Страница 11 из 11
— Вы знали? — поразился Гарри. — Знали, что я — колдун?
— Знали?! — внезапно завизжала тетя Петуния. — Еще бы не знать! Конечно, знали! Кем же еще ты мог быть, при такой матери, как моя треклятая сестричка! Она тоже в свое время получила такое письмо и отправилась в эту — эту школу — а потом появлялась дома только на каникулы! Вечно лягушачья икра в карманах! Вечно чашки превращались в крыс! И только я одна видела, какая она… ненормальная! А родители, ну что вы, они без конца восхищались, ах, Лили то, Лили сё, были счастливы — у них в семье, видите ли, родилась ведьма!
Она перевела дыхание и завелась снова. Видно, ей давно, долгие годы, хотелось высказаться.
— А потом она познакомилась с этим жутким Поттером, в школе, они сбежали и поженились. Родился ты, и, конечно, я не сомневалась, что ты будешь точно такой же… такой же странный и… и… ненормальный, а потом, здрасте-пожалуйста, она позволяет себя укокошить и — нате вам — у нас на руках колдун!
Гарри побелел. С трудом взяв себя в руки, он спросил:
— Укокошить? Вы же мне говорили, что они погибли в аварии?
— В АВАРИИ? — возмущению Огрида не было предела. Сила его гнева заставила и без того перепуганное семейство Дурслеев забиться подальше в угол. — Поглядел бы я, какая-такая авария смогла бы убить Лили с Джеймсом! Возмутительно! Безобразие! Гарри Поттер сам про себя не знает! Да у нас любая малявка про него наизусть расскажет!
— Как это? Откуда? Почему? — настойчиво спрашивал Гарри.
Гнев исчез с лица Огрида, уступив место беспокойству.
— Не ждал я такого, — сказал он озадаченным, тихим голосом. — Думбльдор говорил, с тобой может оказаться тяжко, да я-то не врубился, ты ж ведь и впрямь ничего не знаешь… Ох, Гарри, Гарри… не знаю, хорошо ли, плохо ли, если я тебе все расскажу, но, с другой стороны, кто-то ведь должен, не пойдешь же ты в «Хогварц» этаким недотепой.
Он бросил на Дурслеев недобрый взгляд.
— Да и вам не грех послушать — правда, и сам-то я не все знаю, история тёмная …
Он сел и некоторое время смотрел в огонь, а потом заговорил:
— Видать, начать надо с… с того, кого звать… нет, вот жуть! Вы и имени-то такого не слыхивали, а у нас все знают…
— Кого?
— Ну… не люблю его поминать. Никто не любит.
— Почему?
— Гальпийская горгулья! Боятся, вот почему! До сих пор боятся. Черт, как же все это тяжко. Понимаешь, Гарри, был один колдун, он стал… плохой. Хуже чем некуда. Его звали… — Огрид сглотнул, слова не шли с языка.
— Может быть, напишете на бумажке? — предложил Гарри.
— Да ну, писать еще хуже. Ладно — Вольдеморт. — Огрид содрогнулся, — Не заставляй меня повторять. Ну вот, этот самый… колдун, лет двадцать тому, начал искать учеников. И нашел, яс'дело — которые его боялись, а которые примазывались к власти, потому что уж она у него была, власть-то, будьте покойны. Смутные были времена, Гарри. Никто не знал, кому верить, никто не решался водить дружбу с чужаками… случались всякие ужасные вещи. Мало-помалу он стал побеждать. Яс'дело, кто-то пытался бороться — таких он убивал. Страшной смертью. Оставалось одно безопасное место — «Хогварц». Видать, Сами-Знаете-Кто боялся одного лишь Думбльдора. Не отваживался захватить школу, по крайней мере, тогда.
— Вот… Твои мама с папой были самые лучшие колдун и ведьма, каких я только знал. Лучшие ученики в «Хогварце»! И чего Сами-Знаете-Кто ни разу не попытался перетянуть их на свою сторону?… Чуял, видать: не станут они якшаться с Темными Силами, они были с Думбльдором, понимаете?
— Может, тем разом он решил их уговорить… а может, устранить… Кто знает… Только десять лет назад, на Хэллоуин, заявился он в деревню, где вы жили. Ты был кроха, годик всего. Он пришел к вам в дом и…и…
Огрид вдруг осекся, вытащил из кармана очень грязный носовой платок и трубоподобно высморкался.
— Извиняюсь, — сказал он гнусаво. — Но это так грустно — любил я твоих предков, лучше людей не было — а он, ну, то есть… Сами-Знаете-Кто их убил. А потом — и тут-то вся закавыка и есть — он попробовал прикончить тебя. То ли хотел, чтоб не осталось свидетелей, а может, уж просто так полюбил убивать. Но не смог! Знаешь, с чего у тебя шрам на лбу? Это тебе не какой-нибудь ерундовый порез. Такое остается, ежели кого коснутся сильные злые заклятья — а заклятья были такие, что и твоих родителей унесли, и самый ваш дом — а на тебе не сработали, потому-то ты и знаменит, Гарри. Кого он решал убить, никто не выжил, никто, кроме тебя, ведь он тогда угробил лучших колдунов и ведьм — МакКиннонов, Боунсов, Преветтов — а ты, малява, выжил.
В мозгу у Гарри промелькнуло какое-то очень болезненное воспоминание. Когда Огрид досказывал свою историю, мальчик вдруг снова увидел ослепительную вспышку зеленого света, причем гораздо отчетливее, чем раньше — и вспомнил еще одну вещь, впервые в жизни: пронзительный, холодный, жестокий смех.
Огрид смотрел на него с печалью.
— Я самолично тебя вынес с развалин. Думбльдор приказал. Привез тебя к этим вот….
— Полнейшая чушь! — воскликнул дядя Вернон. Гарри так и подскочил; он совершенно забыл о присутствии Дурслеев. При взгляде на дядю Вернона стало ясно, что к нему вернулась его обычная самоуверенность. Он вызывающе глядел на Огрида и сжимал кулаки.
— А теперь послушай-ка меня, юноша, — раздраженно сказал дядя Вернон, — я согласен, в тебе есть кое-что странное — я, правда, уверен, что хорошая порка быстренько бы тебя вылечила — что же касается твоих родителей, они были психи, это уж точно, и, по-моему мнению, в мире легче дышится без таких, как они — они получили по заслугам, чего было ждать от всех этих колдунов, с которыми они якшались — я предупреждал, что так и будет, что они рано или поздно влипнут в историю…
При последних его словах Огрид не выдержал и, вскочив на ноги, выхватил из-под плаща потрепанный розовый зонтик. Наставив его, как шпагу, на дядю Вернона, Огрид отчеканил:
— Предупреждаю, Дурслей — я тебя предупреждаю — еще одно слово…
Оказавшись лицом к лицу с опасностью быть насаженным на острие зонта бородатого страшилища, дядя Вернон подрастерял свою решимость; он распластался по стене и замолчал.
— То-то же, — Огрид, тяжело дыша, сел обратно на диван, днище которого на сей раз не выдержало и провалилось до самого пола.
У Гарри, тем временем, зрели все новые и новые вопросы.
— А что случилось с Воль… то есть, с Сами-Знаете-Кем?
— Хороший вопрос, Гарри. Не знаю. Исчез. Провалился. Прям в ту же ночь, как попытался тебя убить. Оттого ты стал еще знаменитей. Это, понимаешь, загадка из загадок… Он ведь тогда набирал все больше силы, все больше власти — чего ж ему было исчезать?
— Которые говорят, помер. Чушь собачья! Я так скажу: в нем уж и человеческого-то не было ничего, чтоб помереть. Другие думают, он все еще где-то здесь, выжидает, вроде, но в это я тоже не верю. Люди, которые были с ним, вернулись к нашим. Говорят, были, мол, как бы в трансе. Не отважились бы они придти назад, если б ждали, что он снова вернется.
— Я себе так мыслю: он живой, сидит где-то, но колдовскую силу потерял. И теперь слишком слабый, чтоб бороться. Чего-то в тебе есть, Гарри, оно его и прикончило. Той ночью случилось такое, чего он не ждал — кто ж его знает, чего это такое было, — только какие-то твои чары добили его, точно.
Огрид посмотрел на Гарри с особой теплотой и уважением, но Гарри, вместо того, чтобы почувствовать себя польщенным, уверился, что все происходящее — чудовищная ошибка. Колдун? Он? Да как такое может быть? Всю жизнь его донимал Дудли, тиранили дядя Вернон и тетя Петуния; если бы он и в самом деле был колдун, почему они не превращались в жаб всякий раз, как запирали его в буфете? Если когда-то он победил самого могучего чародея на свете, почему тогда Дудли вечно пинал его ногами, как футбольный мячик?
— Огрид, — проговорил он тихо, — мне кажется, вы ошибаетесь. Я не думаю, что могу быть колдуном.
К его удивлению, Огрид только хихикнул.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.