логики, философии, религии, музыки.
Боэций по сравнению с другими античными мыслителями придавал особое значение логической операции деления. Большинство средневековых авторов логических трактатов ссылались на Боэция как на первый авторитет в этом вопросе. В своем трактате "О делении" [An. Manl. Sev. Boetii Liber De divisione // Migne J. P. Patrologiae cursus completes. Patrologia Latina. T. 64. Col. 875-891.] Боэций представляет на суд читателя свой критический обзор науки деления. И хотя обзор операции деления можно встретить у многих комментаторов, однако только у Боэция он находит столь методичное и развернутое изложение.
Трактат "О гипотетических силлогизмах" Боэция - единственный дошедший до нас отдельный античный трактат о гипотетических силлогизмах. Перевод с латыни трактата Боэция "О гипотетических силлогизмах" не издан по нашим сведениям ни на русском, ни на немецком, ни на английском языках. Для перевода на русский язык, данного в приложении, нами были использованы и сравнены два издания трактата: текст, опубликованный в томе 64 "Патрологии" Миня [Migne J. P. Patrologiae cursus completus. P. Patrologia latina. Paris, 1847. T. 64. Col. 831-876.], и в критическом издании итальянского историка философии Луки Обертелло [Severino A. M. Boezio De hypotheticis syllogismis. Paideia Editrice Brescia, 1969.]. При цитировании ссылки делаются на последнее издание.
О делении [1]
Вступление
Сколь великие плоды доставляет пытливым умам знание принципов деления, и сколь неизменно в чести было это знание в учении перипатетиков, показывает среди прочего сочинение о делении, изданное в высшей степени основательным старцем Андроником [2], одобренное серьезнейшим философом Плотином, упомянутое в комментариях на диалог Платона "Софист" Порфирием [3], который, кроме того, воздал должное пользе этого знания, включив рассмотрение принципов деления в свои "Категории". Ведь говорит же он, что умение определять род, вид, отличительный признак, собственное и привходящее необходимо как и вообще для многого, так и, в частности, для того, чтобы осуществлять деление на части, что в высшей степени полезно.
И поскольку применение деления весьма широко и научиться этому весьма легко, то и об этом тоже, как и о многом другом, я написал в форме введения, приспособив все это к ушам римлян, соблюдая одновременно соответствующую предмету тщательность изложения и сообразную краткость, дабы умы читателей не смущались ни излишней сжатостью речи, ни плохо выраженной мыслью. И пусть человек, несведущий в этих вопросах, необразованный и непривыкший к новому, не думает, что надлежит, чтобы излишнее многословие владело ушами слушающих; и пусть черная зависть не вредит тайными укусами злословия тому, что и по природе трудно, и нашим соплеменникам неизвестно, но что, однако, я изложил с большим усердием и в виду большой пользы для читателей. И наконец, пусть они лучше дадут наукам дорогу, то снисходительно, а то и с одобрением, чем обуздывают свободные искусства, с неразумным упрямством отвергая от себя все новое. Ибо кто не видит, что свободным искусствам весьма вредит, если в умах людей никогда не возникает разочарования от чувства неудовлетворенности? Однако если все то, что я говорю, кому-нибудь доставляет тревогу или кажется более туманным, нежели он сам того желает, то причина не во мне, обещающем легкость понимания, - ведь мы предлагаем прочитать и освоить все это не тем, кто вовсе не знаком ни с каким искусством, но тем, кто вкусил его и весьма продвинулся в этом деле. А каков порядок этого сочинения, я обстоятельно изложил, когда мне нужно было вести речь о "Порядке перипатетического учения". Однако довольно об этом.
Деление видов деления
Теперь следует разделить имя самого деления и соответственно каждому отдельному обозначению деления рассмотреть, что свойственно каждому отдельному основному его виду и каковы его части. Действительно, и о самом делении говорится многими способами: есть деление рода на виды, далее - деление, при котором целое разбивается на свои собственные части, еще одно деление - когда многозначное слово допускает разделение на собственные значения. Кроме этих трех, есть и другое деление, о котором говорят, что оно осуществляется согласно акциденции. Его возможно произвести тремя способами: во-первых, когда мы делим субъект в отношении акциденций, во-вторых, когда акциденцию делим в отношении субъектов, в-третьих - когда акциденцию делим в отношении других акциденций (этот способ возможен тогда, когда и то и другое относятся к одному и тому же субъекту). Однако следует привести примеры для всех названных видов деления, чтобы прояснился порядок этого деления в целом.
Род мы делим на виды, когда говорим "из животных одни разумные, другие - неразумные, а из разумных одни смертные, другие - бессмертные", или когда говорим "из цветов одни - белые, другие - черные, третьи - промежуточные". Всякое деление рода на виды должно осуществляться либо на две части, либо на большее количество частей, однако количество видов рода не может быть ни бесконечным, ни меньшим, чем два. А почему так получается, нужно будет показать в дальнейшем.
Целое делится на части столько раз, сколько частей мы можем выделить в том или ином отдельном целом, например, когда я говорю, что дом это и крыша, и стены, и фундамент, а человек состоит из души и тела, и когда мы говорим о человеке, что частями его являются Катон, Вергилий, Цицерон и те отдельные люди, которые, хотя и являются частными представителями вида, тем не менее заключают в себе суть человека в целом и являются целым человеком: ведь ни человек не является родом, ни отдельные люди видами, но они суть части, которые составляют человека в целом.
Деление же слова на его значения возможно столько раз, сколько значений имеет одно многозначное слово. Например, когда я произношу слово "пес", которое является именем, обозначающим и четвероногого лающего пса, и небесного пса - созвездие, которое сверкает у "ноги" Ориона. Есть и еще один пес – морской [4], который достигает невероятных размеров и называется синим. У этого вида деления тоже есть два способа: ведь много значений может иметь либо одно имя, либо речь, сложенная из имен и глаголов. Каким образом имя может обозначать многое, я указал выше, что же касается речи, то она может быть многозначной следующим образом: aio te, Aeacida, Romanos vincere posse [5]. Деление имени по числу его собственных обозначений называется анализом омонимии (aequivocationis), а разложение речи на присущие ей значения представляет собой различение двусмысленности (ambiguitatis), которую греки называют амфиболией, так что многозначное имя называется омонимом, а многозначная речь - амфиболией и двусмысленностью.
Деление субъекта в аспекте акциденций имеет место в том случае, если имена делятся согласно привходящему признаку, например, когда мы говорим: "из числа всех людей одни - черные, другие - белые, третьи - среднего цвета" - ведь названные свойства суть привходящее для людей, а не виды людей, и "человек" для этих свойств - субъект, а не их вид.
Деление же акциденции в отношении субъектов имеет место, когда, например, говорится: "из того, к чему мы стремимся, одно - в душе, другое - в телах". Действительно, как для души, так и для тела, то, к чему стремятся, является акциденцией, а не родом, а душа и тело не являются видами того блага, которое находится в душе или в теле, но являются субъектами.