Лорд и королева

Но им этого мало. Теперь они решительно плыли к ее берегам: «Андалусиан», «Бискайан», «Сан Фелипе», «Сан Хуан» и много других, на их борту находились испанские доны, испанские гранды, испанские солдаты и матросы, но кроме них были еще и другие — на их борту находились их проповедники, их инквизиторы, они везли орудия пыток из своих мрачных камер. Они надеялись навязать не только поражение, но и инквизицию.

Елизавета страшно боялась, но ей все-таки необходимо преодолеть свой страх. Разве может Англия быть разгромлена? Это невозможно. Ведь у нее были ее люди — и они, служа своей богине, самой совершенной из всех женщин, королеве, госпоже, матери, не могут не выстоять.

У нее был лорд Ховард Эффингэмский, умелый моряк, был несравненный Дрейк, был Фромбишер, Хокинс, и были ее дорогие друзья: ее Ум, ее Мавр, ее опытный Ягненок и Баран-вожак — все те, кого она любила, и конечно же, самый главный из них — ее Роберт.

Перед лицом огромной опасности она продемонстрировала свое доверие к нему и то, что снова его любит. Ему простили ужасную катастрофу, происшедшую в Нидерландах, за которую, как поняла она, королева должна частично винить себя сама. Ведь если бы Летиция не решила присоединиться к нему в качестве его королевы, разве Елизавета так настаивала бы на том, чтобы лишить его нового поста и разрушить доверие фламандцев к Англии?

Она назначила Роберта главнокомандующим своей армии и флота. Теперь все поймут, как она к нему относится. Все поймут, что в беде они заодно, как было тогда, когда умерла Эми Робсарт и его обвинили в ее смерти.

Она доверяла ему, он был ее возлюбленным, он снова стал ее Глазами, он — единственный человек, за которого она бы вышла замуж, если бы решила иметь мужа.

Роберт разделил свои силы на две армии — одну он расположил в Сент-Джеймсе, другую в Тилбэри. Английские солдаты будут готовы защищать свою страну, если доны осмелятся высадиться на берег. Но Ховард с Дрейком и их люди твердо решили, что не произойдет высадка испанцев. Разве английские моряки отдадут победу английским солдатам? Никогда! Англия обязана своим благосостоянием своим морякам, как сказал Дрейк, и он твердо решил отнести победу на свой счет.

В такое время Елизавета хотела непременно находиться со своей армией, и разве не Роберт стоит во главе этой армии? Она послала ему депешу, в которой сообщила о своем намерении повстречаться и поговорить со своими солдатами.

Роберт немедленно прислал ответ.

«Ваша особа, — писал он, — самое священное и драгоценное из всего того, что мы любим на этом свете, и каждый человек должен трепетать при мысли о вас…»

Он написал, что предпочел бы, чтобы она оставалась в самом надежном месте в Англии.

«Но я не хотел бы, чтобы в известной мере такое царственное и редкостное великодушие не было показано вашему народу и всему миру, таким, какое оно есть…»

Она перечитывала это письмо великое множество раз, она держала его при себе, она часто покрывала его поцелуями, как обычно целовала его письма в молодости.

По прибытии в Тилбэри, пестрящий флагами, королева была встречена Робертом под звуки пушечного салюта, потом он поехал вместе с ней в карете, которую украшали алмазы, изумруды и рубины.

Шагая сквозь ряды своих солдат, Елизавета выглядела по-настоящему величественно. Она знала, что это — величайшее событие в истории ее страны, поэтому оно было и величайшим событием в жизни Елизаветы. Ее покинули страхи, она больше не сомневалась в победе. У испанцев были корабли, у них были боеприпасы, но у них не было Елизаветы, у них не было Дрейка, у них не было — и это оказалось самым важным — спокойной уверенности, что они не могут проиграть.

В Тилбэри она села на великолепного коня и, держа в руке жезл, казалась более солдатом, нежели женщиной, и, являя собой подобную картину, она обратилась к армии:

— Мой возлюбленный народ, те, кто печется о нашей безопасности, убедили нас, страшась предательства, обратить внимание на то, как мы примем на себя заботу о массе вооруженных людей. Но я уверяю вас, я не желаю жить с недоверием по отношению к моему преданному и любящему народу. Пусть боятся тираны. Я всегда поступала так, чтобы, согласно Богу, вселить кипучую энергию и осторожность в верные сердца и добрую волю моих подданных, и поэтому я к вам пришла, как вы видите, в этот раз не для развлечений и забав, но будучи намеренной в пылу сражения жить или умереть вместе с вами, быть похороненной за моего Бога, за мое королевство и за мой народ, мою честь и мою кровь. Я знаю, что у меня тело слабой, ничтожной женщины, но я обладаю сердцем королей, и королей Англии в том числе, и подумайте, с каким грязным презрением эти Парма и Испания или еще какой-то правитель из Европы осмелились напасть на границы моей земли, в ответ на что я скорее сама возьму в руки оружие, сама стану вашим командиром, судьей и награжу за каждый подвиг на поле брани, но не покрою себя бесчестием. Я уже знаю, судя по вашей готовности, что вы заслужили награды и почести, и мы даем вам слово государя, что вам в свое время воздастся за это.

Эта речь королевы вселила отвагу в сердца всех, кто слышал ее. Она была непобедима — и всегда знала это, потому что, какой бы глупой ни казалась она, пустой, кокетливой, раздражительной, себялюбивой, но когда наступал нужный момент — она становилась великой.

Армада вошла в Ла-Манш.

Трагедия Испании заключалась в том, что, обладая самыми совершенными в мире кораблями, лучшим снаряжением и амуницией, она была обречена на поражение. Ее командир не жаждал выполнить свою задачу, умоляя короля поручить ее другому человеку. Его моряки страшились «Эль Драке», дракона, этого англичанина, которого они считали неземным существом, которому приписывали сверхчеловеческую силу и которому суждено их уничтожить. Они видели его в деле, и ни одно земное существо никогда не проявляло такую храбрость, как «Эль Драке». Он хладнокровно зашел в бухту Кадиса и сжег и разграбил стоявшие на якоре корабли, он деликатно назвал свою операцию «Сжигание бороды испанского короля». Он плавал в открытом море, он возвращался домой с испанскими сокровищами, которых было достаточно, чтобы снарядить его страну на войну против Испании. Здесь не обошлось без дьявола, а испанцы дьявола боялись.

Слава Англии заключалась в том, что, обладая легкими кораблями, плохо снаряженными, с голодающими моряками, с больными на борту и трагической нехваткой ядер и пороха, она оказалась непобедимой. Она верила в победу. Она не надеялась, что может победить, но она знала, что не может проиграть.

Бой был недолгим.

Испанцев превзошли в храбрости и в искусстве ведения морского боя, которое продемонстрировал всему свету Дрейк.

Бой был в разгаре. Среди испанских кораблей появились брандера, и те были разбиты еще до того, как разразился шторм, чтобы уничтожить их полностью.

Англия была спасена. Сокрушено могущество Испании.

Инквизиции заказан путь в Англию, безраздельно принадлежащую королеве.

Настал величайший час великого правления.

Королева половины территории острова противостояла самому могучему в мире монарху, а маленькая и отважная нация развеяла в прах силу могущественной Испании.

Никогда еще города и села Англии не видывали подобного веселья. В церквах звонили в колокола. С появлением первых звезд разжигались костры. Повсюду веселился и гулял народ.

Роберт написал королеве, что он стремился быть с ней рядом, но лихорадка, которая частенько мучила его, снова напала на него, и он едет в Кенилуорт и оттуда в Лимингтон, чтобы принять ванны, и что он не может предстать перед ней, пока не выздоровеет настолько, чтобы насладиться тем, что было для него дороже всего на свете, — обществом возлюбленной и славной госпожи.

По пути туда он остановился в замке в Райкотте и снова написал ей письмо.

«Я нижайше умоляю ваше величество простить старого слугу, который осмеливается писать и осведомляться о здоровье милостивой леди. Я молю Бога только об одной вещи: чтобы она пребывала в добром здравии и жила долго. Я надеюсь, что ванны меня подлечат, и, оставаясь с постоянной мольбой о сохранении здоровья вашего величества, я нижайше целую ваши ноги».