Ласточкин хвост

— Ещё раз, — занимая прежнюю позицию, она решительно шмыгает носом. — Только помедленнее.

Плечо недовольно дёргается под линялым плащом. Рейнарт разворачивается, и сгусток шрафта, напоминающий тупую стрелу, летит в её сторону. И на сей раз она её видит! В попытке отгородиться Гёделе не вскидывает щит — она, скорее, задёргивает занавеску. Инстинктивно, не думая. И стрела запутывается в «шторе». Вместо того, чтобы полететь наземь, Гёделе едва покачивается на пятках, победно улыбаясь.

— Ну как? — спрашивает, затаив дыхание.

— Плохо.

Рейнарт трёт переносицу. Лива выскальзывает из рукава и уносится за деревья, откуда раздаётся жалобный кошачий вопль.

— Будь на моём месте другой, твоя заслонка бы не выдержала. И это, заметь, простейшая форма, которой только крыс гонять.

— Крыс, значит?..

Она кривится, раздумывая, не присоединиться ли к яблони. Может, её тоже обидели, вот и ревёт с утра пораньше? Но в итоге Гёделе себя пересиливает. Шлёпая по лужам, она направляется к крыльцу.

— Ну и куда ты?

— Чай пить. Хватит на сегодня, — по крайней мере, последнее слово остаётся за ней.

Сбрасывая галоши и промокшее пальто, она чувствует себя лучше. А к тому времени, когда вскипает вода, и вовсе забывает о доли униженной и оскорблённой. Забираясь с ногами на стул, Гёделе смотрит, как Рейнарт крошит горбушку хлеба в миску с молоком.

— А против обычного удара он поможет? — глядит внимательно, пытаясь предугадать ответ. — Щит?

— Нет. Магия противостоит магии, кулаки — кулакам. А что?

— Так просто, — она пожимает плечами. — И что тогда делать?

— Применяй атакующую форму, — обжигаясь, он дует на пальцы. — Или беги. Третьего не дано.

Бежать было некуда.

Гёделе наступила на те же грабли, собственноручно загнав себя в ловушку. Впереди высилась кирпичная стена — глухая, ни одного окошка. Юп крался сзади, напоминая сытого кота, решившего порезвиться с мышью.

Ему же хуже.

Последние месяцы не прошли для неё даром, и сейчас Гёделе испытывала не столько страх, сколько злость. Резко развернувшись, она зажмурилась, готовясь собрать мерцающие нити в кулак и швырнуть вперёд. Однако вместо бирюзового потока увидела лишь черноту.

Вот теперь острый ужас резанул когтями. Не видеть светлячков шрафта было всё равно что проснуться поутру и понять, что ослепла. Неожиданно. Жутко. Неправильно.

— На сей раз фокус не пройдёт, рыба, можешь не стараться.

Запущенный Гёделе обломок кирпича чиркнул по уху, и ухмылка Юпа мигом пропала. Разделявшее их расстояние он преодолел одним рывком. Пальцы впились в волосы и потянули на себя. Гёделе оттолкнулась ногой от жестяной трубы и наклонилась назад, увлекая Юпа за собой. Оба полетели на асфальт.

Юп врезался лопатками, Гёделе упала на него. Но вырваться не удалось: рука держала крепко. Перекатившись, он оказался сверху, и теперь она разглядела амулет, свисавший с тощей шеи. Рунические знаки бежали по краю подвески — именно они заставляли её «слепнуть». Но как?.. Откуда?!

Рванувшись в сторону, она попыталась дотянуться до цепочки.

— Дрянь! — колено Юпа упёрлось в живот, и Гёделе задохнулась.

Неужели всё кончится так? Она ведь должна дойти, чтобы увидеть Рейнарта… Пока ещё не поздно.

Злые слёзы заблестели в уголках глаз. Замерев, она подняла взгляд на Юпа, который тяжело дышал, пряча амулет за пазуху.

— Откуда он у тебя, Красавица?

Она ожидала чего угодно: ярости, очередного удара или проклятий. Но он ответил тихо:

— Скоро узнаешь.

А за бесцветным голосом пришла чернота. В ней не было ни лестниц, ни зеркал. Лишь бесконечное, бездонное ничто, баюкавшее Гёду сотней щупалец-рук.