Страница 53 из 54
Философ, читающий и комментирующий книгу.
Мраморный саркофаг III века нашей эры. Рим, Ватиканский музей.
Эти библиотеки представляли собой высокие залы, пол которых был выложен мраморными плитами зеленоватых оттенков (римляне знали, что цвет этот благотворно действует на зрение). По стенам и в центре стояли шкафы с «гнездами» для свитков. Удобные кресла были предназначены для хозяев и их гостей, а статуи Муз и портретные бюсты знаменитых писателей создавали атмосферу подлинного храма наук и способствовали особой приподнятости мысли[232]. Библиотеки становятся местом встреч и бесед ученых мужей, литераторов и почитателей их таланта (один из диалогов Цицерона происходит в библиотеке загородной виллы римского аристократа Лукулла). Сицилийский тиран Гиерон снабдил библиотекой даже свою знаменитую галеру. Этот корабль был вначале предназначен для перевозки зерна, но так как его гигантские размеры не позволяли тогдашним греческим портам принимать его, судно было подарено египетскому царю Птолемею и стало использоваться в увеселительных целях[233].
Античная библиотека. Живопись римской эпохи.
Все то, что мы знаем о римских публичных библиотеках, позволяет предполагать, что они чаще всего состояли из двух частей: книгохранилища и читального зала обычно в виде галереи с колоннами (портика). Пол в читальных залах был устлан плитами из темных пород мрамора, а потолки — лишены позолоты, чтобы яркие цвета не раздражали глаз читателя.
Мир античной книги был удивительно похож на современный. Он также знал периоды расцвета и упадка, блеска гениальных откровений и убогого эпигонства, мелочного и скрупулезного комментаторства, процветавшего в эллинистическую эпоху. От богатых меценатов могла зависеть судьба прекрасных произведений искусства, но они же покровительствовали мелким и ничтожным графоманам, имена которых дошли до нас лишь в случайных упоминаниях их литературных противников. Время оказалось самым беспристрастным судьей их произведений.
Сходство с современностью обнаруживается и в разнообразии типов книги. Из рассеянных упоминаний традиции мы узнаем о роскошных изданиях и одновременно — о дешевых, рассчитанных на небогатого читателя, книгах; о книгах гигантского объема и формата — и о книгах-малютках; о книгах, богато иллюстрированных и снабженных учеными комментариями, — и о книгах повседневных, бедных копиях или даже опистографах, написанных на обратной стороне уже однажды использованного папируса…
Та выдающаяся роль, которую книга играла в жизни античного общества, дает нам право утверждать, что в этом отношении оно стояло к современному обществу гораздо ближе, чем пришедший на смену античности феодализм. В эллинистическую и римскую эпоху книга становится предметом домашнего обихода, едва ли не каждого грамотного человека. Немало способствовало этому и образование государства Птолемеев в Египте, в результате чего производство папируса, этой материальной основы античной книги, оказалось под контролем греков Александрии, точнее греко-македонской верхушки завоеванного Египта. Опытные ученые текстологи Александрии, а затем и Пергама, а также других центров культуры эллинистического мира осуществляли издания памятников литературы и науки в широких, невиданных до этого масштабах.
Литературные и издательские традиции, сложившиеся в древней Александрии на протяжении нескольких веков, не претерпели существенных изменений и тогда, когда появилась новая христианская литература и возникли христианские теологические школы. Первые деятели христианской культуры на Востоке были глубокими знатоками «языческого» литературного наследия.
Помимо Александрии, о культурной роли которой подробно говорилось выше, возникают многочисленные новые центры, в которых расцветают науки и искусства — на островах Родосе и Косе, в далеком Тарсе, расположенном на юге Малой Азии, в Киликии. О Тарсе Страбон пишет с неподдельным восторгом (XIV, 673): «Люди здесь оказались захвачены такой страстью к философии и вообще ко всей совокупности наук (παιδεία ἐγκύκλιος — от этого греческого термина ведет свое начало слово энциклопедия. — В. Б.), что они оставили далеко позади себя и Афины, и Александрию, и любой другой город, который можно только назвать, в котором имеются учебные заведения и философские школы. Город отличается особенно тем, что все, занимающиеся здесь науками и литературой, являются местными жителями, и чужестранцы переселяются сюда неохотно. Сами жители Тарса не все время остаются у себя на родине, но отправляются на чужбину для усовершенствования своих знаний, и усовершенствовавшись, охотно посещают чужие государства; только немногие после этого возвращаются обратно домой». Из этих слов Страбона ясно видно, что важнейшим последствием завоеваний Александра и образования эллинистических государств было также и возникновение интернациональной, если так можно выразиться (то есть не полисной, не связанной с местными традициями обособленного города-государства) интеллигенции, усвоившей общегреческую культуру и общегреческий язык (в основу которых были положены язык и культура древних Афин). Этот общегреческий язык, койнэ, становится языком литературы и науки, на него переводятся памятники восточной литературы (классическим примером служит перевод: Библии на греческий язык, так называемая Септуагинта, названная так потому, что согласно христианской религиозной традиции этот перевод был выполнен 72 «толковниками» по повелению Птолемея II Филадельфа. В основе этой легенды лежит тот несомненный факт, что верующее иудейское население Александрии перестало понимать язык Библии, на котором говорили предки).
Как уже говорилось выше, образование и культура, разносимые странствующими учителями, профессорами красноречия, литераторами и философами, постепенно проникали во все слои общества, даже самые низшие: неграмотные (ἀγράμματοι) встречаются в эллинистических городах довольно редко. Но вместе с тем, как метко заметил Тарн в уже цитированной здесь книге, создаются два общества: «…Одно общество — людей высокообразованных, и другое, более широкое, которое имело достаточно образования, чтобы читать жадно, но недостаточно, чтобы читать серьезно». Для нужд этого последнего слоя общества создается своя особая литература. Появляются многочисленные писатели, создававшие для широких масс читателей произведения популярного жанра, различные развлекательного характера книги, собрания анекдотов из жизни выдающихся людей, ученых, поэтов и государственных деятелей. Великие произведения литературы прошлых веков теперь далеко не все в состоянии одолеть, поэтому на книжном рынке появляется целая «литература отрывков», разнообразные компендиумы и антологии, а также произведения узко утилитарного характера, затрагивающие самые различные стороны человеческой жизни и деятельности, военное дело, охоту, рыбную ловлю, скотоводство, сельское хозяйство, пчеловодство, посвященные театральному делу, организации пиршеств, и даже толкованию снов. До нас дошла книга некого Артемидора «Онейрокритика» — «Истолкование снов», к которой автор присовокупил практическое приложение, состоявшее из примеров снов, которые исполнились. Сочинение излагает целую стройную теорию… Не следует при этом забывать, что этот жанр сохранял свою популярность в течение многих веков, и подобные «сонники» были в большом ходу еще в начале XIX века, во времена, когда жила героиня романа А. С. Пушкина, Татьяна Ларина.
Большую популярность приобрела разнообразная литература типа мемуарной и особенно письма знаменитых людей — из таких в большинстве своем подложных писем составилась целая литература. Одну такую фальшивку — собрание писем тирана Фалариса, жившего в VI веке до н. э., разоблачил в XVIII веке крупнейший английский филолог Бентли в своей «Диссертации о письмах Фалариса, Фемистокла, Сократа, Эврипида и о баснях Эзопа». Работа Бентли составила эпоху в истории европейской науки об античности.
232
Многие античные скульптуры, хранящиеся ныне в музеях Италии и других стран, некогда украшали библиотеки и храмы (в которых, как мы видели, часто помещались римские библиотеки).
233
В изготовлении этого роскошного корабля (описанного Афинеем в V книге гл. 40–43) принимал участие Архимед.